Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

Катарина Шведская приняла их, сидя в большом, больше похожем на трон, кресле, рядом с которым стоял фон Гершов-старший.

— Нам доложили о ваших злоключениях, — начала она, окинув посетителей внимательным взглядом. — И мы очень рады, что с вами всё благополучно.

Болеслав с Мартой почтительно склонились в поклоне в знак благодарности за участие, а затем их примеру последовала и Шурка.

— Однако, отдавая должное вашей изобретательности, — продолжала герцогиня, — мы желаем заметить, что Клара Мария теперь принцесса Мекленбургского дома и ей необходимо держать себя согласно её статусу!

— Только крайние обстоятельства вынудили нас прибегнуть к этому маскараду, — почтительно возразила Марта.

— Это, вне всякого сомнения, уважительная причина, — кивнула Катарина. — Но теперь обстоятельства переменились. Раз уж Иоганн Альбрехт решил признать свою дочь, стало быть, она – член нашей семьи. Её следовало бы представить ко двору курфюрста, а также нашего брата – короля Густава Адольфа. Но согласитесь, сударыня, её наряд совершенно не располагает к подобному! Впрочем, что сделано – то сделано. У Клары Марии ещё будет время для этого, но сейчас нам следует, прежде всего, позаботится о её безопасности.

— Ваше высочество так добры.

— Господин фон Гершов, — герцогиня перевела взгляд на молодого человека. — Мы довольны вашей службой, и обещаем, что она не останется без награды!

— Быть полезным вашему высочеству – лучшая награда для меня!

— Как я погляжу, галантность – отличительная особенность мужчин из вашей семьи, — усмехнулась Катарина, перестав на время говорить о себе во множественном числе. — Но сейчас важнее другое. Верно ли, что люди, напавшие на принцессу Мекленбургскую, были шведами?

— По крайней мере, один из них, ваше высочество!

— Вы его узнали?

— Да. Это был граф Карл Юхан Юленшерна.

— Вы в этом вполне уверены?

— Более чем, моя герцогиня. Так уж случилось, что прежде мы неоднократно встречались, и я никак не мог ошибиться.

— Верно ли, что граф в прежние времена был не в ладах с нашим супругом? — спросила Катарина, сделав вид, что не осведомлена о характере их взаимоотношений.

Болеслав с некоторым сомнением, посмотрел на брата, но тот лишь молча кивнул ему, дескать, ничему не удивляйся.

— Сказать, что они друг друга ненавидят, было бы куда точнее, ваше высочество! — развёл руками младший фон Гершов.

— Значит ли это, что он мог напасть на принцессу и её свиту по своей инициативе, например, из мести?

— Чужая душа – потёмки, но сдаётся мне, что это вполне в его духе.

— Что же, я услышала вас…

В этот момент их прервали стук в дверь, после чего в неё, не дожидаясь ответа, стремительно вошёл шведский король, вместе со своим племянником – Карлом Густавом.

— Я слышал – у тебя сегодня ещё один приём, Като? — улыбаясь, спросил Густав Адольф, обведя взглядом склонившихся перед ним гостей сестры.

— От вас ничего не скроешь, ваше величество, — криво усмехнулась герцогиня.

— Неужели этот милый мальчуган, — усмехнулся король, разглядывая Клару Марию, — и есть дочка нашего брата Иоганна Альбрехта?

— Рада вам её представить!

— Как мило! — голос Густава Адольфа стал вкрадчивым, — а скажите, ваша светлость всегда путешествует в таком наряде?

— Нет, только когда меня хотят убить! — не выдержала Шурка, которой до смерти надоело изображать из себя манекен.

— Что?!

— Это правда, ваше величество, — подтвердила герцогиня. — На свиту принцессы напали. Все придворные и слуги погибли, и лишь ей с госпожой Рашке совершеннейшим чудом удалось избежать гибели.

— Где это произошло?

— На самой границе между владениями Брауншвейга и Мекленбурга.

— Но кто мог отважиться на такое злодеяние?!

— Карл Юхан Юленшерна! — глухо отозвался Болеслав.

— Это серьёзное обвинение, — нахмурился король.

— И я готов подтвердить его под присягой!

— Вы ведь братья? — оглянулся на Кароля Густав Адольф.

— Да, ваше величество!

— И у вас обоих не очень хорошие отношения со шведами?

— Если ваше величество о епископе Глюке, то это так.

— Что же, полагаю, это, я имею в виду присягу, можно будет устроить. Если граф Юленшерна попадёт в руки правосудия, ему не избежать суда. Довольно ему испытывать наше терпение!

— Мудрость и справедливость вашего величества не знает границ!

— Дорогая сестра, — продолжил Густав Адольф, немного успокоившись. — Не кажется ли вам, что юную Клару Марию надобно переодеть согласно обычаям её пола?

— Мы займёмся этим, — согласилась герцогиня.

— Может, повременим? — с надеждой в голосе спросила девочка.

— Предпочитаете мужской наряд, дитя моё? — улыбнулся король.

— Нет, что вы, ваше величество. Просто я слышала, что вы прибыли выбирать себе невесту. С моей стороны было бы невежливо затмить дочерей здешних владетелей!

Повелитель Швеции какое-то время ошарашенно смотрел на принцессу, как будто не понимая, что именно она сказала. Затем непонятно хрюкнул, и, наконец, оглушительно расхохотался.

— Вы бесподобны! — с трудом выдавил из себя король, когда немного успокоился. — Однако можете быть спокойны. Я уже сделал предложение Марии Элеоноре Бранденбургской, и вы можете смело блистать при здешнем дворе.

Болеслав и Марта облегчённо вздохнули, когда закончилась аудиенция. Хотя Клара Мария и не смогла совсем удержаться от разговоров, её шутка явно пришлась королю по вкусу, и он смотрел на маленькую принцессу с симпатией. Для Карла Густава, судя по всему, появление у него ещё одной сестры стало шоком. Герцогиня Катарина вроде бы тоже отнеслась к ним без вражды, но всё равно, они были рады откланяться и вернуться на постоялый двор.

— Като, отчего ты не захотела оставить Клару Марию при себе? — спросил король, оставшись с сестрой наедине. — Кажется, она весьма мила!

— Слишком мила, ваше величество!

— А мне она понравилась – эдакая маленькая амазонка!

— Две амазонки!

— Ты про её мать? А ведь верно, госпожа Рашке весьма импозантна в мужском наряде.

— Вот и возьмите их к себе.

— Ха-ха-ха, а ведь ты ревнуешь!

— Вот ещё, — фыркнула Катарина. — Да, она моложе, и чего уж там, свежее меня, но я – дочь короля, а она – всего лишь мелкого бюргера. Но дело не только в этом, ваше величество.

— А в чём же?

— Видишь ли, братец, — задумчиво сказала герцогиня, — я тут говорила с этим русским митрополитом, кстати – весьма приятный господин, хоть и не слишком просвещённый. Так вот, он вскользь упомянул о некоем мальчике, весьма хорошо говорившем на языке московитов.

— Каком ещё мальчике?

— Там был только один ребёнок.

— Ах да, принцесса ведь была в мужском платье. Прости, сразу не сообразил. Но что тебя беспокоит?