Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— Погодите, господин Суторум, я всё же закончу, — выдал я, дождался кивка и продолжил. — Сие совершено было без объявлений, вероломно и во многих Полисах Союза Гардарики. Притом, я бы сам истребление островов посчитал варварством и жестокостью немыслимой, если бы не одно “но”, — на что собеседник выразил как сожаление о вопросе, так и интерес мордой своей. — Итак, детали — и вправду тайны Полисов Союза. Однако оружие, возможность его применить, а главное — желание к тому у бриттов было. И первую атаку, многие тысячи жизней унёсшие, я иначе как пробной назвать не могу. И скажу так: в рамках моих знаний багровые дожди оправданы. Жестоки, страшны, но не будь их — было бы хуже, жертв было бы более намного. А бритты не под дождём бы уснули, а руками бы были разорваны близких лишившихся. Так что мой ответ на вопрос ваш “да”. Хотя, признаться, у самого меня бы духу на такое не хватило, что и к лучшему, а может, и нет.

— Мало кому бы хватило. Благодарю за ответ, и ещё раз прошу прощения за вопрос, вам явно болезненный, — выдал академик.

На десяток минут за столом царила ожидаемая неловкость, но мне, в рамках послатости, было нужно, чтоб образы наши были “положительно подкреплены”. И Мила меня поддержала, так что хозяин наш в итоге разговорился (и даже проговорился в паре моментов, явно на “качелях” эмоциональных переживаний).

Ну и с часик мы пробеседовали, закусывая, после чего довольно тепло распрощались. От академии я указал пунктом назначения воздушный порт — нужно было разобраться со способами нашей доставки в Вильно. А по дороге просто закрыл глаза и напряжённо думал.

Итак, впопудацы в Мир Полисов возможны, это факт. И я — не флуктуация поля эфирного, а видно, и вправду гибрид. Но мне, в отличие от коллеги по впопуданию, очевидно, немало повезло. Части личности моей нынешней друг с другом войну не учиняли, а аккуратно друг друга изучили и посчитали сосуществование возможным. Ну а гибрид вышедший всех окружающих “дикарями и дурачьём”, аки этот раб, не считал. Хотя, у него, судя по описанному, сращение травматичным было, причём личность местная как бы не полностью порушилась, также учитывать надо.

Итак, наплыв впопуданцев маловероятен это раз: случайная флуктуация, жертвой которой стал и я, с высокой долей вероятности.

Вероятности со мной явно шутят и игру ведут, это без паранойи всякой: вероятность встретиться с впопуданцем столь мала, что даже не смешно. То есть, тут я безоговорочно буду параноить и от судьбинушки подлянок иррациональных ждать, в этом случае маска мне в помощь. Это два.

Опасность местного раба… есть, пусть и круг общения у него явно ограничен. Вопрос, имеет ли смысл пытаться этот источник информации устранить?

И, наверное, всё же нет. Как тонко подметил Морсгент, любой с минимальным разумом и воображением учёный в Мире с эфиром может такого понапридумывать, что Мир Олега в сторонке будет нервно покуривать. Идеи… так не новые они, да и отторжение у жителей Полисов вызывают.

Нынешних, а социопсихология потихоньку (или не очень) переформатируется. Что, в сущности, опять же ничего не меняет: учёные Мира Полисов если за самоистребление примутся, ничем им впопуданец не поможет, так что пусть живет да ручки придумывает, пусть его, решил я ночных налётов на Академию не учинять.

Ну а мои планы без изменений. Тут что есть впопуданец, что нет оного — опять же, по-старому всё. Но гей-парад в Полисе, мысленно похихикал я, даже жалко его немного. На пол шишечки, не без иронии отметил я. И тяжеловато внутренне, тут да. Кризисы оценки и прочие, но справлюсь.

— Ты не расстраивайся, Ормоша, живы мы, — погладила меня по руке Мила, явно отметив, но не вполне корректно интерпретировав мю задумчивость.

— Да? — усомнился я в сказанном. — Надо бы проверить, — с самой что ни на есть тернистой физиономией заявил я.

В общем, плюнули (вроде бы — мысленно) на возницу да просто предались играм, не любовным даже — как дети возились. Что иногда уместно бывает и на пользу.

В порту воздушном встала дилемма: ждать неделю прохода Небохода. Что коррупционную составляющую моего сложносоставного организма немало радовало, да вот только на то она и сложносоставная, что не только коррупция в ней угнездилась. В итоге нанял я средний (точнее малый, но из-за трансконтинентальности — средний) самолёт. Благо, всех трат посольских вышло лишь на гулянку в едальне, а на нужды послов Полис не скупился. Да и те же деньги вышли бы, если бы мы на Небоходе двинули, а времени экономия изрядная.

Ну а самое главное, в печёнках у меня сия Пацифида сидела, с дуэлями безумными, порядками дурацкими, да и впопуданцем этим бесовым. Домой хотелось, да забыть притон этот, как сон страшный.

Так что заехали в хоромы, прибрали барахло своё, да в порт вернулись. Я даже за сувенирами в этот раз не ездил (хотя, как выяснилось, Мила долг секретутский блюла, так что сама гостинцев всяких накупила). И вылетели мы из Новой Пацифиды. Впрочем, моя эксплуататорская морда принудила сотрудницу невинную со мной доклады пересмотреть, дополнить и вообще, из почти суток полёта две трети я предавался жесточайшей трудовой эксплуатации. Как себя, так и сотрудника вольнонаёмного.

Ну а Вильно подругу я от порта домой направил: торчать в Управе, пока из меня будут лешие всяческие жилы тянуть часами долгими, ей не след. Начальство злонравное на месте пребывало, буркалы свои на физиономию мою, в кабинет впихнутую, уставило и, зев распахнув, изрыгнуло:

— Явились, Ормонд Володимирович.

— И вам здравия, Добродум Аполлонович, — не без ехидства ответствовал я. — Явился. Могу, окромя головы, и прочие части явить, дабы вы в сём самолично убедились.

— Излишнее это, — буркнул Леший. — Погуляйте часок.

Многого я от змейства начальского ожидал, но не “мальчик погуляй”. Впрочем, справился, и даже к самому ему начальство не послал. Правда, мордой слегка перекошен стал.

— Не стройте лицо столь… комичное, — нагло ржанул Леший. — Перекусите. Серонебу Васильевичу, что не сокрушили, сдайте. Доклад ваш купно принимать будем, о вас же забочусь, — врал начальник.

— И не крушил я ничего, — буркнул я.

Ну, не оставлять же за его злонравием слово последнее, справедливо рассудил я, из кабинета начальского ретираду проводя. Да и направился к Серонебу, где мне лишь два саквояжа сдать надлежало, да деньги остатние.

— Панцири скрытные, мужеский и женский, — бухнул я оговоренное на стойку. — Саквояжи сейфовые, две штуки, — второй бух. — Деньги нерастраченные, — метнул туда же пакет. — И здравия вам, Серонеб Васильевич, — смерил я жадного хозяйственника, — умеренного.

— А оружие и припас? — в конец обнаглел старикашка.

— А листы ответственные потерялись? — отернился я. — Али мне перун сдать, по службе положенный? Так я могу, — хищно оскалился я.