Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— В идеальном случае — всё, как вы сказали, Ормонд Володимирович, — выдал Леший. — Но не по нынешним временам. Вдобавок, — совершил он клешнёй сложный жест, — есть нюансы.

И поведало мне его злонравие “начерно” такую особенность потребного нам Полиса, как чрезвычайно “упрощенный” дуэльный кодекс, использующийся в Полисе моего назначения везде, где надо и не надо. Вплоть до “научных дискуссий”. Что оправданно не забытой “фронтирностью” (как, кстати, и уникально малое количество летальных исходов таковых дуэлей). Но Остромира, двигающегося исключительно на “эфирной тяге”, отправлять глупо. Или помрёт к бесам, или эфирно в прах вкатает местных, став персоной нон гратской. Да и “одного отправлять”, поморщилось начальство, не стоит. Да и в Союзе Остромиру дел хватает.

Далее, вызванное всё той же фронтирностью несколько “заниженное” традицией положение женщин. По закону-то всё равноправно, а по факту есть чистая физиология, определяющая в условиях напряженных место даме с детьми и у домашнего очага. Нравится это дамам или нет — чистая физиология, выживание популяции, от которой не уйти. В ряде заокеанских полисов, к слову, “маятник” гендерных традиций качнулся в сторону феминизма. Что в ряде моментов было и неплохо. Но далеко не во всех.

В общем: Люцину дуэлить со страшной силой не будут. Но и слушать тоже, поскольку “не женское дело”. А далее леший меня послал. Но не в посольство, а в библиотеку Академии. С соответствующим направлением и просьбой о консультации у этнографа.

— Сложилось так, Ормонд Володимирович, что связь с Новой Пацифидой нужна Вильно как в целом, так и академии. Ряд разработок перекликаются, будет не лишним и верным. Но в текущих реалиях отправить-то толком некого. А ваша, — смерил он меня взглядом, — персона выходит оптимальной. Не в последнюю очередь из-за страсти противоестественной к орудиям убиения.

— Не в первый раз вам, Добродум Аполлонович, заявляю: страсть сия весьма естественна, определена одним из трёх инстинктов, базово живому присущих, — отернился я. — Впрочем, ситуация понятна. Сколь надолго посольство?

— Пока удастся или нет, — пожал плечами Леший. — Я мыслю — в пределах месяца управитесь, но тут как пойдёт.

— Консультант от Академии? — уточнил я.

— Не будет, — отрезал Леший — Получите эфирофон и кодированный канал связи. О котором мне столь назойливо и не одну седмицу нудили, — злонравно буркнуло начальство. — Всё, ступайте в академию, Ормонд Володимирович. Сроку вам на подготовку седмица.

И пошёл я в Академию, думой тяжкой удручённый. Точнее, не вполне удручённый, но нагруженный. Месяц — это много. Бесовски много, да и что делать мне в Пацифиде ентой столь долго, не представляю, но в этом начальству доверяю: опыт у него немалый, даёт он средневзвешенную оценку, а детали я в Академии уточню.

А вот отсутствие академика какого… хм, а идея, вполне себе коррупционная и мне угодная, подумал коррумпированный я. Впрочем, надо будет разбираться.

С этими мыслями я в академию и вошёл, будучи служкой пойман, бумагами от него отмахнулся, да и сопровождён в библиотеку с заверением, что консультант вскоре будет. И впрямь, через полчаса, когда я в тома, припёртые библиотечным служкой, носяру совал, явилась дамочка годов тридцати, ярко выраженная “серая мышка”, как бы каламбуристо это ни звучало.

Представилась сия дама Бояна Девятковна, товарищ кафедры этнографии заокеанских материков. Признаться, думал я, что мне, науки гимназические превзошедшему, такая специальная Бояна к бесу не сдалась. Однако, вышло через пару часов, что нужна, да ещё как.

Вообще, через пару дней ежедневного торчания в Академии обогатился я массой знаний преудивительных. Доселе мне не встречающихся. Не столько из-за секретности какой, просто востребованы сии знания в массах не были, соответственно, и как в программах учебных не преподавались, так и в книжных лавках леший найдёшь.

И часть их была на тему, весьма Мир Олега волнующего, да и решенного там явными дебилами и болванами. А именно — вопрос расовых и этнических отличий. Огульно внося всех людей в “равные”, невзирая ни на знания, ни на генетику, ни на воспитание. Причём, с какой-то фанатичной религиозностью, мудрилы Мира Олега выставляли себя натуральным дурачьём.

Полисная же наука твёрдо и очевидно знала: кто-то с рождения здоров, кто-то болен. Кто-то глуп, кто-то умён и так далее. Не равные, а разные, и это факт достоверный. А уж расы так и вообще, экспериментально доказано, имели совершенно разные склонности, потенциал… Массу различий.

Беря за основу три расы, жёлтую, белую и чёрную, получим мы таковую картину: желтые, ежели не брать в расчёт социальные аспекты, имеют более способностей в науках точных. Белые имеют оную же склонность в науках гуманитарных и общественных. А чёрные имеют склонность в искусствах различных.

Сие, безусловно, всё как корректировалось воспитанием, так и в рамках этнических групп разных рас вообще было наоборот, но в среднем так. Ну и куча прочих отличий, что, положим, белые самые сильные, но невыносливые. И прочее подобное, но вопрос тут был вот в чём: чёрные не имели в рамках расы стремления к сложно организованной деятельности. Это корректировалось воспитанием, были уникумы, но так. Как следствие, к политике, как полисной, так и иной другой, они склонности не имели. Не все: были отдельные группы, строящие на африканском континенте аналоги Полисов. Выходило у них не очень, но жили они явно получше своих “единённых с природой” собратьев. А Полисы на них банально махнули рукой: чёрные были во многих Полисах жителями, зачастую гражданами, реализуясь в средне-управленческом аппарате и искусстве. Где, зачастую, получали всемировую известность. Но на аборигенное население центральной и южной Африки махнули рукой: пусть живут, как живут. Потребности в “лишних работниках” не было, ресурсы не окупались (да и не разведаны были толком, припоминал я данные Мира Олега), и по большому счёту, и не критично нужны.

Но вот началось активное заселение заокеанских материков. И вот поселенцам потребовалось много дешёвой и неквалифицированной рабочей силы. Аборигены северного материка на эту роль не годились, впрочем, с ними и конфликтов особых не было: плотность населения мизерная, а Полис довольно компактен и автономен по своей структуре. И вот, начали поселенцы покупать чёрных у чёрных вождей. Без набегов каких, да и помирали бы проданные с высокой вероятностью — единение с природой продолжительности жизни, да и самой жизни, не слишком способствовало. Но стали, и это породило в заокеанских Полисах…ну скажем так, пятое сословие, а именно — наследных рабов. Не гражданское состояние, а наследное сословие. То есть, большая часть чёрных в заокеанье были рабами с рождения и имели набор прав весьма урезанный, по сравнению с рабами не чёрными.