Владимир Свержин - Крона огня

Вероятно, хаммари либо опять загонят в выжженный мир, но с управлением, так сказать, в «ручном режиме», без отдельной стражи, либо отведут какие-нибудь загоны в предгорьях, чтобы угроза смотрелась реалистичней. Но отдавать им всю планету — чересчур много чести. Эйа она самому нужна, чтобы править в свое удовольствие. Ну, там, воскурения, жертвы, почитания, храмы и тому подобные детские игрушки.

У хаммари с божьим страхом и громким обожанием слабовато. Они для этого слишком тупые. А раз так, сейчас дух-паразит Фрейднура будет создавать в противовес каменным страшилищам преданную элиту из тех, кто пойдет за его ставленником Пипином, этакая затравка будущего управленческого аппарата.

И гвардию эту нужно повязать кровью — совместно выигранным сражением. Так что очень вероятно, что впереди как раз пойдут люди, за их спиной в качестве подвижной стены, заградительных отрядов, — хаммари, и уж окончательно в резерве сам Фрейднур. Но если мои предположения неверны, полагаю, расстановку сил врага мы узнаем из вполне компетентного и весьма информированного источника. Правда, Карел?

— Да я ж только за! Но пока ничего интересного нет.

— Это уже немало. Отсутствие информации — само по себе информация. Ты, главное, окажись рядом, когда будет шо-то интересное. Твои глаза и уши сейчас дорогого стоят. Их потом тут из золота сваяют и станут продавать в качестве оберегов. Так шо давай, не упусти миг славы. — Сергей небрежно отсалютовал стражу ворот дворца и продолжил военный совет: — Бастиан, ты откровения фра Гвидо слышал?

— Насчет книги?

— Нет, насчет детских страхов и насилия в семье. Конечно, насчет книги. Шо ты скажешь на тему призрака, который являлся этому юному шалуну?

— Очень может быть, что это плод детского воображения, фантом, вызванный запугиванием ребенка неотвратимостью физического наказания. Женя может подтвердить, такое случается. Мозг ребенка способен постфактум создать очень реалистичные картины того, чего на самом деле не было.

— Действительно так, — вмешалась Женя, услышав в речах Ла Валетта призывное ржание своего любимого конька. — Детская психика очень гибкая, и воображение не знает границ реальности.

— Умники и умницы, оставьте плоды воображения червям сомнения. Предположим, шо маленький Гвидо и впрямь зрил незримое, и перед ним был нормальный стопроцентный человеческий призрак. Шо это могло быть? Хочу услышать версии. Какая-нибудь зачитавшаяся родственница, вмурованная в стену при одном из ремонтов местной библиотеки, или шо путное. Как полагаешь, Валет?

— Если учесть, что сам фра Гвидо связывает призрака с золотым сиянием, исходившим от страниц, то можно предположить, что мы имеем дело с тем самым заклятием Медеи. Это, конечно, только версия, но лишь представьте: Золотое Руно дарует процветание и богатство, однако стоит теперь на него внимательно поглядеть, сквозь поражающий сознание блеск проступает облик той, кого Ясон предал и бросил.

— Там еще кардинал утверждал, что у призрака были совершенно невероятные, втягивающие, точно бездна, глаза, — напомнила Женя.

— Было дело. На свои намекаешь? Шо-то в этом есть. Но тут загвоздка, — насмешливо прокомментировал Лис , — у призраков обычно хреново с цветопередачей. Уж ты мне поверь, я их навидался выше крыши.

— Сережа, не до комплиментов, я серьезно. Что, если с глазами не все так просто, что, если призрак, так сказать, двуслойный?

— Поясни.

— Смотри, если эта Медея была вместилищем Гекаты, или как там она?

— Олх, — напомнил Бастиан.

— Вот именно. Сама дочь колхидского царя появляется с вечно молчаливым укором, сводящим с ума любого, кто слишком долго смотрит на страницы фолианта. Но сквозь нее этими невероятными глазами глядит та самая Олх-Геката.

— Ты думаешь, такое возможно? — усомнился Сергей . — Бастиан, как считаешь?

— Не знаю, никогда о таком прежде не слышал.

— Это само по себе говорит о многом.

— Может, я и не права. Однако, судя по тому, что Эйа не покинул этот мир, представляется вероятным, что и Олх где-то близко. Однако они почему-то совершенно порознь, хотя изначально были вместе. Если можно предположить, что людская психология имеет отношение и к божественной, то я склонна думать, что столь активная деятельность мужской составляющей этой дуальной пары как раз и связана с разладом, так сказать, ролевой функции по гендерному вопросу.

— Женечка, это в переводе с русского на русский звучит: «Так шо ж я — не мужик, шо ли?!»

— Да, примерно так.

— Занятная версия. Но узнать мы это можем, лишь спросив напрямую. Это, в свою очередь, приводит к сумасшествию и потере личности. Как тебе перспектива?

— Совершенно не нравится. Но если других вариантов нет, следует придумать, как максимально обезопасить этот.

Слова Рейнара-нурсийца «Всефранкская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрэволюцией и бандитизмом» молотами звучали в голове великого казначея. Быть может, впервые с момента назначения на этот высокий пост он пожалел, что не остался простым мастером над мастерами, поставщиком двора и любимцем госпожи Гизеллы. Звук грозных слов гулко отдавался в мозгу, будто палач уже забивал на нем колодки, и горло теснило от предчувствия сжимающих его досок.

«Надо что-то делать, — лихорадочно соображал Элигий, — и очень быстро. Этот Рейнар ни перед чем не остановится. Это для кого другого я самый богатый человек в стране и уже только потому достоин всяческого уважения. Для него же все мое золото — не дороже, чем вода в половодье. — Это ощущение ужасало его. Он метался в своей потайной комнатке, будто загнанная в угол крыса, лихорадочно стараясь придумать, как отвести беду. — Надо все валить на Шарля и Брунгильду. Это они все подстроили, в то время как я корпел над счетами, приумножая доходы обожаемого кесаря и его умопомрачительной, восхитительной, небесной, сиятельной матушки. — Спасительная мысль о Гизелле слегка приободрила его.

Как бы то ни было, она его надежная защита! Следует немедля бежать к ней, рассказать о кознях врагов, о собственных попытках хоть как-то противостоять им. Главное, опередить Рейнара. Того Гизелла тоже призовет, и здесь будет слово против слова, на чью сторону станет повелительница — одному Богу известно. — Надо спешить. И нужен достойный подарок. Золото и драгоценные каменья добавляют силы и самым слабым речам».

Элигий бросился к обитому железными полосами ларцу, снял с пояса мудреный ключ, отпер, поднял крышку. Яркоцветное сияние разлилось по скупо освещенной комнатке, драгоценные каменья в оправах и без с верхом заполняли переносную сокровищницу.