Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Так что решил я на альфача нашего плюнуть слюной. Причём мысленно, чем свою высокую культуру и доминантность в своих глазах продемонстрировать.

К “нашей” кучке подошёл, девиц в стиле “кушать подано” из кружков выдернул, да и под закуски и вино завёл беседу.

— Люцина, ты довольна? — полюбопытствовал я, получил кивок и продолжил. — Мила, тебе тут интересно что-то? — на что овечка моя ответила отрицательным жестом. — Тогда следующий танец последний — и домой. Люцина, ты с нами?

— С вами, если вы не против. Спасибо вам большое, — аж заблестела она слезинками в уголках глаз.

— Пустое, нам самим небезынтересно было, — выдал я, что и Мила с улыбкой подтвердила. — Но задерживаться тут смысла не вижу.

— Да, как-то… Вот не хочется ругаться. Но как дурачки какие-то, говоришь им “всё!” — так не слушают, мыслят, что словами меня убедить могут. После пятого “нет”, — с некоторой усмешкой выдала Мила. — А так — красиво, — сделала она жест в сторону обзорного окна. — Но танцевать я лучше с Ормошей вдвоем буду.

Так что дождались мы следующего танца, который оказался римской “пантомимой”, этакой танцевальной импровизацией под музыку. Что, кстати, позволило нашему трио оттанцевать в полном составе: родоначальником этого танца были именно этакие хореографические представления, зачастую, полноценной театральной труппы.

Да и покинули мы гордо сие гульбище, я — ведя обеих дам за ладошки. А на выходе до нас донёсся разговор на повышенных тонах.

— …домой. Мне это сборище не интересно, и более тратить на него время я не намерен, — выдал мужской бас, сопровождаемый стуком каблуков по лестнице.

— И бес с тобой! — припечатал знакомый голос, и навстречу нам вынесло Василику, мою старую знакомую, сплетницу и забытый амурный интерес.

Тоже не самый приятный для меня персонаж, которого я бы просто предпочёл не видеть. Терниться с дамами имеет смысл лишь в случае некоего педагогического воздействия, а тут без тяжелого метательного оружия оное и не окажешь толком. Ну или плётки-девятихвостки, но мне лень. Пущай с этим чудом давешний басовитый возится.

Девица бросила на меня злобный взор, полюбовалась моими подругами, на что я, оттопырив губу, смерил Василику оценивающим взглядом. С закономерным вердиктом, на морде отражённым: у меня лучше настолько, что на всяких василик и смотреть-то противно. Так мы и спустились вниз, где я с некоторым удивлением обменялся кивками со знакомым, отвел дам к самокату и попросил пардону, мол, надо парой слов со знакомцем перекинуться.

— Добрый вечер, Добродум Аполлонович, — поприветствовал я змейское начальство, закуривая и составляя компанию в выдувании дыма в небо.

— И вам того же, Ормонд Володимирович, — кивнул Леший. — Вижу, сигареты вы свои завели, что не может не радовать. Растёте над собой, — ехидно отметил он.

— Ужимаюсь разве что, — отпарировал я. — Рост мне ныне доступен лишь в простор, а не ввысь. Сопровождаете кого-то, Добродум Аполлонович? — полюбопытствовал я.

— Представьте себе — нет, — хмыкнул Леший. — Годовщина, — глубоко затянулся он. — Хотя лучше б не приезжал. Прискорбно мало соучеников осталось — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Впрочем, вас это волновать не должно, — отрезал он, выбрасывая окурок. — Доброй ночи. Ормонд Володимирович. Завтра жду на службе к полудню, а ныне вас ждут спутницы, — с этим бестактным намёком леший задницу в самокат уместил и уехал.

Хм, думал я, бредя к мобилю. Тридцать? Сорок? Да и все сто может быть, начальство моё змейское столь ядом богато, что яд сей как природный консервант использован может быть. И без всяких омоложений.

И вернулся я в самокат, где девицы с двух сторон от меня расположились, и обе ко мне, за плечи обняв, прижались. Так что думал я всю дорогу до дома на тему “а оно мне надо?”

И решил, что к бесу, так что дома довел Люцину до комнатки гостевой, да и снов добрых пожелал. Был чмокнут в щёку, да и к Миле вернулся. А в спальне, перед нашими “штудиями”, подруга не менее минуты в лик мой молча и внимательно вглядывалась, потом кивнула мыслям своим.

Ну бес знает, о чём она думала, а мне “закономерное продолжение” не сдалось точно: ночь удовольствий, причём не сказать, что чем-то лучше, чем в паре. Разве что эго потешить. И куча сложностей и проблем на долгое время, даже если ночь была бы единственной. Оно мне банально не надо, резонно заключил я.

Наутро Люцина завтрак с нами разделила, да и на службу Твёрдом увезлась. Ну и я к сроку, лешим озвученному, в Управу явился. Злонравный Добродум на месте пребывал, оком на меня ехидно пырился. Впрочем, комментариев неуместных изрыгать не стал, а стал изрыгать иное:

— Здравы будьте, Ормонд Володимирович, — змейски оскалилось начальство. — Вас, как вы некогда изволили выразиться, “ждут великие дела”.

— И вам не хворать, Добродум Аполлонович, — философски вздохнул я. — Что “дела великие”, оно, конечно, прискорбно, но на службе моей, под руководством вашим мудрым, сие и не удивительно, — под фальшиво-сочувственные кивки начальства змейского выдал я.

— Именно так, — выдал в ответ Леший. — А величие ваших дел заключается в посольстве долгом и дальнем. Вильно крайне заинтересовано в сотрудничестве с заокеанским Полисом Новая Пацифида. В научном плане, — дополнил он, повергнув меня в некоторое сомнение.

— Погодите, Добродум Аполлонович, дозвольте уточнить, — выдал я, на что змейство его покивало. — Это, значится, с Полисом заокеанским, теми юнцами основанным, что в своих Полисах места себе не нашли. Да бес бы с местом — одного названия хватит, ихних “новый” бесконечных, — продолжил я, — чтоб потенциал воображения, а, как следствие, научный узреть. Даже названия толкового не измыслили, — припечатал я заокеанских тупней. — Всё “новым” обходятся. И с ними “научное сотрудничество”? — со скепсисом уставился я на Добродума.

— Всё так, — ехидно покивал леший.

— Что “всё”? — подозрительно уточнил я.

— Всё “всё”, — гадски ответил злонравный Добродум, ухмыльнулся на рожу мою, праведным негодованием полную, но продолжил. — Всё же не одна сотня лет для многих Полисов прошла с основания, — выдал он.

— Ну да, полторы, — буркнул я.

— Пусть полторы. Но в своих, подчас и впрямь детских и безумных социальных экспериментах, они приходят к удивительно удачным решениям, — провозгласил Леший. — Так что Вильно сотрудничество в научной сфере с Новой Пацифидой угодно.

— Хорошо, вам виднее, — не стал терниться на пустом месте я. — Но тут у меня такой вопрос, а я-то там зачем? Есть Остромир Потапович, у него, ежели занят он ныне делами союза, есть секретарь, Люцина Перемысловна. Я не то, чтобы отказываюсь, да и права такого не имею, — признал я подло пролезшего в служебной иерархии выше меня лешего, — но таковое посольство, мыслится мне, должно осуществлять персонам, к Академии имеющим прямое касательство. А не планы на неё имеющие, вроде меня.