Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

А я и не подгонял, с интересом на девицу взирая и, пользуясь наукой физиогномической, выстраивая модель. И выходило, что стряслось у неё нечто, по её разумению, серьёзное, страшное скорее. Что, в свою очередь, требует неких “действий”, а не разговора, поскольку бросилась она не к подружкам. Притом, сие “страшное” ни в компетенцию властей политики не входило, ни родных она этим отягощать не желала. Что ж, послушаем, потому как интересно, да и соответствие своим предположениям надуманным сверим: как по мне, поругалась она со своим мельком упомянутым “глистом в тунике”, а моя персона на простейшей ассоциации всплыла. Скорее всего, выслушаю, да и пошлю девицу с “бедами” её. Но хоть выслушаю, да и совет дам, для себя решил я.

— У меня есть… точнее был, — нахмурилась Милорада, — друг, как я думала. Но подлец неимоверный! — полыхнула очами она, подтверждая мои предположения.

— Сердешный? — ровно уточнил я, внимательно на неё взирая.

— Нет! — аж возмутилась девица, причём, по всему, не врала.

Забавно, мысленно отметил я, кивнув, “принимая ответ”.

— Просто друг, как я думала, хороший, ну и… — замялась девица.

— То есть, интерес амурного толка вы к нему проявляли, — заключил я. — Но, либо в недостаточно явной форме, либо он их сознательно “не замечал”, — на что последовал румянец и кивок. — Продолжайте, — выдал я.

— После нашей беседы с вами, — вздохнула она. — Я задумалась. Вы не подумайте, Ормонд Володимирович, вы хороший! — обманывала она скорее себя, я много какой замечательный, но точно не “хороший” во вложенном ей смысле, не без иронии отметил я про себя. — А тут Горазд стал за мной ухаживать, — потупилась она.

— Позвольте предположить, — ровным тоном вопросил я в паузе, на что последовал кивок. — Вы ранее проявляемый к сему молодому человеку интерес проявлять перестали. И, о чудо! — широко, ехидно и тернисто улыбнулся я. — Тут же стали сему юноше интересны. Это скорее вам для раздумий слова, — уточнил я.

— Наверное, что и так, Ормонд Володимирович, только не юноша он, а муж. Тренер в дисциплинах рифмической гимнастики, — опять покраснела девица. — Вы не подумайте, но ребёнок… Не знала я, в себе хотела разобраться!

— Милорада, вы, вообще-то, мне ничего не должны. Я, ежели вы изволите вспомнить, изначально вам ничего не предлагал и не просил. Предлагая оповестить заинтересованных в нашем сближении, наиболее безболезненным способом, о невозможности этого сближения, — не стал я “щадить нежные чувства”. — Предложение, мной впоследствии озвученное, имело корни и основание в словах ваших, было в чётких рамках, границах, ничего от вас, кроме согласия или отказа не предполагало. Так что ваши “друзья”, до принятия оного предложения, либо тем паче неприятия, ко мне касательства не имеют. Говорю я вам сие не для того, чтобы сказать, что вы с бедой вашей мне неинтересны. В таковом случае и встречи нашей нынешней не было, — уточнил я. — А скорее для того, чтобы донести позицию свою, дав возможность свободно говорить, без оглядки на нашу предыдущую беседу.

— Хорошо, Ормонд Володимирович. Горазд ухаживал, но в сомнениях я пребывала, пока не позвал он на беседу личную и приватную. А я и согласилась, дура! — блеснула она слезинками в уголках глаз.

— К себе? — уточнил я, на что последовал кивок. — И что вас не устроило? Любезен недостаточно был, или уд не в ту сторону изогнут? — с реальным интересом уточнил я.

— Да вы… Не было меж нами ничего, да и не должно было быть! — раскрасневшись, прокричала она.

— Вы, Милорада, не кричите, а объясните в чём я не прав, — ровно ответил я. — Муж вас в обиталище своё зовёт, что иначе как согласие на соитие, предполагаться не может…

— Он обещал, что не обидит! — последовала вспышка.

