Александр Машков - Оберон - 24 (СИ)

Нас могло и не быть, папа, говорит, настоял. И мама очень хотела девочку. Вот вам девочка!

Я посмотрел на спящую Катеньку, и улыбнулся. Мы любим друг друга, всегда играем вместе, иногда с Сашей, но он слишком любит читать, редко его можно оторвать от книжки и побегать с ним.

Вообще, он хороший, любит с нами возиться, понимает, во что мы играем. Старшие только смеются над нашими фантазиями, а Саша не смеётся, он любит фантастику, мы выдумываем такие истории, что у него дух захватывает. Поэтому понятно, почему он любит с нами играть.

Потому что с интересом слушает наши выдумки о том, как мы путешествуем по разным мирам, про космическую станцию.

Мы с Катей иногда даже спорим, так это было, или нет.

Откуда у нас эти фантазии, не знаю, только, заигравшись, мы считаем, что всё это происходило с нами.

Саша смеётся, говорит, что нам пора книжки писать, но мы-то знаем, что книжки писать не так просто, как рассказать сказку.

Смотрю на Катю, и не решаюсь разбудить, так сладко спит сестрёнка. Но будить надо, придёт мама, и будет ругаться.

- Катя, Кать! – потряс я её за плечо. Сестрёнка пошевелилась, сильно потянулась и зевнула.

Потом открыла глаза, и удивилась:

- Ой, Тоник! Ты мне только что приснился!

- Какой я тебе Тоник! – сердито сказал я, - Вставай, давай! Мама придёт…

- Костя, вечно ты всё испортишь, - надула губки Катя, опять закрывая глаза.

- Нет! Уже ничего не видно!

Мне немного завидно. Если я просто сочиняю, то Катя видит сны, а потом рассказывает их нам с Сашей.

- Ка-тя! – снова сказал я, тормоша её за плечо.

- Ой, Котька! Если бы ты знал, какой сон мне приснился, то отстал бы от меня сию же секунду!

- И что же тебе снилось? – заинтересовался я, ожидая обычное «а вот не скажу!». Но на этот раз сестрица сказала:

- Снилось мне, что мы жили на какой-то космической станции, с тобой… ой, нет, там у меня друг был, его звали Тоник. И вот он мне однажды говорит: «Катя, поехали в город!», и мы поехали, на каком-то вездеходе.

- И что было потом? – жадно спросил я.

- А потом ты меня разбудил, - капризно сказала Катя.

- Ну, Катька, так нечестно! – сказал я, схватил подушку и ударил Катю по голове. Катя взвизгнула, и тоже стала бить меня подушкой. Я уже начал побеждать, когда она бросила со мной биться, и выбежала из комнаты. Я побежал за ней. Мы выскочили на крыльцо, и увидели на дворе маму.

- Мама! – закричали мы, подбегая к ней и обнимая.

- Проснулись, котята? – смеялась мама, гладя нас по головам, - Кушать хотите?

- А что кушать?

- Рисовая молочная каша.

- Да! – закричали мы.

- Умойтесь сначала, - сказала мама, смеясь, - только из постели, сразу за стол. Наверно, опять всё перевернули? – мы отвернулись от мамы и побежали в дальний угол сада. Там стояла нужная нам сейчас будочка. А наши постели мама заправит.

Катя успела заскочить в будочку. Мне не обязательно, я могу и за будочку зайти.

Вокруг росли большие кусты чёрной смородины, смородина цвела, кое-где уже появились зелёные гроздья. Я поморщился: скоро опять мама заставит её собирать. Сколько можно! Уже всё заставлено банкам с вареньем, его уже никто не ест, разве что папа сцеживает получившееся черносмородиновое вино…

Смородина у нас крупная, сладкая, но надоевшая. Мы собираем её, потому что папа пригрозил нам, что, если не будем собирать, он вырубит кусты. А в них так замечательно играть в Маугли, и ещё во что-нибудь. Здесь же стоит турник, который Юра с Сашей превратили в качели. Сиденье делано из длинной доски, так что, можно сидеть с двух сторон, напротив друг друга.

