Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

Забавные твари люди. Не позднее как вчера, а может и сегодня поутру этот детина потрошил на лесной дороге богатых путников. Драл с мясом из ушей сережки, невзирая на мольбы и слезы. Бил в спину за полный кошель. Разменивал жизнь на монету. Плодил сирот, не думая ни о чести, ни о совести. Во главе разбойничьей ватаги врывался в спящие деревни… И вдруг непонятные слова чужого языка и такой же чужой мотив пробуждают в нем то, о чем он забыл еще в детстве. И текут скупые слезы из глаз, которые видели то, над чем бы плакали даже боги. И просыпается в душе то, о чьем существовании он даже не подозревал… непонятное и тяжелое… до боли сжимающее сердце непонятной тоской…

Стихли последние аккорды и зал задышал. Детина злобно зыркнул по сторонам, стирая остатки влаги с лица. Очнулись девчушки с подносами и двинулись привычным курсом. Купчишки встряхнули головами, словно сбрасывая наваждение и опрокинув по рюмке, принялись тискать повизгивающих девок. За моей спиной хозяйка звучно высморкалась в передник, и тут же отвесила оплеуху, пытавшемуся проскользнуть мимо нее коротышке. Съежившись, он, поковырявшись в карманах, сунул ей в руку монету и бочком-бочком на улицу. Искусство – искусством, а за выпивку плати.

– Классные подружки! – крикнул, заглушая гомон очнувшегося зала, товарищ Сухов. Он положил некое подобие гитары на стол и двинулся навстречу. И весь путь ему что-то одобрительно квакали, похлопывали по плечам и протягивали полные кубки.

– Ты в струе, – ответил я на крепкое рукопожатие. – Шоуменом стал. Не поверишь, рад тебя видеть.

– Взаимно, Димыч. Взаимно. Пойдем.

Он потащил меня к дальнему столику возле узкого окна-бойницы, сквозь которое еле-еле проникал солнечный свет. Тут же возле нас появилась сама хозяйка и уставила стол едой питьем.

– Ого! – оценил я. – Да ты в почете.

– Все благодаря тебе, – улыбнулся Сухов и поправил фуражку. – Ты не поверишь…

– Ну?

– Они меня любят. Представляешь? Я был всесилен, имел что захочу, повелевал жизнями…

– И тебя ненавидели.

– Именно! В лучшем случае боялись. А сейчас я никто, бродячий менестрель, и стоит мне открыть рот…

– Я слышал и видел, – перебил я. – Хороший голос.

– Репертуар скудноват. А все из-за тебя. Мало ты песен помнишь, не смотря на музыкальное образование.

– Неоконченное.

– Неважно. Все равно мало. Ваши народные их наизнанку выворачивают. Словно перерождаются люди.

– Душа просыпается, – приложился я к истекающей пеной кружке.

– Именно. Знаешь, Димыч, наверное, я счастлив.

– Да уж, – хмыкнул я. – Повелитель всемогущий поет русские народные в третьесортном кабаке и чувствует себя счастливым. Нонсенс.

– Кстати, ты где баб таких знатных нарыл? – поинтересовался Сухов после того как одним махом влил в себя пол кружки. – Каратели в эскорте – надо постараться. Это прерогатива императора.

– Блин! – хлопнул я себя по лбу. – А про девчонок я то и забыл.

– Так зови за стол. Только скажи пусть поспокойнее будут. Карателей народ не только боится, но и конкретно не любит.

Моя свита расположилась в тени слева от дверей, оставаясь незаметной для посетителей.

Я махнул им.

Девушки не торопясь двинулись к нашему столику.

Кабак затих.

Детина втянул голову в плечи и потянул из-за голенища стилет. Купчишки, забыв про девок, вжимаясь в стену, угрями заскользили к выходу. Пышнотелая официантка грохнулась в обморок, и кувшин с пивом рухнул на пол. В полной тишине этот звук произвел эффект взорвавшейся бомбы. Кто-то из посетителей нырнул под столы, кто-то к выходу. Началась давка.

Сухов расхохотался и что-то громко крикнул. Недоверчиво поглядывая то на него, то на присевших за стол карателей клиенты занимали свои места.

– Что ты им сказал?

– Что зверушки ручные, а ты их хозяин. Считай у тебя пожизненная «крыша» в этом мире. Даже такие как он, – Сухов кивнул в сторону детины, – не посмеют к хозяину карателей. Кстати, о них. Баб кормить будешь? С рационом знаком? Говорю сразу, здесь такого не готовят. О, придумал!

Он махнул рукой хозяйке и что-то квакнул. Через минуту девчушка, трясясь от страха, поставила перед карателями две тарели еле-еле прожаренного мяса и кубки с темным напитком.

Я приподнял бровь.

– Свинная, – предугадал вопрос Сухов.

Ухватив руками по куску мяса, девочки вонзили в него белоснежные и подозрительно острые зубки. Я невольно засмотрелся.

– Не строй планов, – словно прочитал мои мысли Сухов. – Они не люди.

– А кто? – я аж опустил кружку на стол.

– Собаки.

– Товарищ…

– Серьезно. Добравшись до очередного мира, император обнаружил забавных зверушок… Что бы тебе было проще понять – бойцовых собак, которые признают только сильных хозяев. Кобели у них чахлые, только для случек некоторое количество держат. А, ну и щенков у них мужики нянчат. В общем, хозяева пошли в расход, а император получил знатную свору. Честно говоря, удивлен, что ты заимел такую пару. Кстати, то о чем ты подумал, называется зоофилией… но если никому не расскажешь…

– Хватит! – приложился я к кружке. – Не хочу об этом ничего больше слышать. Все настроение испортил.

– Да ладно тебе, в конце концов, это же не овечки…

– Хватит.

– Ну, ладно-ладно. И про императора ничего не спросишь?

– Ты же вроде все способности растерял, а мысли читаешь?

– Ну не все, – хитро прищурился Сухов. – Ладно, так и быть отвечу на незаданный вопрос. Бравый вояка, твой император. Хороших воинов плодит твой мир, удивительно, что он еще не превратил его в казарму как Лорду. Кстати, большинство солдат и гвардейцев лординяне. Поэтому они для тебя все на одно лицо, как китайцы. Ну да ладно, речь не о том. Хороший командир, стратег и реально безбашенный солдат он быстро продвинулся по служебной лестнице. У имперцев нет бюрократии. Хочешь стать командиром – убей нынешнего в честном бою. Естественно при отсутствии ума, опыта и перспектив у претендента бой не состоится. Империя устроена так, что все время улучшает сама себя изнутри. У руля всегда лучшие. И нет возможности сачкануть и расслабится, потому что в спину всегда дышат шеренги желающих. И все это оседлано общей идеей…

– Слышал уже. Личность как бы есть, но держава важнее. Обращение и все такое… Ты лучше расскажи, откуда они такие взялись.

Сухов пододвинул к себе очередную кружку и поправил фуражку за козырек.

– Давным-давно был такой себе захолустный мирок. Ничего особенного. Таких тысячи. Была в нем одна изюминка – народец с неким подобием коллективного разума, распределения знаний и сил. И как назло именно они своим коллективным разумом допетрали, что пространство дырявить можно. Сколотили наспех армию, напряглись и пробили канал на крупную торговую планету. И понеслось… Побежденных приобщаем, получая при этом их знания и способности, несогласных в расход. С каждым прорывом народец крутел и крутел. Так и родилась империя. Поначалу они приобщали все население поголовно. Но масштабы росли и уже вскоре приобщались только солдаты.