— Так что вы мыслите как обиду, он мыслил как благодеяние, — развёл я лапами. — Чай вы, Милорада, не с Луны свалились, да и не дитё неразумное, в обитель мужа явиться, согласие давая на многое, последствия же, судя по словам, вашим же, осознавали.

— Да вы… — полились слёзки у девицы, на фоне гневного лица. — Он. Мне. Клятву. Дал, — побледнев, выдала она. — Что пальцем ко мне, без моего дозволения, не коснётся.

— Дозволение, хочу вам напомнить, Милорада, понятие также не самое прозрачное. Тогда как визит к мужу — вещь однозначная и толкования двойного не подразумевающая. Вот я вам скажу, к примеру: поедемте ко мне, побеседуем, — привёл пример я. — Что ответите?

— Поеду, — закусив перед тем губу, несколько неожиданно для меня выдала девица.

— Но, тем не менее, очевидно и понятно будет, что интерес я к вам амурный питаю. И вами его неприятие будет нелюбезным, неправильным и оскорбительным, — несколько “вытянул ситуацию” я, поскольку насупившаяся девица всё же кивнула. — Я пока, Милорада, не понимаю сути вашей беды. Расстройство — возможно. Но тут вы, как ни крутите, сами виноваты, сколь не хочется вас словом бранным называть, но окромя “сама дура”, иных слов я не нахожу.

— На встрече у него Горазд сам настоял, чему клятвы и причина, — мертвенно побледнев, роняя слёзки, выдала девица. — Беседа с полчаса шла ровно и разумно, а потом, без перехода начал руки распускать. Еле вырвалась… Дура, да! — задрожала она плечами.

— Ну покинули-то вы его невозбранно, — откомментировал я, на что был буквально прожжён взглядом.

— Смотрите! — рванула Милорада рукав, — Могу и больше показать! — заливаясь слезами вскочила она, но была за обнаженную руку поймана и усажена за столик силой.

Ну что можно сказать, на “ролевые игры” сколь угодно высокой жёсткости алые полосы на предплечье не тянули. Полицейские за “улику” не примут, но хулиганство и “повреждения телесные” этому типу вчинят, буде девица к ним обратится. А главное, про “клятвы” этого типа не врала, хоть и дура, в этом случае и сама признаёт, думала не тем местом.

— Более не надо, — отпустил руку я, тогда как девица, закрыв лицо руками, полноценно зарыдала. — Кстати, Милорада, вынужден вас предупредить, что мы, Терны, растения неприхотливые, женские слёзы нам вполне пригодны. Так что, ежели вы разрастания колючек не желаете, я бы вам порекомендовал слёзы унять, — выдал я.

Девица немного порыдала, но всё ж фыркнула и себя в руки взяла, взор, пусть и заплаканный, на меня уставив.

— Итак, Милорада, в злокозненности и прочих качествах вашего Горазда, — “не моего” последовал бурк. — Хорошо, — не стал спорить я, — моего Горазда, вы меня убедили. Не по закону и традициям, тут вы и сами признаёте свою ошибку, а по чести. А от меня-то вы что хотите?

— Я… — задрожала она губой, вскочила. — Простите, Ормонд…

— Присядьте и возьмите себя в руки, — нейтрально ответил я.

Ну реально, втравливает меня девица в блудню, от которой мне, если разобраться, ни боли, ни выгоды. Как спутницу свою её я не вижу. Точнее, тут уж ей самой ОЧЕНЬ постараться придётся, во всех смыслах и один раз, чтоб вместо взбалмошной девчонки я в ней женщину для себя узрел. Сам этот Горазд, по всему, выходит та ещё скотина, в этом случае и не поспоришь: в некоторой инфантильности собеседницы я убедился за час беседы, а тут наставник не один год… В общем, хотел её попользовать “по закону”, но не по совести, а уж следы принуждения… Насильник, в общем, и личность гадкая.