Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

Впрочем, как я понял, сложностей особых мои выдумки не содержали, в этом случае более в подготовительной работе закавыка была, как и в создании “своей кодировки”.

А после передачи распоряжений, довольный, как неоткрытый кварк, Морсгент отвёл нас на крышу, тяпнул отвратной самогонки (и нас пить заставил, ирод, хорошо хоть немного!), да и пригласил нас вдвоём на “традиционную охоту”.

Вообще, что-то такое в этнографических записях упоминалось. Правда мельком, но как признак “допущенности до своих”. Очевидно, академик всё же квалифицировал мою персону как учёного. Что вполне неплохо, решил я. Ехать надо, факт. В договор я бес что ещё полезное включу, но учитывая психопрофиль Морсгента, его ко мне расположение будет прямо связано с выгодностью сотрудничества. Для него я персонифицирую Академию Вильно.

Так что надобно мне тут быть до первого прототипа “азотно-фосфорного шифратора”. Порадоваться вместе, поликовать всячески. Ну и от столь “интимного” предложения отказываться не просто глупо, это саботаж посольский будет. Так что с улыбкой во все щачла полюбопытствовал я, а в чём сия охота заключается.

— Конная охота на зубров, — ответствовал Морсгент. — Раньше было лучше, — ностальгически вздохнул он. — Хотя, сейчас интереснее, — признал он.

И поведал такую историю. Местные к Полисам относились… по-разному, но часто в них жили. То есть истребления не было, да и не было оно нужно: Полисы довольно компактны по сути своей. Но дело в том, что кочевые племена местных жили охотой. Что подразумевает чудовищные площади, контролируемые племенами.

И вот, ежели ранее на бизонов охотились с холодным оружием и на конях (психи ёбнутые, с милой улыбкой констатировал я), то ныне местные затеяли скандал. Только ли Новой Пацифиде, либо всем Полисам в округе, я так и не понял.

А суть скандала заключался в том, что, мол, мы ваши посевы не топчем, даже на ваших зубров (как местные обзывали коров) не охотимся. И, соответственно, белые человеки, не могите охотиться на зубров наших. Или платите.

И, значит, выставили такие требования. От которых местные слегка впали в ступор. Белая скво за зубра и прочие увлекательные предложения. Сначала местные покивали, да и плюнули слюной на наглых местных, продолжая охоту. И начали лошади ноги ломать в ловушках, поля травиться, а живность уводиться. На горячем, что характерно, никто аборигенов не ловил, но по их наглым красным рожам всё и так было ясно.

И выходила дилемма: воевать аборигенов было глупо. Да, их немного “на площадь”, но по факту до беса. Плюс одарённые у них есть, с довольно гадкими умениями, методом тыка изученными. В общем,”ни боли, ни выгоды”. А в единого бога в Полисах веру не завезли, так что до геноцида на ровном месте даже в заокеанских Полисах не дошли.

При этом, охотиться жители Полисов желали, пусть не все, но “высший класс” точно. И отказываться от этой забавы не желали. И вот, по результатам длительных переговоров, открылись, чтоб их, натуральные “охотничьи заповедники”. Места, в которых на зубров под присмотром местных (натурально, егери, хмыкнул я) можно было охотиться. Но, мало того, что “по традициям” местных, так ещё и за убиенного зубра надо было отдавать корову (раза в четыре больше и жирнее зубра). Плюс ещё какие-то бусы и зеркала. Деньгами выходило немало, прямо скажем.

Что, учитывая “элитность”, охотничков не останавливало. Но вот “традиционное оружие” было весьма неудобно. Впрочем, в этом случае аборигены на уступки пошли. В итоге в охоте использовались топорики, ножи, копья, самострелы (последние для неодарённых, в основном).

Ну а одарённым предлагалось использовать аркан, “беря” дичь живьём и “выкупая” её у аборигенов по желанию. В общем, материться мысленно второй раз я не стал, но в повальной скорбности головой местных уверился. Развлечение у них, видишь ли, верёвкой, причём на лошади, что прямо скажем, только мешает, ловить семьдесят с лишним пудов говядины. Злонравной притом не менее, чем лешие всяческие.

Впрочем, послатость моя и долг служебный выбора не оставляли: надо — значит, надо. А Мила хворой скажется, думал я, лыбясь дикарскому Морсгенту и на сию авантюры с, чтоб его, благодарностью, соглашаясь.

А в хоромах Мила меня удивила, с энтузиазмом предвкушая мероприятие.

— Давно я верхом не ездила, — вслух рассуждала она. — Ормоша, мне костюм верховой нужен.

— Угу, — угукнул я. — А ты умеешь на этих лошадях передвигаться?

— Умею, конечно, — аж удивилась она. — И по гимнастике нужда есть, да и просто на ипподром езжу иногда. А ты нет?

— Как-то не довелось, — кисло ответил я. — Как-то боязно с тобой ехать, — признался я. — Опасно это.

— Ну, ты меня уж совсем за хрустальную барышню не принимай, — погладила меня по макушке овечка. — На лошади удержусь, да и соскочу, если что. Самострелом пользоваться умею, с батюшкой охотилась, — веско закивала она.

— Хм, ну ладно, — решил я. — Мила, а как эту вашу лошадь… ну не знаю, рулить ей что ли? — полюбопытствовал я, вызвав искренний (и обидный!) смех. — Не смешно, — буркнул я.

— Прости, Ормоша, — нагло хихикая, выдала моя овечка. — Не буду смеяться, — нагло соврала она, хихикая. — Так тебе же учиться надо! — сообразила она. — На охоту же завтра!

— Многому я научусь, — буркнул я. — Да и где?

— Ипподром тут точно есть, — уверенно заявила подруга. — Иначе Полис не Полис. А сколь многому — посмотрим. Ты у меня талантливый, может, и не свалишься, как репы куль. — прыснула она.

На что я морду оскорблённую сотворил, но терниться не стал. Ибо мудёр и разумен, и комичность сей ситуации ценить способен, да. Но овечке моей я сей ржач бесстыжий припомню, мысленно посулила моя коварность.

Мила тем временем развела суету, призвала прислугу, получив информацию, что ангар для животин ентих в Новой Пацифиде имеется, ну и подхватив не пышущего энтузиазмом меня, под руку в этот вертеп увлекла.

Добрались мы до ангара сего. Мила со знанием дела нашла специально обученного служку, да и какую-то там аренду без инструктора заказала. На мои вялые писки со знанием дела заявила, что сама всему научит. Ну и бес с ним, решил я, на всякий случай уточняя стоимость кобылы (спокойной, как черепаха! — врал служитель). Помявшись же, цену ентой животины служитель назвал, убедив меня в моей платежеспособности. В итоге на присыпанное песочком поле заходил я с улыбкой. Меримый подозревающими взглядами как служки, так и Милы.

Этот транспортный биоартефакт был здоровым, как, извиняюсь, лошадь! Причём злонравие и коварство ему явно поставляло моё начальство, промышленными масштабами. Для начала, эта непотребная скотина встала, якобы смирно. Ну я подошёл, выслушал Милины наставления про стремена, надышался вонючим потом ентого противного создания, ну да ладно.