Владимир Поселягин - Егерь

Тот отошёл в сторону, взял сумку-баул и открыл её, доставая бензопилу.

– Отметьте такой курьез, бензопила называется «Дружба», – прокомментировал я все его действия, как и остальные зрители, наблюдая, что будет дальше.

Я-то знал, что тот собрался сделать, сам ведь приказал ему это да провёл пару тренировок, а то тот бензопилу ни разу в руках не держал. До остальных только начало доходить, а вот Игрок сразу всё понял. Он попытался было вскочить на ноги, но негр сбил его с ног, придавил коленом яростно дёргающееся тело и со второй попытки запустил агрегат. Цепь закрутилась на большой скорости, отчего глаз не мог её засечь, лишь движение, после чего тот со злобным хохотом опустил пилу и отрезал ноги Игрока. После чего так же стал строгать остальные части тела, пока не отделил голову. Мбанга был с ног до головы в крови, да и вокруг него всё было забрызгано кровью. Некоторые из высшего состава КПСС Союза вытирали платками кровь с лиц и одежды, вот до Брежнева не долетело, Мбанга с краю сцены работал пилой.

Обернувшись к зрителям, тот поднял пилу над головой, та продолжала работать на больших оборотах, а цепь крутиться, и, тряся ею над головой, засмеялся, жутко скаля рот с белоснежными зубами и вращая глазами. Маску он снял, так что глаза хорошо выделялись на окровавленном лице.

Это ещё было не всё, о чём я прекрасно знал, и, в отличие от некоторых заложников, которым откровенно стало плохо – несколько женщин свалились в обморок, – продолжал пристально наблюдать за действиями негра, изредка поглядывая на Брежнева и его окружение, улавливая то, что они чувствовали. Однако те показали себя неплохо, смотрели на всё действие с каменными лицами.

Так вот, это действительно было не всё, Мбанга достал из того же баула несколько предметов и подошёл к расчленённому трупу Игрока. Вскрыв ножом грудину, он достал сердце и сразу впился в него зубами, начав смачно с чавканьем жевать. Некоторых из заложников начало тошнить. Какие нежные оказались! Потом Мбанга вспомнил, чему я его учил. Сел рядом с трупом, артистически заткнул за воротник белоснежный платок, на который с подбородка начала капать кровь, и стал есть.

– Ну, не будем мешать Мбанге насыщаться, но думаю, пример понятен. Если вы хотите помогать им, езжайте сами да берите свои семьи, племена очень обрадуются и даже устроят национальный праздник с танцами вокруг котла, где вас будут готовить. Видите, я достаточно ярко продемонстрировал то, что от вас ждут, а вы всё оружие, технику, советников… Ладно, на этом закончим. Теперь попрошу тех, кто был перечислен по списку, пройти к выходу и предъявить свои документы, после этого вас по одному будут выпускать, ну а снаружи уже примут и выведут в безопасное место… Второй, начинай проверку документов!

Всё же хитрозадые нашлись, и ведь другие их не сдали, да и держаться они старались в глубине толпы. В общем, двое проверку не прошли, так как пытались под данными других людей покинуть зал. Тех, похоже, тоже убили, возможно и случайно. Ну, а когда я называл имена, заметив, что никто не отзывается, эти хитроседалищные поднимались сами. Они, конечно, пытались прорваться, сбив Толика с ног, но получив по паре очередей в спину, так и легли у выхода из зала. Я не люблю, когда меня обманывают.

– Не стоило этого делать, – сообщил я в микрофон.

Чтобы вывести всех, кого я решил отпустить, потребовалось полчаса, их выводили по трое, Толик проверял документы, один из наёмников выводил. Когда те оказывались снаружи, то кто бегом, кто неторопливо с достоинством, явно играя на публику, направлялись к оцеплению. Оттуда выскакивали бойцы и, прикрывая освобождённых щитами, выводили их в безопасное место. Там уже и бронетехнику начали подгонять, как сообщил Хамиз, начальник обороны. Особо он её не боялся, у нас два ДШК было, если потребуется, разберём эту броню на винтики.

Когда зал покинули те, кого я решил освободить первыми, то повернулся и подошел к столу Брежнева. Гречко дёрнулся, явно пытаясь прикрыть его собой, но замер, ствол моего автомата смотрел на него. Кстати, такое самопожертвование ему было не свойственно, выделиться решил? Возможно.

– Без шуток, – сообщил я всем.

Поставив кулаки на стол Брежнева, я оперся на них и слегка подался вперёд, пристально глядя в глаза генсеку. Эта игра в гляделки продолжалась минуты полторы, после чего тот отвёл взгляд, моральная победа была за мной. Взяв его подбородок в свою руку, я повернул голову и, снова встретившись взглядом с генсеком, сказал:

– По-хорошему надо бы тебя шлёпнуть, однако это решение, несмотря на всё, ошибочно. Я советский человек и люблю свою родину. Твоя гибель ничего не решит, только ухудшит ситуацию, начнётся возня за трон, а от этого могут пострадать простые люди. Ты сидишь крепко на своём месте, но запомни одно: ты не вечен, и рано или поздно нужно передавать пост приемнику, готовь его уже сейчас. Так что я тебя тоже отпускаю, как и Суслова, этот человек-кремень тебе поможет. Надеюсь, ты вник в то, что я сказал?

– Да, я понял, но одно хочу сказать: я тебя найду в любом случае, – попытался оставить последнее слово за собой Брежнев.

– Удачи, – зло усмехнулся я, после чего посмотрел на других сидевших за столом: – Суслов и Косыгин, вы тоже проваливайте, у вас появился дополнительный шанс. Второй, выведи их.

– Понял, – кивнул тот.

Никакой товарищеской поддержки, как и прошлая партия, вторая группа не проявила, мол, я останусь с партийными товарищами до конца. Машеров хоть совесть имел. Фигу там, как приказали, сразу встали и пошли. Ну, Суслов, к чести его, немного поколебался, но всё же встал, двое других сразу вскочили и направились следом за Толиком к выходу.

– Хотя подождите, – остановил я их в дверях. – Я тут подумал, зря вы поклялись меня найти, не нужно было этого делать.

Короткая очередь от бедра, и тело Брежнева бросило на стену, пятная её пулями и кровью. После этого я обратился к двум другим:

– Надеюсь, вы себе такой глупости не позволите. Мне ведь и вас ничего не стоит достать, уж поверьте.

Дожидаться ответа я не стал и мотнул головой на дверь, так что Толик подтолкнул стоявшего ближе к нему Косыгина и вывел из зала.

– Как видите, угрожать тем людям, что держат вас на прицеле, несколько опрометчиво, но я позволил уйти тем, кто, возможно, займёт пост генсека, так что потеря в принципе невелика, да ещё возможно, это даже приведёт к более благополучному исходу.

Тут я врал, откровенно и зло. По плану Брежнев должен был выйти отсюда живым, однако причина, почему я так поступил, была в том, что тот меня узнал, не знаю как, но факт. То ли по голосу, то ли по глазам, очков-то не было, но когда он отвёл взгляд, в них мелькнуло узнавание, и рисковать я не стал, а когда прозвучала угроза, понял, что тот подписал себе смертный приговор, и у меня просто не было другого выхода… Ну и хрен с ним, мог и жить, сам виноват.