Владимир Лошаченко - Князья Эльдорадо

В середине августа, в последний день перед отплытием «России» к берегам Московии, на берегу пруда Белка призналась в любви другу детства. Трогательное детское признание девочки не оставило равнодушным сердце мальчика. Видя такое дело, маленький чертенок по имени Изабелла тут же потребовала от него клятву верности и обещание жениться, когда они станут взрослыми. Парнишка, внутренне ойкнув, исполнил желание Белки.

– А теперь целуй меня, – Белка закрыла глаза и подставила губки.

– Зачем? – недоумевал Гоша.

– Балда, влюбленные всегда целуются – так во всех романах пишут, – заявила маленькая княжна.

– Ну если положено, тогда конечно, – и мальчик, вздохнув, чмокнул «предмет страсти» в уголок рта.

– Ой, какой ты неуклюжий, дай я сама.

Причем после каждого поцелуя Белка заявляла, что не получилось и нужно повторить. Через час Гоша взмолился:

– Может, хватит, Бельчонок, а то у меня губы болят.

– Ладно, неумеха, на сегодня достаточно, но ты тренируйся.

– Ага, – поспешно согласился парнишка. – Айда купаться.

Одежда полетела в разные стороны, и ребята с гиканьем ринулись в воду. Гекконы, бросившиеся было за ними, потоптались у воды и вернулись к сброшенной одежде ребят. Они устроились на белом платье Белки, развалились на нем, подставив брюшки солнцу.

Анна не хотела в этот раз отпускать сына, тем более знала, что предстоит самая натуральная война.

Кошкину больших трудов удалось ее уговорить, аргументируя, что военные действия начнутся не завтра, а через год. Тем более Гошу будет держать при себе.

– Ему в атаку не ходить, – заявил он жене.

Как показало будущее, морпех жестоко ошибся. Одиннадцатого июня 1640 года «Россия» и «Родина», груженные оружием, боеприпасами, обмундированием и съестными припасами, вышли из порта Эльдорадо. Княжны на пирсе махали платочками – Белка ревела, Ядвига слегка всполошилась, бросилась утешать дочь, а услышав причину слез, круглыми глазами уставилась на Анну. Та тоже находилась в некотором смятении, хотя, по мнению маленькой княжны, ничего особенного она не сказала. Просто честно ответила, что ей тяжело расставаться с женихом. Дамы, слегка офигев от такой новости, заспешили домой. Сидя в летней беседке за чашкой кофе, решили взять в оборот Белку, требуя от нее подробностей, но получили полный облом. Та упорно молчала, а затем элементарно упорхнула в сад. Анне с Ядвигой ничего не оставалось, как только признать свое поражение.

Встреча друзей в военном лагере под Белгородом прошла в очень теплой обстановке – пьянка длилась два дня. Дальше продолжать не ко времени – дел много. Юсупов похвастался обустройством деревень, селянам ставили новые избы, также солдатики построили четыре мельницы в округе. Кошкин на двух судах, кроме амуниции, оружия и боеприпасов, притащил пять тысяч железных плугов – под метелку опустошив склады в Эльдорадо. По этому случаю князья собрали всех старост, под расписку выдали инвентарь, заодно научили им пользоваться. Время не стояло на месте, вот уже и Юсупову пришла пора отъезжать в Архангельск, и с первыми белыми мухами почти пустой обоз подался на север. Перед отъездом Кошкин еще раз напомнил Юсупову о заказе форменных фуражек для офицеров, портупеях, кобурах и погонах. Также совместным решением являлся отказ от коротких сапог – в распутицу они не годились. Придется обувать солдат в сапоги до колен. Не забыли и о плащ-палатках – в дождь вещь незаменимая. Юсупов должен подоспеть к следующему лету – к началу польской кампании. Вернулись из отпусков курсанты, и в лагере потекла обычная армейская жизнь. За год солдатики, в основной массе бывшие крестьяне, разительно изменились. Исчезла степенность в походке, тела стали поджарыми, появилась некоторая осмысленность в глазах – овладевали грамоту. Сержанты и капралы гоняли воинов в хвост и в гриву. Строевая, огневая подготовка, преодоление полосы препятствий, рукопашный бой, бой саперными лопатками, владение штыком, развертывание в цепь при атаке, умение окапываться и другое.

Кроме всего прочего, каждый день занятия в школе по три часа. Не забывали отцы-командиры и о марш-бросках с полной выкладкой на двадцать километров. Будущие воины так уставали, что нередко засыпали в учебном классе. Курсанты испытывали более серьезные нагрузки по сравнению с рядовым составом – ну дак с них и спрос больше. Единственное, с чем не возникло проблем, – конная выездка. На лошадках держаться могли в принципе все – что рядовой состав, что будущие офицеры. Особым порядком стояла подготовка артиллеристов – здесь требовались азы математики и геометрии. Канониров старались меньше напрягать со строевой и марш-бросками, основной упор – на теорию и стрельбы. В среде рядовых бойцов сержанты стали отмечать толковых и инициативных воинов, поэтому Кошкин издал приказ об открытии полугодичных полковых сержантских школ. Дефицит младшего командирского состава заставил пойти на этот шаг. С ноября бойцов стали «обкатывать» в условиях, приближенных к боевым. Роты шли в атаку цепью за огненным валом стреляющих орудий. На полосах препятствий над ползущими по-пластунски воинами сержанты давали короткие очереди из ручных пулеметов, по всей длине полосы ухали взрывпакеты. Медленно, но верно солдаты превращались в непобедимое воинское соединение. Насколько хорошо далась учеба, выявит практика – военные действия.

Гоша радовал отца своими успехами в училище – теория давалось ему легко, в отличие от остальных курсантов. Правда, имелись некоторые шероховатости с силовой подготовкой, но Кошкин не видел здесь каких-то проблем – подрастет парень, окрепнет. Сын и сейчас выглядел на два-три года старше. Морпех вздохнул:

– Начнется заваруха с Речью Посполитой, Гошку придется держать при себе ординарцем. Дал слово Анне, что сын останется под приглядом.

Зимой, после православного праздника Рождества, к ним под Белгород пожаловала внушительная делегация проверяющих от самого царя Михаила Федоровича Романова. Возглавлял ее думный дьяк Олег Боборыкин, боярин из новых так называемых «случайных людей», что в последнее время возникли в окружении царя. Как и все людишки из худородных дворян, вылезших из грязи в князи, он имел чванливый вид. Обладал небольшим умом, но большой хитростью. Завистлив и жаден оказался думный дьяк, а сопровождавшие его служивые, похожие на него, словно матрешки, представляли живописную картину – жлобы на проверке. Делегацию охраняли две сотни стрельцов с допотопными пищалями, обвешанные берендейками и натрусками с порохом и пулями.

Когда Кошкину дежурный офицер доложил о прибытии дикой толпы московитян, то он невольно скривил физиономию: