Cyberdawn - Прекрасный старый мир [СИ]

— На что менять будем?

— Кроны или гривны, без разницы, — кинул я.

В общем-то, разницы и вправду не было, что гривна славская, что крона данская, что драхма грецкая были в “одной нише”, различаясь более картинками. Впрочем, и Полисы разные картины свои печатали, так что можно было монетную дифференциацию Мира Полисов вести к трём основным, точнее двум и вражеской зонам: гривновая и ауресная. Ну и бритты со своими фунтами. А функция менял была не столько в замене монет (кроме фунтов — с ними реально были проблемы), сколько в обороте ассигнаций Полисов. Которые вне Полиса-печатника хождение имели, но подделывались и прочее, так что менялы, подкованные в особенностях и тонкостях, были востребованы.

Вообще, в теории, имело бы смысл создать банк, не как кредитную или воздуходелательную организацию, но не сложилось. Да и неудобств непреодолимых Полисы не испытывали.

Ганс-меняла кивнул, монетами побренчал, на моего сопровождающего воззрился, поморщился, да денежки накинул. Явно обжулить хотел, да не срослось, отметил я. Впрочем, так и так менял бы в свою пользу — это дело понятное, да и естественное. Тут скорее вопрос объема меняльной лихвы.

После чего, прибрав денежку, я у сопровождающего поинтересовался, есть ли близко одёжная лавка, а если не очень близко, не проще ли будет самокат нанять?

Стрекулист даже повеселел немного, кивнув на самокат, да и отвёл меня к недалеко расположившейся площадке как раз с самокатами. На нём и поехали, причём на предложение сопровождающего “поближе к воздушному порту” я ответил искренним согласием. Как ему со мной таскаться не хотелось лишнее время, так и мне в Брюгге торчать, с какой-никакой опасностью быть как прознатчик разоблачённым. Нужно отметить, город и впрямь был забавен — вся застройка шла вдоль крупных каналов, да даже на мостах, оные каналы пересекающие.

В лавке я свои порывы к костюмам классическим подойти оборвал. Не годились они моей личине, да и стрекулист тонконогий, не будучи актёром великим, мордой внимание выражал. Так что закупился я башмаками тяжёлыми, брюками плотными, рубахой тёплой, курткой, как и шляпой из рыжей кожи. Пакет из набрюшного кармана извлекать не стал, но сумку полотняную прикупив, одежду свою, расправив, в ней схоронил. И сделал всё верно, поскольку взор подозрительный сопровождающего, пусть и не стал радушен, но в подозрения явно утратил.

Ну и, наконец, проникли мы в воздушный порт, в чём мне проводник оказал подмогу, уверив стражей, что я “не беглый, а проездом”. А вот побеседовав со служащим порта (с греющим уши соглядатаем) оказался я перед дилеммой. А именно, было у меня три пути: нанять самолёт, что всем хорошо, кроме конспирации: мог мой сопровождающий после подобного нетипичного деяния поднять шум, ну а меня проверяли бы уже с пристрастием.

Либо отправится рейсами существующими. И вот тут было два выбора:

Первый — на аэростате роскошном направиться по маршруту в Норманнск, заполярный Полис Гардарики, довольно небольшой. Летел аэростат до него через весь данский полуостров, соответственно, было бы логично попасть на него. Но, дороговизна и время.

Второй же вариант был наиболее мне угоден: пассажирский самолет на три дюжины персон, маршрутом в Полис Псков. Угодность же заключалась в том, что остановку сей аэроплан делал в портовом Полисе Мемель, от которого до Вильно рукой подать, да и в Мемеле мне ни таиться, ни прятаться уже не потребно.

Так что разыграл я для сопровождающего постановку, денежку считая, лоб хмуря, сроки у служки порта уточняя. По итогам размышлений озвучил я таковой расклад:

— Долго аэростатом, да и дорого. Было бы из двух одно что-то, так и не беда, а лишь за роскошество неуместное платить не желаю, — отрицательно помотал головой я. — Желаю я до Мемеля добраться, а оттуда ужо либо морем, либо воздухом, — заключил я. — Продайте место на самолёт до Пскова.

Сопровождающий мордой работу мысли изобразил. Аж пальцы от натуги позагибал, но в пожелании моём преступного умысла не углядел. Правда, до самолёта сопроводил, да и вознаграждён мной был ногатой (серебряной монетой, двадцатой части гривны), потому как хоть и соглядатай-надзиратель, но полезен был. Стрекулист морду покривил слегка, но дар принял, да и пути доброго пожелал.

Ну а я в самолёт зашёл, проводнику билет явил, да и отведён был в самолётное купе на четырёх человек. Через полчаса, к самому отлёту, купе спутниками набилось: явный купец славянский, некий тип годов средних, то ли чиновник, то ли учёный, и то, и то в роже его было отражено. И некая девица годов за двадцать, нервическая и на принайтовленный к моему бедру кортик со вздрагиваниями взирающая.

— Сударыня, помилуйте, — через час дёрганий девицы не вынес я. — Уже меня самого пугаете. Кортик сие фамильный, доступный к ношению во всей ойкумене.

— Я есть плохо шпрех дантский, — покраснела девица, опять вздрогнув, под заинтересованными взглядами спутников, на что я, с сознательным акцентом, повторил сказанное по-готски.

— Хорошо, а вы ведь викинг? — спросила девица, на что любой дан ей бы, как минимум, отвесил оплеуху.

— Я карл, свободный человек, — надулся я. — Викингер, ежели так называть вне похода конкретного, а тем паче не в море, есть разбойник, кровь льющий без смысла и толка. В викинг ходить прилично лишь под ярлом, вот тогда и только на корабле, назвать так и уместно. Причём непременно в викинге, не просто походе. А как вы сейчас сказали, оскорбление грубое. Как я бы вас убийцей бессердечной назвал и воровкой.

— Простите, — пискнула девица, уставившись в иллюминатор.

— Отменную выдержку вы проявили, — откомментировал “учёный-чиновник”. — А какого рода будете?

На что, уже под беззвучный хохот купца, я лапы на груди сложил, поля шляпы на рожу опустил, да и пробормотал из под неё.

— Ещё представляться невеждам, о роде вопрошающим, сами не представившись. Да и в беседу лезущие с мнением своим, не поинтересовавшись, а потребно ли оно кому, — выдал я.

В ответ на мой монолог раздался писк (явно чинуши-учёного), хрюк (от купчины), тишина (от девицы). А вообще, яркий показатель того, что Брюгге уже точно не данский Полис. Собственно, славянский купец более понимает в вежестве данском, чем явный абориген Брюгге, не без образования и вроде как “дан”. Про девицу-готку речи вообще нет, явно из центральных регионов готских Полисов, про данов из беллетристики начитавшаяся. Не сказать, что плохо это до невозможности, но факт любопытный, отметил я.

Да и в полудрёму я погрузился. А через пару часов с лишним самолёт явно стал заходить на посадку, так что зашевелился я, шляпу приподняв. А через четверть часа самолёт посадку совершил, да и покинул я купе с забавными попутчиками.