Константин Филиппов - Сноходец [СИ]

Кто-то, чтобы испытать озарение, садится в позу лотоса и часами медитирует, мне же было достаточно охладить кусок мяса, чтобы получить крупицу откровения об огне. Положив кусок мяса в рот, я насладился его вкусом и, не спеша смакуя эти ощущения, принялся его пережевывать. Снаружи холодный, внутри сочный и горячий — это было очень вкусно.

Когда мясо было съедено, мы посидели еще немного, а потом ушли, оставив подростка одного, но от этого он не испытывал никаких отрицательных эмоций. Вернувшись домой, я увидел, что он наполнился жизнью, движением, шумом, и узнал, что теперь, кроме меня, родителей, сестер, дикарки Рыша и того полудикого парня, что присматривал за мной во время путешествия, с нами будет жить еще и семья, приехавшая с далекой равнины. Муж, жена и четверо детей. Судя по взглядам родителей, они уже определили для себя виноватого в творящемся вокруг них столпотворении, но промолчали, ничего мне сказав. Лишь за ужином отец выразительно посмотрел на меня и тонко намекнул, что из-за кое-кого у него работы прибавилось.

— Зато у всех в роду молоко на столе появится, — нашелся я с аргументом, — а позже и до рыбы дело дойдет. Не придется больше ни к кому ездить и унижаться, чтобы ее получить.

— Хм, — многозначительно хмыкнул он в ответ, и оставшееся время мы все ужинали в тишине.

На поляну, где ранее располагался лагерь разбойников, вылетели ездовые звери, и спрыгнувшая на землю девушка крикнула громким и звонким голосом, раскинув в стороны руки:

— А вот и я! Где моя доля и где мой метатель?

— Лидер, тут никого нет, — осторожно сказал один из бродяг, отодвигаясь в сторону от нее.

— Ты думаешь, я этого сама не вижу, тупица?! — мгновенно перешла в режим бешеной фурии девушка. Резко выбросив кулак, она насквозь пробила ствол ближайшего дерева и рявкнула: — Что застыли, как истуканы? Ищите следы! Я хочу знать, где мой метатель!

Спрыгнув со спин зверей, бродяги бросились врассыпную в поисках подсказок о произошедших здесь событиях, время от времени обмениваясь короткими репликами.

— Здесь стояли фургоны.

— Здесь они лечили раненых.

— Мертвых скидывали в овраг.

Не прислушиваясь к их голосам, девушка закружилась в танце, вспоминая жаркие объятья и ласки, которыми ее одарили мужчины прошедшей ночью.

— Пам-пам-пам, — напевала она себе под нос. — Было-так-хорошо. Пам-пам-пам. Но-за-метатель-не-прощу. Пам-пам-пам. Сдеру-кожу-заживо. Пам-пам-пам.

— Лидер, — к ней подошел главный следопыт их отряда. — Облажались эти недоумки. Живьем их взяли и волоком на тропу вытащили. Закинули в фургон и увезли на равнину. Все, что они добыли, тоже ушло в ту же сторону.

— Значит, мой метатель на равнине? — наклонив голову, спросила она его.

— Или там, или не там, но они наверняка знают, где он и у кого.

— Эй! — завопила девушка. — Идите сюда, отбросы! Мы отправляемся на равнину.

— Лидер, — раздались встревоженные голоса, — скоро холода, мы можем не успеть вернуться в убежище!

— Мы так и так не вернемся туда, пока я не узнаю, у кого мой метатель, — сказала как отрезала девушка и, пнув зверя пятками, крикнула: — За мной!

Два дня я провел, наслаждаясь тем, что вернулся домой. Два дня я радовался жизни, а потом подумал, что после столь прекрасного отдыха надо чем-то заняться. Чем именно заняться, вопрос даже не стоял. Конечно же, втягиванием тепла в руку и понижением вокруг себя температуры воздуха. Но для чистоты эксперимента требовалось помещение.

— Иди в подвал, — отмахнулась от меня мать, — там полно перегородок. Делай, что хочешь, только стены не разрушай.

Отправившись вниз, я отметил про себя, что она меня реально недооценивает, но исправлять это мнение не стал. То, как оно есть на самом деле, не всегда нужно говорить всем подряд. Выбрав пустой закуток, я зашел в него, закрыл за собой дверь, выставил правую руку вперед и втянул тепло. Сначала, я его просто втягивал и выпускал обратно, но по прошествии какого-то времени это показалось мне малость скучным, и я попробовал, пропуская его по телу, выпускать из левой руки.

Отличная была идея, жаль, что она не сработала. Тепло, что так глубоко заходило в тело, оно или рассеивалось, или поглощалось внутренними органами, во всяком случае до левой руки не доходило ровным счетом ничего. Почувствовав, что внутри меня становится жарковато, я подумывал уже остановиться, но тут раздались шаги Рии. Забежав ко мне, она хотела что-то сказать, но замерла на месте, а потом с визгом умчалась:

— Мама, Марк весь дом заморозил!

На крик пришли и мать, и отец. Тоже сунули головы ко мне в закуток и так же быстро исчезли.

— Марк, выходи! — донесся их ультиматум снаружи, и я, закрыв дверь, вышел к родителям.

— Почему там было так холодно? — растирая лицо энергичными движениями ладоней, спросила мать.

— Маленький эксперимент. Поставил перед собой вопрос. Что будет, если забрать тепло из воздуха?

— Пфф, — фыркнул отец, — тебе любой скажет, что будет очень холодно. Подожди, как долго там будет сохраняться такой холод?

Вопрос, в ответ на который я мог только пожать плечами. Откуда мне знать? Это был мой первый эксперимент здесь, и, как я уже начал подозревать, последний, потому что для второго меня отправили к соседям. Они не верили, что подвал можно сделать настолько холодным. Наивные люди. После меня они смогли зайти туда, только нацепив на себя несколько слоев одежды.

Была у меня надежда, что после такой демонстрации меня больше никто не попросит охлаждать воздух, но я ошибался. Подвалы имелись у каждой семьи, и, выяснив, что холод, созданный мной, может держаться от нескольких дней до недели, меня начали активно приглашать то туда, то сюда.

— Для чего это вообще нужно? — в конце концов, у меня лопнуло терпение, и я пришел с вопросами к матери.

— Сейчас последние дни, когда можно собрать травы для отваров, настоек и зелий, — ответила мать. — Некоторые травы, нужно держать в холоде. Обычно мы использовали засушенные стебли, что снижало их качество, но теперь, когда их можно держать при такой температуре, многие хотят создать зелья по старым рецептам.

— Не понимаю, — поморщился в ответ, — разве нельзя свежие травы, только что сорванные, кинуть в эти зелья?

— Какие-то можно, какие-то нельзя, — с превосходством во взгляде ответила мать, — есть очень нежные травы, для которых холод является идеальным средством хранения и которые нельзя кидать сразу же.

— Марк, — сказала она увидев, как я нахмурился, — если хочешь, я могу научить тебя тому, что можно сделать из трав. Тогда ты и сам все поймешь. Хочешь?

Мое радостное «Да!» заставило ее подозрительно на меня посмотреть, но все же от слов своих отказываться она не стала, и этим же днем прошло наше первое практическое занятие. Создание отвара. Я узнал, что его делают из корешков и плотных больших листьев. Мне доверили их промыть, измельчить, затем меня прогнали прочь и позвали, когда нужно было помешивать деревянной ложкой наполненный до краев глиняный горшок. Помешивал, наверное, около часа, и когда моя рука уже окончательно одеревенела, меня сменила пришедшая с ехидной улыбкой на лице сестра.