Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Яволь, мой генерал! — вытянулся Раубе, а затем оскалил в улыбке все уцелевшие зубы и радостно выпалил: – Я вспомнил, о ком толкует ваша милость! Этот тот негодяй, которого наш добрый кайзер заставил обвенчаться с ведьмой!

— Да отправляйся же, наконец! — зарычал взбешённый померанец.

Увы, бравому капралу с солдатами не удалось обнаружить возле дома никого подозрительного. Однако Кароль забеспокоился. Одну оплошность он уже совершил и вовсе не желал усугублять ситуацию. Конечно, вероятность того, что девочка просто ошиблась или, хуже того, выдумала всю эту историю, была достаточно велика, но всё же пренебрегать им не следовало. К тому же у шведского графа был зуб не только на Иоганна Альбрехта, но и на самого фон Гершова. Чёртов Раубе, походя, разворошил старую рану в сердце померанца.

Фон Гершов не просто любил жену – он боготворил её. Для младшего сына мелкого дворянина, каким он был до поступления на службу к герцогу-страннику, такая девушка как Регина Аделаида фон Буксгевден, была всё равно, что звезда на ночном небосклоне. Видеть можно, но нечего и мечтать о том, чтобы коснуться её! Впервые увидев юную графиню на лесной дороге неподалёку от Риги, молодой человек понял, что пропал. Ни у одной женщины, которую он мог видеть до сих пор, не было таких лучистых глаз, такой милой улыбки и такой лёгкой походки. Но помня о судьбе брата, он старался ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Иоганн сам обо всём догадался и устроил одну из тех своих шуточек, благодаря которым почтённые матроны пугают им своих дочерей.

Он дал согласие на свадьбу Регины Аделаиды с Карлом Юханом, но у алтаря подменил невесту и швед женился на вдове Краузе – местной женщине, которую подозревали в колдовстве. Кароль же в то же самое время вёл под венец свою возлюбленную и благословлял день и час, когда поступил на службу к своему господину. Сказать по правде, выбор у графини Буксгевден был совсем невелик. С одной стороны у неё была возможность убедиться, что Юленшерна – редкостный мерзавец, а с другой, сам факт нахождения при Мекленбургском дьяволе в течение нескольких дней, напрочь уничтожал её репутацию. Будучи девушкой неглупой и рассудительной, она взвесила все эти обстоятельства и сказала: – "Да", после чего пастор немедля их обвенчал. Она была верной женой, и ему не в чем было её упрекнуть, а что касается любви – той, что горела у него в сердце, хватило бы и на пятерых. Но что если проклятый швед, решил отомстить не только русскому царю, но и его приближённому?

Встревоженный померанец, тут же распорядился усилить караулы у резиденции герцогини, а сам отправился к жене.

— Что-нибудь случилось? — удивилась столь раннему визиту супруга.

— К счастью, пока нет.

— Вы говорите загадками.

— Я пока не могу сказать вам, сударыня, ничего определённого. Однако молю вас сохранять предельную осторожность. Кроме того, я распоряжусь поставить перед этим домом стражу.

— Нам грозит опасность?

— К сожалению, этого нельзя исключать.

— И что же, мне теперь постоянно сидеть в четырёх стенах?

— Вовсе нет, но я прошу вас соблюдать осторожность.

Баронесса удивлённо посмотрела на мужа, но спорить не стала, и лишь в глазах её мелькнул огонёк упрямства.

— Как прикажете, сударь!

— Регина, — начал было он и попытался взять жену за руку, — поймите это необходимо…

— Я поняла вас, барон, — ровным голосом отозвалась та и спрятала руки за спиной. — Вы можете рассчитывать на моё благоразумие и послушание.

— Зачем вы так? — с мукой в голосе спросил Кароль, но вопрос повис в воздухе.

Нужно было возвращаться, и фон Гершов отвесив жене поклон, двинулся к выходу. И всё же что-то было не так, хотя и непонятно что именно. Возможно, следовало опросить прислугу, но все служанки Регины Аделаиды были родом из Риги, а потому преданы своей хозяйке. Но тут он вспомнил рассказ Клары Марии и остановился перед выходом.

— Господин барон что-то забыл? — подозрительно спросила провожавшая его Кайса – пожилая латгалка, когда-то нянчившая свою госпожу.

— Нет, — как бы рассеянно ответил он, затем, сделал вид будто что-то вспомнил и внезапно спросил: – Скажи, а этот… моряк, давно приходил?

— Вчера, господин барон, — скривилась служанка, которой не слишком нравились эти непонятные визиты. — Я сама вынесла ему письмо госпожи.

— Письмо?

— Да, письмо. И прошу меня простить, но вам следовало бы лучше подбирать своих посыльных!

— Моих посыльных?

— А разве не ваша милость прислала этого француза?

— Француза? Ах, да, конечно. Ты всё правильно сделала, Кайса.

Поставив часовых у дома и строго-настрого приказав им не пускать никого из посторонних, фон Гершов кинулся назад – в резиденцию герцогини. Он, конечно же, вспомнил рассказ принцессы и её матери о негодяе-французе, предавшем их проклятому шведу. Плохо было, что в отличие от Юленшерны, Бопре могли узнать только Марта, Болеслав или сама Клара Мария. Но тут ему пришло в голову, что уж коли её светлость смогла нарисовать своего брата так, что заслужила похвалу от маститого художника, то уж портрет предателя у неё тем более получится. Нужно только дать ей лист бумаги и уголёк. С этой мыслью он влетел в дом Керкгофов и тут же направился в детскую:

— Где принцесса? — спросил он госпожу Руге.

— Мы только что уложили её высочество, — с достоинством отвечала камер-юнгфрау. — А что за спешка?

— Да так, — отмахнулся Кароль и хотел выйти, но тут же встал как вкопанный. — Подождите, сударыня, я спрашивал о принцессе Кларе Марии. Где она?

— Принцессе Кларе Марии? — не без ехидства в голосе переспросила придворная. — Ах да, она ведь тоже принцесса!

— Мадам, где её светлость? — ледяным тоном повторил камергер.

— Она тоже легла, — поспешно ответила шведка, сообразившая что померанец не просто так находится в таком взвинченном состоянии. — Если вам угодно, то её можно поднять. Только не потревожьте…

— Нет, в этом нет необходимости, — облегчённо вздохнул фон Гершов. — Но на всякий случай, прошу вас, удостоверьтесь что девочка на месте.

— Если вы настаиваете, господин барон, — поджала губы дама и с видом оскорблённой невинности отправилась в комнату принцессы Евгении.

Однако, не пробыв там и минуты, госпожа Руге выбежала и голосом близким к панике сообщила:

— Её светлости там нет!

— Что, простите?

— Принцессы Клары Марии там нет! Я тронула постель, Но нашла под одеялом лишь искусно сложенные вещи, благодаря которым создавалось впечатление…

— Твою мать! — не смог сдержаться Кароль. — Эта чертовка опять нас обвела вокруг пальца.

— Что вы имеете в виду? — пролепетала камер-юнгфрау, не привыкшая к таким выражениям.