Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Категорически не рекомендую, — отрезал мастер. — Вам яркие цвета, барышня, не сказать, что не пойдут. Но вы на их фоне бледнеть будете, что категорически не можнó — платье должно красить человека, а не человек платье! Вы на балу вместе? — уточнил мастер, а после кивков сказал. — Сделаю. И вы, барышня, — с вызовом уставился на Милу, — будете непременно довольны, если мастерству моему доверитесь.

— Доверюсь, — подумав, кивнула подруга. — А с выходным как?

— Хм, — потеребил губы мастер. — Вы же именно костюм желаете, полный? — на что я энергично кивнул.

— С аксессуарами и обувью было бы совсем хорошо, — дополнил я.

— Так и вообще замечательно! — обрадовался доходам мастер. — Тогда, барышня, будет у вас выходной костюм под цвет очей ваших. Пальто болотное, пинджак и юбка травяные, а сорочка и сарафан изумрудные. И аксессуары в тон, — покивал он. — А с вами, сударь?

— Костюм на бал, тут понятно, — начал я. — Три классических костюма, полных и с аксессуарами, делового фасона. Последние в нейтральных цветах: в посольствах бываю, — пояснил я, что нужны действительно “нейтральные” цвета, а то в ряде Полисов были довольно забавные выверты сознания. — Костюм данский, рабочий, тяжелые башмаки…

— Понял, сделаем, — кивнул мастер.

— И за сбрую для диплицикла возьмётесь? Да и барышне не помешает, — задумался я.

— Отчего же не взяться, возьмусь. И будет лучше, чем где бы в ином месте вы нашли! — аж топнул ножкой он. — Ещё что-то потребно?

— Всё, — помотал головой я. — Да, крепёж кортика на бедро и за спину, рукоятью вниз, как сейчас, — начал перечислять я. — Все костюмы, кроме бального, с учётом бедренного крепления “Перуна”. И желателен тайный карман, на лист ин-кварто с обложкой. Под все костюмы будет надеваться панцирь скрытого ношения.

— Под себя панцирь заказать не желаете? — осведомился мастер, кивающий на мои слова.

— Разорюсь панцири заказывать, — буркнул я.

— Секретарь, понятно, — важно покивал Разинеб. — Всё?

— Нет, — ответствовал я. — Барышне под оба варианта костюмов кобуры и крепления под Весту и обойму, легкодоступные. А главное — бальные костюмы нужны через четыре дня.

— Четверть цены сверху, — уточнил он, на что я кивнул, ясно было, что не бесплатно.

Правда, от общей суммы внутренне поёжился — ежели бы не премии, то я на сии гардеробы все, до копеечки, деньги бы ухнул, в Управе заработанные. А так — нормально. Да и не на один год покупка.

Даже в посольство, волей лешего, смотался. Впрочем, на балу быть я обещался, так что уложился в день супротив отведённых трёх. И очи башенные и улыбка широкая тут совершенно не причём. Сие маска персоны, нутро моё нежное от терний жизненных оберегающая, да.

Так что был я в Вильно за день до бала. Творения мастера Разинеба уже были готовы, и, признаться, деньги отданы были не зря: Милино платье, выполненное из блестящей серебром ткани, сотворило из неё не столько девицу, сколько эфирную грацию. Я аж глаза протёр, потому как платье и природные волосы её создавали этакий нимб-ореол, добавляя образу таинственности и потусторонний оттенок. Хорошее платье, в общем, довольно заключил я.

Ну а у меня был костюм темно-бордовый, с красной искрой, металлом отливающей. Мрачновато, но рядом с Милой выходило на загляденье: не колобок похотливый, на грацию посягнувший, а вполне себе Вулкан с Венерой.

С утра к нам в гости заявилась Люцина. Ну так-то всё нормально, но она нервничала как… как она в текущей ситуации. В итоге за час до выезда я наблюдал в зеркале гостиной свою улыбчивую рожу, от которой самому хотелось забиться под стол. Точнее, хотелось бы, если бы я не хотел нести в мир благословение какого-нибудь божка войны. Невинным, непричастным и прочим, под руку подвернувшимся.

На заднем фоне сидели две девицы. Бледные, дёрганные, мало что не в предобморочном состоянии.

— Сударыни мои, вы уж простите, но в таком состоянии нам только к психологу ехать, а не на бал, всем троим, — откомментировал я дружно подпрыгнувших и взвизгнувших, после хлопка рукой по комоду, девиц. — Будем лечить.

— А как? — поинтересовалась Мила под кивки Люцины.

— Национальной методой, — пробурчал я, извлекая из недр буфета бутыль вина. — Градус невысок, нас трое. Ваше здоровье, — расплескал я винище по трём бокалам.

В итоге несколько расслабились дамы, а то совсем мрак был. Да и моим нервам их нервическое состояние было как сталью по стеклу. Этакий резонанс психоза, мысленно хмыкнул я. Проверил, всё ли взял: цербик, кортик на ремнях у бедра. Медаль глумливая на ленте, всё, как положено.

Доехала наша троица до комплекса зданий гимназиума на самокате с Твёрдом в водителях чуть ранее срока. И, как показала переполненная стоянка перед “академической башней”, весьма вовремя. Еле втиснулись, что, по здравому размышлению, и логично: не только наш поток, а не менее десятка потоков разных лет ныне на балы явились.

И поднялось наше трио, служкой гимназическим ведомое, аж на самую верхушку башни: зал “первого года”, далее уже пониже. Впрочем, ежели до подвала кто и доживал, то на сборище дружно своими антикварными персонами чихали.

Столы с закусками и выпивкой на данский манер у стен стояли, в окна высокие виделся гимназический архитектурный ансамбль, да и Акрополя часть. Вполне приглядно, отметил я. А вот соучеников было пока не особо: десяток каких-то типов разнополых, лично мне в упор незнакомых.

— Перекусим и домой? — без особой надежды вопросил я.

— Через четверть часа, по протоколу, общий танец, бал открывающий. Сиртос, в открытой позиции, трио справимся, — озвучила Люцина.

— Вовремя сообщила, мой поклон земной, — отернился я. — Впрочем, и вправду справимся, уж мы с Милой точно, — на что овечка моя с улыбкой покивала.

— И я не подведу, — поджала губы Люцина.

И вправду, через дюжину минут в зал набилась вся полусотня нашего потока. Или больше чуть, не интересовался. Ныне-то народу было явно поболее: дамы и кавалеры сопровождающие зачастую были явно не в том возрасте, что соученикам моим полагался.

Да собрался оркестрик небольшой. Сопелка в составе его наличествовала, так что это был хороший, годный оркестрик. И начали они наигрывать сиртос, протяжную, плавную мелодию эллинской природы. И танцы были соответствующее, плавные, с широкими помахивания руками и медленными, скользящими шагами.

Учитывая, что наигрываемый вариант сиртоса предполагал этакий круговой обход танцорами помещения, в синхронном (безусловно, относительно), движении, память Олега норовила обозвать сие танцульство “полонезом”. В принципе — похоже, отметил я, вертясь, как уж на сковородке. Дело в том, что “вести трио”, в процессе обхода труда не составляло. А вот на остановках, когда музыканты слегка меняли темп, мне приходилось постоянно переключаться с партнёрши на партнёршу, притом не нарушая плавность и размеренность танца. Морока, отметил я на третей остановке, но справляюсь. Как выкручиваются на кварте, мне и помыслить страшно, впрочем, кварты редко бывают с одним мужем.