Наигравшись с качелями, братья сказали, что сделали их для нас. Потом посадили вьюнки, и они начали обвивать качели, превращая их в уютную беседку.

- Коть, тебе не надо? – вышла Катя из будочки.

- Надо, конечно! – я заскочил в будочку, а Катя осталась ждать снаружи, разглядывая смородиновые кусты. Собирали мы смородину ещё и на продажу, потому что семья у нас немаленькая, и четверо детей ещё школьники.

По этой же причине мы бегали всё лето с Катей в трусиках, маечках, и босиком, чтобы не трепать летом одежду и обувь. Боялись только порезаться, зато стёкла не били. Почти все дети бегали босиком, по всяким неожиданным местам, особенно по свалкам.

Я вышел из будочки, и мы побежали на летнюю кухню. Возле двери был прибит умывальник, мы умылись, балуясь и брызгаясь.

- Когда только вы начнёте за собой убирать, - спросила мама, выходя из дома, - почему я должна за вами заправлять кровати? Прекратите баловаться! Катя что ты с растрёпанными волосами до сих пор? Иди сюда, косички заплетём.

Раньше мы с Катей носили одинаковые причёски, не длинные, но и не короткие, но в последний год Катя решила, что она девочка, и ей нужны косички, как у всех девочек. Я только вздохнул: раньше нас путали, а сейчас даже не всякий видел, что мы близнецы. Так, двойняшки.

Пока мама заплетала сестре косички, я принялся за кашу.

- А Котю надо постричь, - решила мама, посмотрев на меня, - сходите одни в парикмахерскую?

У меня даже кусок застрял во рту. Я хотел отрастить за лето волосы, как большие пацаны.

- Что ты там давишься? Смотри, как зарос! Не будешь стричься, косички заплету!

Катя весело засмеялась, садясь рядом со мной.

- Мама, а где Саша? – спросила она.

- На практике, в школе - ответила мама, - скоро уже придёт. Не то что вы, засони. Сегодня прополете грядку с морковкой.

- У-у-у, - загудели мы.

- Не гудите, маме надо помочь?

- Надо, - сказала Катя, а я подумал, что мама забудет про парикмахерскую.

Когда поели и попили чай, мы, на цыпочках, отправились на огород, пропалывать морковку.

Сели на корточки, напротив друг друга и начали щипать травку.

- Котя, а почему ты не хочешь постригаться? – спросила меня Катя. Я посопел, думая над глупым вопросом. Сама же понимает!

- Катя, ты же сама понимаешь.

- Что большие мальчишки длинные волосы отращивают? Тебе зачем? Тебе очень пойдёт коротенькая стрижка с чубчиком, и не жарко. Будь бы я мальчишкой, сделала бы себе такую!

- Ну и делала бы! – сердито сказал я, - Опять близнецами бы стали. А то уже совсем непохожи…

- Ну тебя, Костя, я же девочка, ты что, тоже хочешь быть девочкой?!

- Ты что? – удивился я, даже бросив щипать травку.

- Длинные волосы отпускаешь, косички будешь заплетать…

- А! Тебя мама подговорила! – понял я.

- И ничего не подговаривала, - ответила Катя, не поднимая глаз от грядки.

- Ну, если родная сестра меня предаёт, придётся идти! – шумно вздохнул я.

- И ничего не предаю! – обиделась сестра, - Коть, так тебе и правда, лучше будет, не вру!

- Катя! Котя! – закричали с дороги, которая проходила по склону сопки, за нашим забором.

- Что? – встал я, загораживаясь от солнца ладошкой.

- На пляж пойдёте? – спрашивали нас мальчики, наши одноклассники, Саша и Витя. Витя нёс туго накачанную автомобильную камеру. Одеты они были так же, как и мы, в чёрные трусики, и белые маечки.