Александра Ром - Искажение: дар судьбы

— Беги!

— Нет. Мы уйдем вместе.

— Сваргальф уводи ее.

Перед тем как упасть в искажение я видела только глаза Хаято, как они наливаются серебром.

Я стояла на краю скалистого плато и неотрывно смотрела на то место, где мы появились с Волчиком. В голове было пусто. Ледяной ветер трепал волосы, пронизывал до костей. Мне не хотелось двигаться. Я ждала. Ждала его появления. Подсознательно понимая, что этого не произойдет. Но принять это не было сил. Перед тем как Хаято толкнул меня в искажение, я вспомнила беловолосых преследователей. Я видела их во сне. Давно. Еще дома. Тогда они гнались не за мной. За Хаято. И они хотели его убить. В голове всплыла рана Хаято. Если бы я по случайному совпадению не оказалась рядом. Хотя случайностей не бывает, и искажения появляются не сами по себе. Но ухватиться за эту мысль не успела. Оказалась в горах. И стало не до размышлений. Ожидание убивало похлеще неизвестности. Но я продолжала верить.

Холодно, очень холодно. Я стояла в одной легкой рубашке и разодранных штанах. Руки заледенели, От холода зуб на зуб не попадал. Глаза закрывались. Хотелось спать. Затуманенное сознание сигналило об опасности. Нужно было подвигаться, разогнать кровь. Но сил уже не осталось. Я не заметила, как исчез ликархонт. Не заметила, как из пещеры вышел высокий мужчина в белых одеждах. Даже когда подошел и неожиданно сказал:

— Здравствуй Юля!

Я не смогла ответить. Меня сковало странное оцепенение. А потом накрыла блаженная темнота. Из теплых объятий беспамятства меня постоянно бесцеремонно вырывали. Трясли, что-то кричали прямо на ухо. Как же громко и утомительно. Я хотела погрузиться дальше, там так спокойно и хорошо. Смутно помню, что меня несли, что мужчина ругался:

— Сваргальф почему сразу не сообщил? Она замерзла…. Да. Бестолковый мальчишка. Жизнь не чему его не научила….

Один раз я даже смогла разлепить тяжелые веки. Отстранено отметила необычный цвет глаз мужчины теплого золотисто-янтарного оттенка. Он ласково улыбнулся и заговорил. Мягкий бархатистый тембр окутывал теплом и дарил спокойствие:

— Бедный ребенок. У меня уже входит в традицию при каждой нашей встрече вырывать тебя из ледяных лап смерти. Не бойся девочка. Ты проживешь долгую жизнь. Только не закрывай глаза. Спать пока нельзя. Потерпи маленькая.

Я смотрела в эти необыкновенные глаза и верила. А затем стало больно. Боль была невыносимой. Как будто тысячи острых игл впивались в кожу. Я, то теряла сознание, то приходила в себя. Мужчина болезненно растирал окоченевшие конечности и ласково уговаривал. Но слова не доходили до бессознательного разума. Облегчение приносили лишь прикосновения Волчика, и то кратковременное, а затем снова накрывала нестерпимая боль. Наконец мои мучения прекратились. Незнакомец, завернув меня в простыню, отнес на кровать. Расцепив зубы, он влил мне в рот горький отвар, и я провалилась в тревожный сон.

Меня будили, чтобы влить следующую порцию отвара, а затем я снова погружалась в липкие грезы сна. Меня, то трясло от озноба, то душил лихорадочный жар. Болезнь не отпускала. Иногда мне виделось бледное, обескровленное лицо мужа. Он касался меня ледяными пальцами. В такие моменты казалось, что сама смерть пришла забрать меня. Я истошно кричала, брыкалась. Кто-то крепко держал горячими, как огонь руками и снова вливали мне в горло обжигающую жидкость. Я забывалась зыбким сном.

Проснувшись, я долго лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Затекшее тело противно ныло, отдаваясь в голове тупой болью. Я открыла глаза и тут же пожалела об этом. От резкого света в глазах потемнело, и потекли слезы. В следующие несколько минут я привыкала к рассеянному свету. Наконец мне удалась оглядеться. Тяжело повернув голову, разглядела очаг. В нем ярко горел огонь, тихо потрескивали горящие поленья. Я перевела взгляд на стол заваленный посудой и какими-то баночками. На полу возле кровати обнаружила волка. В его глазах синим пламенем отражался огонь. При моем шевелении он поднял голову и пристально посмотрел на меня. Я попыталась улыбнуться. Но пересохшие губы отказывались слушаться. Волчик подскочил и ткнулся горячим носом в ладонь. Затем лизнул и, положив голову мне на грудь, заглянул в глаза. Он смотрел взглядом побитой собаки. Мне стало жалко его. Попыталась его утешить, но из горла вырвались нечленораздельные хрипы. Тогда еле подняв ослабшую руку, положила на голову между ушей и, успокаивая, погладила. Волк расслабился и прикрыл глаза от удовольствия, а затем тихо произнес:

— Это моя ошибка. Я не доглядел за тобой. Не почувствовал твоего состояния.

— Все хорошо Волчик. Все уже позади, — мысленно обратилась я к нему, — Как я здесь оказалась?

В этот момент в комнату вошел мужчина с золотыми глазами и широко улыбнувшись, направился к кровати. В руках он держал чашку с чем-то дымящимся. Осторожно приподняв меня и подоткнув подушку, приложил чашку к губам. Рот обожгло горьким отваром. Я поморщилась. Мужчина весело сказал:

— Пей, пей. Не морщись, — по-моему, все знахари одинаковые. Нита говорила также, когда поила тем отвратительным лекарством, — как себя чувствует наша болезная?

— Не плохо. Все болит. Значит, жить буду. Спасибо вам…, - я замялась.

— Мое имя Тахока. Раз проснулось чувство юмора, значит и, правда выживешь. Но постельный режим, ни кто не отменял и лекарства тоже. Будешь следовать моим предписаниям. Скоро поднимешься на ноги. Сейчас принесу бульон. И снова спать. Сон лучшее лекарство.

— Тахока простите. А сколько я провела в беспамятстве.

— Две недели. Испугала ты нас. Твой хранитель себе места не находил. Его сила не помогала, лишь на время, принося облегчение. У тебя было сильное истощение. Обморожение и как следствие лихорадка. На сегодня с тебя хватит разговоров. Отдыхай пока.

— Тахока подождите. Можно еще один вопрос? — его губы тронула улыбка, а я срывающимся от волнения голосом спросила, — После нашего появления к вам не приходил мужчина с серыми глазами?

— Юля тебе не стоит волноваться. Этот высокородный оболтус жив и здоров. А теперь отдыхай.

Следующее мое пробуждение было не столь болезненно. Потихоньку силы возвращались ко мне. Я решила, что могу самостоятельно сесть. Беспомощность угнетала. Мысли о том, что посторонний и довольно приятный мужчина ухаживал за мной две недели. Поил, обтирал, не говоря уж о том, что все нужды организма при этом никуда не испарились и, всего скорее справлялась я под себя. Мамочка как же стыдно! Раньше я об этом как то не задумывалась. Но сейчас, когда эти самые нужды пробудили ото сна. Стало стыдно вдвойне. Дрожащей рукой оперлась о край постели и попыталась приподнять ослабшее тело. Безрезультатно. Я предприняла еще несколько попыток, но в итоге обессилено откинулась на подушки. Зло зыркнула на Волчика, который внимательно наблюдал за моими трепыханиями и, не удержавшись, съязвила: