Юлия Фирсанова - Папандокс [litres]

– Дальше до самого провала Паломника лишь редкий кустарник и камень. Здесь у костра посидим. Вам, людям равнины, с непривычки тяжело столько идти, передохнуть надо, – практично объяснил Горат, без жалости, но и без тени превосходства взирая на усталых путников. – Поедим, выпьем трыша и пойдем помаленьку вперед.

Костром и готовкой проводник, трезво оценив силы отряда, занялся лично при помощи неутомимой Бельташ. Светке было стыдно, но ноги устали неимоверно и теперь казались двумя отдельными кусочками, наспех слепленными из обломков кирпичей, да еще какой-то шутник умудрился залить пятки цементом, и теперь конечности не то что ходить, шевелиться отказывались напрочь. Еще и спину от рюкзака ломило, и вся она была мокрой как мышь. Но на переодевание силенок тоже не оставалось. Все-таки среднестатистические воспитатели детских садиков не козочки, к длительным горным переходам не приспособлены.

Зато, осенило Свету, ее поневоле приспособили к миссии жрицы. И раз уж так вышло и все решили за нее, то статус именно сейчас надо использовать для личной выгоды и, пожалуй, для диры Иргай. Старушка хорохорилась, бодрилась, но явно сдала. Ее усталость была заметна.

Светлана положила ладошки на усталые ноги и, прикрыв глаза, взывала к Алхой, всматриваясь в себя, ища ярко-голубое целительное пламя, танцующее рядом с призрачным огнем Зебата. Представила, как огонь льется из нее через кулон на шее и руки в тело, как утекает усталость в камень, а сила и бодрость вливаются в ноющие ноги, как поднимается сила выше, лечит поясницу и все замученные мышцы…

– Испей, Свельта, потом есть будешь. – В плечо ткнулась горячая кружка, пахнувшая ароматом трыша.

Это вырвало попаданку не то из дремы, не то из медитации. Сразу обдало жаром щеки. Хотела помочь бабушке, а ненароком задремала. Диру Иргай сейчас отпаивала Бельташ. И выглядела старушка заметно лучше. Бледновато, устало, но не так чтобы вот сейчас ляжет и помрет.

– Спасибо, – прихлебывая горячейший, почти обжигающий напиток, поблагодарила Света.

– Плохо с непривычки, – понятливо кивнул Горат. – Голова кругом, дышать тяжко. Я предупреждал.

– Мы вняли, но другого выхода нет, – отозвался сидящий рядом дядюшка.

Вот на ком не было заметно и тени усталости. Пусть по горам Ригету бродить вроде как не доводилось, или он об этом племянникам не успел рассказать, но постранствовал по Вархету мужчина вдоволь, и тело его привыкло к испытаниям, подкидываемым неугомонным духом.

Дениска с тихим стоном потянулся и посочувствовал сестре:

– Болит все? Лапы ломит и хвост отваливается?

– Уже нет, я полечилась.

– Уй-ё-ё-ё, – протянул Дэн, шлепнув себя ладонью по лбу. – Поздравляю, Шарик, ты балбес! Ща, я тоже! – И наморщил лоб, сосредотачиваясь и бормоча под нос.

Света поймала серьезный взгляд дяди, движение его головы в сторону диры Иргай и понятливо закивала. Ноги вернули себе почетное право именоваться средством передвижения. Девушка выпила половину кружки и пошкандыбала в сторону ученой дамы.

– Давайте подлечу, дира! На себе проверила, помогает! – предложила Света, и усталая бабулька – наверное, ей и в самом деле было плохо – спорить не стала.

Снова танец голубого пламени и взывание к Алхой с просьбой об исцелении утомленного тела отправились по адресу. Через руки и кулон девушки потекла сила, помогающая, убирающая усталость и дарящая бодрость. Нет, бодрым козликом дира Иргай не заскакала, но хрипловатое дыхание ее выровнялось, румянец вернулся на бледное осунувшееся лицо, мешки под глазами стали меньше. Ученая дама благодарно потрепала целительницу по руке и лихо глотнула трыша, разом осушив чуть ли не треть кружки горяченного напитка. Умиротворенно улыбнувшись, старушка кивнула на куст, растопыривший ветви на краю участка, где устроили стоянку:

– Красивые места – горы Ликладика. На первый взгляд почти пусто, а есть в этой неброской прелести что-то притягательное. Взять тот же бирдарис: зеленый листвой, по весне он цветет крупными алыми цветками, а к осени его листья сами становятся алыми, точно цветы, и стоят такими до холодов. На запах цветов, если растут по кромке леса, слетаются с лугов пчелы.

– Да, красивое растение, – дипломатично согласилась девушка, отходя от сильно пахнущего куста, почему-то источающего аромат нелюбимого ландыша.

Дениска худо-бедно вылечился сам и втихомолку, чтоб не позорить мужика, подлечил чуток уставшего Валта. Сидение сиднем в глухой крепости и болезнь сказались на физической форме бывшего наемника не лучшим образом. Сейчас он вернулся к интенсивным тренировкам, но до конца восстановиться не успел. Да и горные тропы давали нагрузку совсем иначе, чем разминка во дворе замка.

Пока Горат и Бельташ кашеварили, Света успела сменить за кустами мокрую от пота рубашку, снова натянула вещи и теперь решила оглядеться.

Пока шли, как-то было не до того. Тут бы ногу правильно поставить, чтобы не вывихнуть, и от других не отстать. Ни дорог, в понимании привыкшей к асфальту горожанки, ни завалящих тропинок, способных удовлетворить деревенского жителя, на хребте Раздела не было. ВООБЩЕ! И как тут искать? Собачки, поначалу бежавшие рьяно, тоже пока никуда вести спутников не рвались. Куда люди шли, туда и они бежали. То ли люди в правильную сторону шли, то ли собачки и сами пока не уловили нужного направления. Может, отряд пока не дошел до той точки, где чутье гончих смерти начало бы действовать в полную силу? На Алой, Керта и Сарту были возложены все надежды жрецов в поиске храма.

Светка печально тряхнула головой. Да, горы – это красиво, но хотелось домой и в ванную! Еще нормального чая и хорошую книжку про любовь, диван и плед в придачу. Это Дэну хорошо, как в своей же игрушке виртуальной оказался, а ей тут совсем не место. Девушка помотала головой, отгоняя печальные мысли.

– Устала, дира? – посочувствовал неслышно подошедший Горат.

– Уже отдохнула, – доложила девушка.

– Что такая печальная? Болит чего с непривычки в горах-то?

– Душа, – грустно усмехнулась Света. – Домой хочу, очень. С каждым днем все больше.

– Это да… Таким девочкам, как ты, только дома и сидеть, птенчик, а не по горам шариться, – растерялся Горат, не зная, как утешить хрупкую девчушку.

– Потому и шарюсь, – вздохнула Света и скорее для самой себя, нежели для посторонних, продолжила: – Дядя не думал, что все так обернется, когда нас к себе звал. Домой мы попадем, если только храм найдем, да и то… – беспомощно признала попаданка, украдкой смахнула выступившие на глаза слезы и шмыгнула носом.

Беседа, сворачивающая в сторону откровений, была прервана тревожным ревом вскочившего и медведем ринувшегося вперед Валта: