Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Потребна оказалась и всякая пакость типа скатертей, штор и прочей пакости, мне непонятной, но вроде как нужной. И ещё что-то там… В общем, после первой поездки по мебельным рядам я разум от окружения отключил к бесам — всё одно непонятно. Только башка болит. Ну а Миле был я извозчиком, да и, при нужде, грузчиком-одарённым. Кстати, когда мотание по весям мебельным и леший знает ещё каким завершилось, одуревший я обнаружил на столе в кабинете заполненный аккуратным почерком Милы листок со списком, что за бесовщину мы накупили.

Умница, девочка, довольно отметил я. Но читать не стал, в стол схоронив. Через седмицу. А лучше через месяцок ознакомлюсь. Наверное.

Ну а за день до празднования особнячок наполнили служители Фрейра и Фазана. Впрочем, мою улыбчивую персону половые начали огибать и избегать. Наверное, зря я прикидывал, как буду их изводить, мимоходом подумал я. Впрочем, им денежки за это уполочены, потерпят.

А с утра, невзирая на официально в шесть начинающееся празднество, начали подтягиваться гости. Гимназические товарищи Милы в первую голову, что, учитывая гимназическую форму, и понятно: покинули гимназиум, пользуясь благовидным предлогом. Впрочем, пусть их, добродушно решил я, наблюдая, как моя овечка щебечет с ними. Моей персоне троица девиц и парень представлены были, но, признаться, внимания я на них особого не обратил. Да и они лишь отдали дань вежливости, предавшись разгульной беседе и закуски поглощая.

И вот, с полудня, начали заявляться всяческие родичи. В основном Милины, потому как мои грозились быть ближе к сроку. Ну родителей подруги я знал, как и сестрицу амазонистую её, а всяческих юродных, опять же, пропустил мимо сознания. Да и не много их было, если по совести, просто общих тем-то и не было особо, так что ежели и беседовал я с кем, так только с Понежем Ждановичем, насчёт перспектив путей торговых воздушных беседовал. Не столько в плане торговом, сколько в плане безопасности воздушной торговли: прецедентов поныне не было, но “ветра перемен” люди неглупые чувствовали всяческими частями тела.

Так, потихоньку, день и проходил. Мила ко мне время от времени подпархивала, общалась, ну и упархивала к родным и знакомым. А там и мои родичи подъехали, семейство в полном составе, дядька с кузиной и кузеном, тринадцатилетним гимназистом. Вот шут, кстати, знает, что у дядьки с его подругой случилось, разошлись вроде, думал я. Впрочем, тема эта в семье была непопулярная, и кроме буреполкова “разошлись”, никто толком и не знал ни беса.

Ну и к шести подъехало начальство моё змейское, носищем своим греческим поводив, персону мою поздравив. Да и Артемида Псиносфеновна не задержалась, да и Люцина прибыла. Как и Милины подруги по гимнастике рифмической, так что поместилась орда сия за столы в гостиной, чинить разор и погибель провизии и напиткам.

И здравицы изрекать. Кстати, на фоне родственных здравиц, Леший меня натуральным образом поразил: сей змей злокозненный зарядил здравицу Всеволоду, на тему: “спасибо за столь замечательное чадо, кое мы в Управе не без выгоды употребляем, вон, ужо до децимвира и медалиста дорос”.

Пока я это переваривал, начальство змейское на меня взглядом ехидным стрельнуло, эстетическое удовольствие от явственно написанного на нём охреневания получило, да и уместилось назад.

Так пару часов посидели, да и стали из-за столов рассасываться. Кто-то, как Леший, вообще уехали. Впрочем, не был бы злонравный Добродум сам собой, ежели бы не всем, но мне праздник бы не испортил:

— Ещё раз с праздником вас, Ормонд Володимирович, равно как и подругу вашу, Милораду Понежевну, — благонравно выдал провожаемый леший. — Ну а завтра посольство у вас, — покивал он. — Впрочем, время разобраться и подготовится у вас было, так что в порядке всё. Жду вас с утра, — с этими словами его злонравие втиснулось в колесницу и укатило.

Только смеха злодейского не хватает, понуро думал я, ибо благополучно в суете посольские документы пролюбил, откладывая на “завтра”. Ну, не совсем, конечно, в кабинете моём они пребывали, в свежекупленном шкафе несгораемом. Вот же злодей немыслимый, припечатал я начальство вслед. Это ж мне спать сегодня не доведётся, с посольством знакомясь, да и “план доклада” составляя.

Ну и бес с ним, махнул рукой я, возвращаясь в дом. Народ по группам рассосался, беседы вёл. Артемида с овечкой моей оживлённо беседовала, да и прихватив поднос с напитками и закусками, направились они в сад. Ну и ладно, махнул я и на это лапой. При всех прочих равных, Артемида Псиносфеновна не “подружка злоязыкая”, ежели и совет какой даст, то всё на пользу. Ну а ежели (хоть и верится слабо) будут мне последствия такового совета не по сердцу — так и бес с ним, переживу или просто не приму. Последствия в смысле, или… А, бес с ним, накручиваю себя не по делу, оборвал я завернувшую не в туда паранойю.

А ко мне подскочил Эфихос и начал (видно, остальным родичам уже ум проел) вываливать свои новые жизненные планы:

— Орм, не хочу в милитанты, к бесам это! — горячо вываливал на меня братец. — Батя на ещё одну супницу накопит, будет две… экономичные, — замялся он.

— Ты, Эф, вообще уверен? — вполне серьёзно вопросил я. — Всё же желание летать твоё сиюминутное, да и безопасность торговая под вопросом ныне.

— Ежели торговая безопасность под вопросом, так в милиции и вовсе погибель неминучая, — несколько преувеличил, но, по сути, верно выдал братец. — Да и не сиюминутное решение это. По сердцу мне полёты, ну а ежели и лихва при том будет, семье, да и мне во благо, чем дурно? — с вызовом уставился он на меня.

— Ничем, — не стал спорить я. — Удачи тебе тогда в начинании этом, — искренне пожелал я.

Ну и циркулировали и клубились гости, наконец, появилась Артемида. Ко мне подошла, да и выдала:

— Поеду я, Ормонд Володимирович, время позднее. Ещё раз поздравляю вас, — улыбнулась гетера.

— Благодарю, Артемида Псиносфеновна, — склонил голову я, провожая гостью. — А…

— Подруга ваша в беседке осталась, подумать ей надо, — опередила мой вопрос Артемида. — Повезло вам с ней, — констатировала собеседница. — Видит в вас лишь хорошее, даже недостатки достоинствами принимая.

— Повезло, но и недостатки мои столь очаровательны, что принимать их иначе может лишь очень злой человек, — сделал я вид невинный, вызвав смех собеседницы.

— И это тоже, не поспоришь, — выдала гетера. — Ладно, Ормонд Володимирович, прощайте. На седмице следующей, ближе к концу, жду вас на беседу, — напомнила она, вскакивая в колесницу.

Вернулся я к гостям, но через пять минут обеспокоился — овечка моя так и не появилась. Впрочем, завороты мозгов гетера может таковые совершить, что и до рассвета Мила может думать. Пусть в тепле думает, резонно заключил я, направляясь в огороженный участок садика с беседкой.