Лев Пучков - К-55. Обманувшие смерть

Припадок Вадима мобилизовал соратников на реанимационные работы: все резво подскочили, в два счёта достали извивающегося гостя из спальника, похлопали по щекам, спрыснули личико водицей, встряхнули как следует, приводя в чувство.

– Опять видение? – участливо спросил Панин.

– А-аа!!! А-ахх… А-рр… – Зверовато подвывая, Вадим безумным взором шарил по стенам и пытался вырваться из рук соратников.

– Вадим! Вади-им! Вы меня слышите?

– Слы… ыы… шшш… – У Вадима зуб на зуб не попадал, его колотило в крупном ознобе. – О, ббб-оже, как ббб-ольно…

– У тебя Б‑32 остались? – спросил Мусаев.

– Есть, но не дам, – сказал Панин.

– Зажал, что ли? – удивился Мусаев.

– В секторе мы ему дали двойную дозу, – пояснил Панин. – Вполне может быть, что такая алертность и галлюцинации при повторном приступе – как раз из-за этого.

– То есть это у него сейчас такой «отходняк»?

– Можно сказать и так. В общем, не стоит экспериментировать, последствия могут быть непредсказуемыми.

– Так, ну и что мы с ним будем делать?

– А у тебя там заветная фляжка в вещмешке не завалялась, часом?

– Есть, но… Гхм…

– Зажал?

– Да ну, при чём тут это? После Б‑32 это ему не повредит?

– Никоим образом.

– Ну тогда пожалуйста…

Мусаев нырнул в свой рюкзак, немного покопался и извлёк плоскую пол-литровую фляжку из светлого металла.

Панин набулькал в стаканчик, ухватил Вадима за нижнюю челюсть, зафиксировал, и, проявив неожиданную сноровку в столь далёком от электротехники аспекте, в три приёма ловко напоил страждущего.

Огненная вода булькнула в горле и проскочила по адресу, обдав изнутри благодатным теплом, быстро вытеснившим кипящую фантомную кровь.

Вадим несколько раз глубоко вздохнул, обвёл присутствующим частично осмысленным взором и наконец понял, где находится.

Это была всё та же камера-комната в заброшенном посёлке на Пятом Уровне подземной колонии.

Всё тот же трижды благословенный 2063 год.

– Господи… – чуть не плача от счастья, прошептал Вадим. – Я жив… Я… Слава богу – я здесь…

Вот уж реально – слава богу, это был отнюдь не чан с кипящей кровью и некими хитрым образом встроенными костями, протыкающими Вадима насквозь.

Это был всё тот же многоуровневый подпол Погибшего Мира.

И этот подпол ощутимо трясло.

Имела место мелкая монотонная вибрация равномерными циклами, с коротким разгоном, продолжительным туром на верхней ноте, коротким затуханием и паузой в несколько секунд.

Затем всё повторялось вновь.

С потолка осыпалась известь и крошки чего-то, то ли песка, то ли бетона, над склянкой, в зеленоватом пятне, образовалось лёгкое облако взвеси.

Только в этот раз пятно было не по центру комнаты, а в углу, куда закатилась упавшая со стола склянка.

– Надо прятаться! – сипло заорал Вадим, вскакивая с пола и принимаясь шарить вокруг в поисках фонаря. – Сейчас же! Они скоро будут здесь!

Дальше была сцена в формате «врач запретил санитарам вязать буйно-помешанного: пусть выплеснет избыточную моторику и успокоится сам».

Вадим лихорадочно искал свой фонарь, потом зачем-то пытался запихнуть спальник в рюкзак, хотя, по логике, прятаться можно и без спальника.

Панин во время этих манипуляций ласково спрашивал о причинах беспокойства, Вадим отвечал резко, сердито, не понимая, как можно быть таким глупым и не понимать всю глубину надвигающейся опасности.

Догадавшись наконец, что можно обойтись без рюкзака, Вадим побежал, прихрамывая (зашиб ногу, когда падал с топчана), через коридор, в камере напротив укрылся в зарешеченной половине, закрыл дверь решётки и стал взывать к благоразумию соратников.

– Давайте все сюда! Бегом! Сейчас начнётся!!!

Соратники присоединяться к Вадиму не спешили. Все остались возле опочивальни в коридоре, а к камере, в которой укрылся Вадим, подошёл один Панин.

– Вроде в прошлый раз полегче было, не? – проворчал Мусаев.

– Тогда Б‑32 ещё действовал, – сказал Витя. – Мне давали его, помню: всё вокруг плывёт и качается, а тебе на всё наплевать. В общем, его и с однушки конкретно торкает, а уж с двойной дозы вообще должно унести в никуда…

Панин принялся ласково и вкрадчиво выспрашивать, что беспокоит пациента.

Пациент, сердясь на непроходимый дебилизм самого умного человека в экспедиции (чего уж тогда от остальных ждать-то!), кричал про циклопа, про хитрый контрабас и атаку краулеров и моторно, как заведённый, требовал, чтобы соратники всё бросали и прятались за решётку.

Глупо всё вышло.

Глупо и бездарно.

Вадим, так и не сумевший толком выломиться из состояния фантомного болевого шока и дичайшего посмертного стресса, вёл себя как сумасшедший.

Его соратники, люди вполне адекватные и бывалые, не спешили вестись на призывы сумасшедшего, ждали, когда он успокоится и окончательно придёт в себя.

Между тем мелкая дрожь благополучно завершилась, циклоп закономерно впал в буйство, ухватил посёлок за шкирку и принялся трясти что есть силы.

– А?! Что я говорил!!! – торжествующе орал Вадим из-за решётки, как тот заточённый инквизицией пророк, предрекающий Чёрную Смерть. – Вот оно!!! Сейчас начнётся! Давайте все сюда!!!

Циклопье буйство было недолгим.

Наверное, и минуты не прошло, всё стихло, словно бы циклопа убили выстрелом в голову из пушки – и по коридору упругой волной пронёсся странный звук…

Как будто чуть дальше, с той стороны, откуда дул ветерок, кто-то очень медленно повёл смычком по самой толстой струне гигантского контрабаса.

От этого звука замирало сердце и перехватывало дыхание.

Стоп… Кажется, в прошлый раз сердце не замирало, а пускалось в дикий галоп? Точно, так и было, Вадим прекрасно всё помнит!

Посветил фонариком: Панин возле камеры и остальные, в коридоре, присели на корточки, зажмурились и крепко обхватили голову руками, словно боялись, что она, голова, сейчас взорвётся изнутри.

Да-да, было такое распирающее чувство, напряжение, катастрофическое предощущение, что ещё немного, и ты станешь эпицентром своего маленького личного ядерного взрыва…

А у Вадима сейчас было всё несколько иначе: скачок давления, равномерный стук в висках – и не более того.

В отличие от своих спутников, он мог видеть, слышать, двигаться, соображать.

Причём соображать даже несколько продуктивнее, чем пять минут назад.

Вадим повёл ладонью по двери в решётке, отметив, что тут не хватает какой-то детали, и спустя секунду понял: нет задвижки.

Сюрприз, однако!

Остались только массивные круглые петли, а сам штырь, который в своё время запирал камеру, отсутствовал.

Вадим выскочил из камеры и побежал по коридору, выискивая дверь с живой задвижкой.

В четвёртой справа камере задвижка присутствовала. Массивный такой штырь, с приваренным поворотным рычагом и фиксатором, чтобы не выскакивал из петель.