Александр Санфиров - Начало звёздного пути

Но тут его противник с таким же бесстрастным лицом пошел в атаку и сделал с удивительной скоростью двойной финт переводом и переносом – неожиданно быстрый замах, перевод своего эспадрона через лезвие противника, и прямой укол в нагрудник в область сердца, в лучших традициях старых итальянских мастеров.

Зал восторженно ахнул, а де Жюссак со злостью кинул клинок на пол и быстрым шагом вышел вон. Победителя окружили восторженные женщины, а де Барант что-то пытался объяснить довольному императору, видимо оправдывая неблаговидное поведение своего родственника.

В дальнем углу зала стоял изящно одетый господин, в котором сейчас никто бы не узнал англичанина Джона, который совсем недавно встречался в портовом притоне с надворным советником Сидоровым. Он задумчиво смотрел на ажиотаж вокруг победителя и думал: «А у этого Сидорова чутье собачье, сразу понял, что с этим молодым офицером ему не справиться. Вот только почему не рассказал о том, что тот так ловок? А в результате потерян нужный человек, потрачены деньги, а дело не сделано».

Андрей Григорьевич вместе со слугой суетились вокруг Николки, расстегивая ему нагрудник, когда в дверь их апартаментов осторожно постучали. После разрешения в комнату вошел офицер и, представившись, сказал:

– Ваше сиятельство, его императорское высочество хочет вас видеть у себя вместе с сыном, как только вы сможете быть готовы. Я уполномочен вас подождать и сопроводить.

Князь предложил посланцу императора присесть, не церемонясь, выпить и закусить чем бог послал. Тот с удовольствием поднял бокал за успех русского оружия и вступил в оживленную беседу, рассказывая, в каких печенках у них сидел этот де Жюссак. Под его рассказ отец с сыном привели себя в порядок и отправились на неожиданную аудиенцию.

Когда они зашли в кабинет императора, то обнаружили, что тот не один, рядом с ним стояли его сыновья, Николай и Константин. Их глаза горели любопытством и восторгом.

– Вот, князь, видите, простите, что потревожил вас, но вот детей просто снедает любопытство, они наблюдали за боем и очень хотят поговорить с вашим сыном, – с извиняющейся улыбкой сказал Николай Павлович.

– Какие могут быть извинения, ваше императорское величество, мы как ваши преданные подданные всегда рады вашим повелениям, и выполнять их для нас высокая честь, – заверил Шеховской.

Николай Павлович, как многие, не избежавший такого порока, как лесть, довольно улыбнулся.

– Разрешаю вам, князь, обращаться ко мне накоротке, – сказал он доброжелательно.

– Всемилостивейший государь, благодарю вас, – раскланялся Шеховской, – вы мне уже однажды дозволили эту привилегию.

– Ну что вы, победа вашего сына доставила мне массу приятных минут, а дети вообще в полном восторге. Они так переживали, что никто не мог победить этого французишку. Что вы притихли, дети? Вот перед вами ваш герой, можете его спрашивать, о чем хотели, – обратился император к сыновьям.

Оба подростка вначале, немного смущаясь, затем уже без церемоний закидали Николку вопросами, на которые он не знал, как и отвечать, потому что лейтмотивом этих вопросов было, как долго надо учиться, чтобы так хорошо фехтовать, и сейчас он не знал, как объяснить великим князьям, что его учеба заняла всего два месяца. Поэтому он, под одобрительным взглядом императора, сообщил, что только упорный труд в течение многих лет может дать такой результат.

Когда дети ушли, император сам удостоил Николку несколькими вопросами, из которых было понятно, что он прекрасно осведомлен о его талантах.

В конце беседы он сказал:

– Корнет, вы вскоре отправляетесь на Кавказ, надеюсь, вы зарекомендует себя там с положительной стороны. Я желаю вам удачи, чтобы вы всегда действовали храбро, не роняя чести русского офицера, но без излишней лихости. Если меня не обманывает интуиция, ваши таланты еще послужат на благо Российской империи. Да, и я наслышан о вашей помолвке с дочерью подполковника гвардии Вершинина, поэтому поздравляю вас с этим знаменательным событием в вашей жизни и хочу попросить вас передать мой подарок для невесты.

Он открыл ящик бювара и достал оттуда небольшую бархатную коробочку и передал князю, который вместе с Николкой рассыпались в благодарностях, уверяя, что недостойны такого внимания.

На эти благодарности Николай Павлович сухо заметил:

– Мне, как императору, виднее, как награждать моих подданных.

После этих слов оба генерал и корнет откланялись и покинули кабинет императора.

А тот, сидя за столом, продолжал думать о столь необычном юном корнете.

Прошла неделя после известных событий, и светское общество Петербурга было взволновано новой историей. Сын князя Шеховского, который именным указом императора был зачислен в Лейб-гвардии гусарский полк в чине корнета, должен был обручиться с девицей Вершининой Екатериной Ильиничной шестнадцати лет, дочерью богатого помещика, подполковника гвардии Вершинина Ильи Игнатьевича.

Может быть, эта новость и не вызвала бы в другое время такого шума, но просто события, этому предшествующие, уже привлекли внимание к этим личностям. А тихо передаваемый из уст в уста слух, что сам его императорское величество сделал подарок невесте, вообще создал ажиотаж среди женской половины этого общества. И многие видные люди горько пожалели, что не имеют чести быть знакомыми с князем и помещиком, потому что их жены и дочери не могли в подробностях лицезреть это событие и выместили на них все свое раздражение. Утром около дома Вершинина, где должна была состояться помолвка, как будто случайно скопилось множество экипажей, саней и просто фланирующих дам. Они достаточно равнодушно отнеслись к появлению возка, из которого кряхтя выбрался солидный поп в богатом облачении и, раздавая благословение, прошел за вышедшим его встретить хозяином. Когда же к воротам подъехал экипаж, из которого вышли пожилой суховатый, хромающий генерал и рядом с ним высокий кудрявый красавец гусар, по скопившимся вокруг средствам передвижения пронесся восхищенный женский вздох.

После того как они также скрылись в роскошных дверях парадного подъезда, экипажи начали понемногу разъезжаться. Хотя любопытство дам было нисколько не удовлетворено.

В доме царила праздничная атмосфера, все прекрасно знали цель, с которой приехали прибывшие гости. Но сама невеста была на удивление спокойна и молча сидела, пока над ней священнодействовали горничные и куафер. Посторонних и в этот раз почти не было, несколько старых однополчан Вершинина и Шеховского да княгиня Голицына, которая заранее ликовала, зная, что будет единственным источником информации о сегодняшнем событии, и ожидала сегодня вечером усиленное посещение своего салона.