Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Подхожу я, значится, к скотине сей, ногу в стремя вдеваю… а эта гадость трогается! Причём ещё спасибо, что шагом! То есть, я за этой скотиной, как дурак, на одной ножке прыгаю. А овечка моя со смеху покатывается! И сквозь ликование злостное мне советует(!) вскакивать в седло!

Еле выдернул ногу из стремени, на песочке полежал, облаками сквозь прозрачный купол полюбовался. Милу взглядом, её противному поведению соответствующим, смерил (опять засмеялась, за что мстя моя страшна будет, уверился я), ну и спросил — делать-то что?

— Ну вообще, в седло одним движением вскакивают, — выдала Мила.

И прыжком, лишь коснувшись седла, в него запрыгнула! Проехала чуть, спрыгнула с чудища и со стременем свою погрузку повторила.

— Эммм, — высокоинтеллектуально прокомментировал я увиденное.

— Ну да, тебе сложно и непривычно, — покивала подруга. — Я придержу, а ты попробуй.

Извлекла из кармана какой-то сухарь, которым чудище захрупало. А пока оно хрупало, я в седло это клятое уместился. Ни хрена не удобное, а на стременах этих дурацких стоять не удобно ни беса, на ногах распяленных! Но всё же сел, Мила отошла, я начал копошения предпринимать. В смысле как ентой скотиной рулить… как эта пакость передние лапы подогнула!

И с мужественным визгом я к бесам со скотины сверзился, как не цеплялся за всякое. Скотина какой-то глумливой походочкой от меня отбежала, нагло ржа. Мила ржала не менее нагло.

— Всё, — решил я. — Далее я сам.

— Ормоша…

— Сам я, Мила, а ты посмейся, посмейся, — мило улыбнулся я, на что подруга нахмурилась задумчиво.

Вот, пущай подумает, как над самим мной ржать бесстыже, довольно решил я, ухватил за специальную кожаную верёвку, из пасти чудища торчащую, эфиром. Подошёл, мило улыбаясь, да и зафиксировал морду скотины накрепко ко мне повернутой. Животина брыкалась, дёргалась, но я держал крепко, даже ржать не мгла, лишь буркалы пучила и ноздрями шевелила.

— Бес тебя знает, скотина, — тихо и ласково обратился я к животине. — Понимаешь ты меня или нет. Но мне похер. Ежели что, я тебя предупредил: будешь своевольничать — шею к бесам сверну. И сожру в виде колбасном, — посулил я.

Отошёл на пяток шагов, отпустил колбасу будущую. Вот то ли мне скотина понятливая попалась, то ли врут биологи про разумность конины. Ржанула, мордой помотала, но взор мой уловив, встала. Можно сказать, как лист пред травой, мысленно хмыкнул я, подходя к чудищу. Осторожно, а то мало ли. Но стояла смирно, и в седло я взобрался.

— Ноги сожми, Ормоша, — дала инструкцию Мила. — И ты с лошадкой ничего не делаешь? — подозрительно спросила она.

— Пока только предупредил, — честно ответил я, благо скотина на сжатие ног тронулась потихоньку.

Не удобно ни разу, оценил я способ перемещения. Седло это гадкое по заднице стучит, меж ног елозит, на ногах раскоряченных стоять неудобно. Фигня какая-то, а не средство передвижения. И тут скотина, видимо, забыв умом конячьим судьбинушку, мной напророченную, стала на передние лапы припадать. Да щаззз, возмутился я, морду саботажницы эфиром вздёргивая. Скотина припадать перестала, а стала тряско меня раскачивать и ускоряться, что мне ни беса не понравилось. Так что взял я, да и аккуратненько жилы на шее эфиром пережал, отчего скотина фыркнула да успокоилась, начав, как ранее, меня транспортировать.

В итоге убили мы час, но на какие кнопки на сём биоартефакте транспортном нажимать и когда, я понял. Даже вскакивать на него научился. Мила взирала на меня подозревающе, но советы про “ласку всяческую” давать перестала. Правда, в конце выдала мне сухарь и ультимативно потребовала лошадку покормить.

Взял я сухарь, посмотрел в сенсорные окуляры артефакта транспортного, откусил половину сухаря, под полными неизбывного… удивления взглядами, но вторую половину честно скотине протянул.

— Оба заслужили, — прокомментировал я как для Милы, так и для транспорта.

Рассчитались мы со служкой, уместились в самокат, и начала Мила суету разводить, на тему “ездового костюма”. Но победоносный я от эквистных травм отошедший, голову включил и вопросил гласом томным:

— Ми-и-ила, любушка, а ты ничего не забыла?

— Вроде нет, Ормоша, — задумалась подруга.

— Ну вот я, к примеру, к завтрему защиту для диплицикла вздену, — “тонко” намекнул я.

— Ой, — хлопнула себя по лбу подруга. — И не подумала даже, а ведь сподручно и удобно будет, — продолжила она под мои кивки.

— Так что, любезный, — обратился я к вознице, — Вези-ка нас в хоспиталис, — на что возница кивнул и поехал. — А у нас, любушка моя, ночь до-о-олгая будет, — широко улыбнулся я.

— С чего это, Ормоша? — подозрительно воззрилась на меня моя овечка.

— Ну как же, Мила? А кто мне рассказывать всю ночь будет, что такого смешного углядела на ипподроме? — залупал очами я.

На что Мила промолчала, вид приняв непричёмистый. Что мне поликовать и похмыкать весь путь до гостиницы не помешало. Впрочем, коварно надругаться и показать всю глубину неправоты у меня в полной мере не вышло: гимнастка рифмическая, куда деваться. А эфирно себя подпирать и устраивать “жуткую кару” я счёл неспортивным. Так что проявил великодушие и нрав добрый, в связи с чем заснули мы вместе, просто довольные.

С утреца облачились в костюмы защитные, да и доставались на самокате до врат Полиса. Где нас уже ожидали пять человек, смутно по Академии Пацифиды припоминаемые, скороговоркой Морсгентом представленные.

Ну и биоартефакты транспортные в количестве потребном присутствовали. Критерий истины установил, что интерфейс взаимодействия от моделей не зависит, так что на животину я умостился, да и поехал. Правда, Мила с деревянной улыбкой меня догнала и верёвку кожанную, в виде петельки, через башку моего транспортного средства перекинула. На кой бес — я так и не понял, мне и так неплохо было. Ритуальное, наверное, что-то, логично рассудил я.

И вот, через минут двадцать, достигли мы лесного массива, хотя не вполне лесного… ну деревца скудные, почти до горизонта. Ненамного в росте человека на транспортной конине превышающие. Да и росли сии деревца редко. Однако для рощицы сей заповедник явно был великоват, так что обозвал я его великодушно лесом.

А навстречу нам ехал самый что ни на есть абориген. Признаться, я по памяти Олега ждал какого ирокеза или чингачгука какого. Но на лошадине сидел вполне себе жёлтый. Только краснокожий. А в остальном — что монгол какой, что этот абориген. Веки характерные, носяра соответствующий, разве что овал морды лица излишне вытянутый. Был сей тип одет в кожаные штаны, мягкие сапоги и кожаную же рубашку, чем несколько напомнил нашу с Милой экипировку. Что и сам абориген отметил быстрым взглядом, хотя морду держал каменной.