Степан Кулик - Новик, невольник, казак

– Ну тогда, уважаемый Хасан Ибрагим ибн Дауд… или мне лучше называть вас Якуб-ага?.. мы возвращаемся к предыдущему вопросу…

Для пущей эффектности я сделал театральную паузу.

– Зачем подданный султана посылает вести кошевому запорожцев о готовящемся нападении на королевство Польское? Мы еще могли бы понять, если бы это был обман. Но ведь в Стамбуле и в самом деле готовятся к большому походу. Странно, не правда ли? И не менее интересно, что бы на это сказал наместник Великой Порты в здешних землях, если бы какая-нибудь излишне говорливая птичка прочирикала ему об этом на ушко?

Лицо турка темнело с каждым произносимым мною словом. А под конец соответствовало выражению «краше в гроб кладут».

– Отчего-то мне кажется, что Искандер-паша захочет узнать правду, так сказать, из первых уст. А уж его палачи сумеют разговорить любого. Доводилось слышать, что султан посылал своих заплечных дел мастеров учиться у китайцев. А уж живодеры Поднебесной империи в деле спроса не знают себе равных. Еще бы… Цивилизация Китая на пять тысяч лет старше остального мира. Во всяком случае, так утверждают желтолицые. Вполне достаточно, чтобы успеть научиться многим вещам.

Похоже, я увлекся. Потому что квадратными глазами на меня смотрел не только Ибрагим, но и Полупуд с Типуном. Надо срочно отыграть взад.

– Это кто сейчас говорил? – я обвел присутствующих недоуменным взглядом. При этом усиленно моргая, как человек, вырванный из сна.

– Ты… – купился Типун, а несколько свыкшийся с моими причудами Полупуд многозначительно покивал и сочувственно спросил:

– Опять накрыло?

Я потер виски и в свою очередь поинтересовался:

– Хоть важное что сказал?

Казаки переглянулись и синхронно помотали головами.

– Непонятно говорил, словно на чужом языке. Слова похожие на наши, а о чем – непонятно. Китай какой-то упоминал.

– Это на юго-востоке, – уважительно посматривая в мою сторону, объяснил купец. – Огромная страна. С желтыми людьми. О ней мало кто знает. Знатный шелк оттуда везут, чай, перец… и еще много разных дивных вещей. Которых нигде больше нет. Ни в Индии, ни в Персии… Вот уж не ожидал, что гяурам о Поднебесной империи тоже ведомо.

– Ты, Ибрагим, лучше отвечай, о чем спрашивают… типун мне на язык, а не заговаривай зубы небесами… – казак вынул из крепления факел и поднес его к лицу турка так близко, что тот не выдержал и отшатнулся. – Это правда?

– Уважаемый, – поморщился шпион, то ли от жара, то ли от неточности вопроса. – Мы о стольких вещах переговорили, что я затрудняюсь ответить… Что именно?

– Что ты посылал Серку весточку.

Хасан вздохнул, но сказав «а», очень трудно остановиться и не сказать «б». Тем более девушка молчать не будет. Ей это ни к чему. Наоборот даже…

– Да… – словно вздохнул. – Посылал… Но это совсем не то, о чем вы подумали…

Я чуть вслух не заржал. Так повеяло от этих слов современными фильмами. Сдержался…

– Положим, ты не можешь знать, о чем мы подумали. Но раз уж начал, объясни…

Как-то незаметно допрос перешел в мои руки, и никого это почему-то не удивило. Казаки слаженно помалкивали, а турок теперь глядел только на меня, словно никого больше в комнате не было. И, прежде чем ответить, Хасан пытливо всматривался мне в глаза. То ли меряясь силой взгляда, то ли решая что-то, важное для себя. И решился.

– Я не шпионю на Порту и не тайный агент казаков… Я обычный торговец. Но человек, которого я называл раньше, тот самый – Ахмет Салах ибн Керим… Он знает обо мне нечто… – турок сглотнул, дернул щекой и опустил глаза. – Я ни в чем не могу ему отказать. Любое его слово для меня приказ… Иначе…

– И это он велел тебе известить казаков о походе? – уточнил я недоверчиво. – Доверенное лицо великого визиря?

– Не совсем так… – признал купец. – Эфенди приказал предупредить короля… Но Краков далеко… Да и ляшская шляхта к купцам относится без доверия. Передай я весть через своих партнеров – на их слова никто бы внимания не обратил. Другое дело, если вести в столицу придут с Сечи. Ляхи казаков не любят, но в воинской доблести не сомневаются. И донесению кошевого поверят безоговорочно.

– Разумно… – согласился я. – В это можно поверить, уважаемый Хасан. И, раз ты уже начал говорить правду – не останавливайся. Поведай тайну ключа…

– Аллахом клянусь! – вскричал тот. – Пусть Иблис пожрет мою душу, и я никогда не смогу возродиться в райских садах. Я сказал все, что знал!

– А головой пророка Мухаммеда поклянешься?

Полупуд одобрительно хмыкнул. Оценил, что я запомнил его слова о том, что нет для мусульманина более страшной клятвы.

Но купец ни секунды не мешкал. Видимо, и в самом деле правду сказал.

– Клянусь…

– Что ж… верим. Отсюда следующий вопрос: жить хочешь?

Вопрос, конечно, чисто риторический. Вряд ли найдется человек, который ответил бы на него отрицательно. Все хотят жить…

– Да… Ну, тогда, уважаемый Хасан, тебе придется кое-что сделать взамен.

– Все что угодно… – быстро согласился торговец кожами. Как по мне – слишком быстро. Казаки тоже почувствовали это и недовольно заворчали. А нет, это очухался слуга, и запорожцы занялись им.

– Говори, что надо…

– Ничего особенного. Всего лишь два письма…

Похоже, эта моя идея стала неожиданностью для всех. Ну да, что обыденно для человека из мира поголовной грамотности, то никогда не придет на ум тем, кто письму не обучен. Они бы заставляли пособника шпиона клясться на Коране, землю есть или еще чего, понадежнее. А взять банальную расписку о сотрудничестве – ни за что бы не сообразили.

– Петро… – Василий ткнул меня кулаком в спину. – Не до баловства сейчас.

При этих словах у турка на мгновение мелькнула в глазах искра надежды, но при взгляде на меня тут же и погасла.

– Какие еще письма?

– О, ничего сложного, – заверил я купца как можно беспечнее. – Первое – кошевому Серку. С той самой вестью, о которой ты предупреждал казаков через Олесю. И не надо морщиться. Это для твоей же пользы… Вдруг Урус-шайтан не поверил девке и ничего не передал не то что королю, а даже польному гетману извещения не послал. А вот когда мы письмо на Сечь доставим – тут уже никаких сомнений не будет. Смекаешь?

Турок скривился так, словно я ему в рот раздавленный лимон засунул. Ох, как ему не хотелось этого делать. В отличие от необразованных запорожцев, Хасан понимал, «что написано пером – не вырубить топором». Посылай он к казакам хоть сто гонцов – от всех отбрехаться можно. Первый раз, мол, вижу. Навет и напраслина… А от собственноручно написанного, да еще и именным перстнем запечатанного – так просто не отмажешься.

– Не морщься… Ты же умный. Должен понимать, что такое письмо у нас за пазухой – гарантия того, что, очухавшись, ты не вышлешь погони. Значит, и убивать тебя нет смысла.