Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

В лучшем случае заберут в поликлинику на опыты. В худшем — устранят.

— Понятно, — кивнул я и все-таки решил закинуть удочку. — Тогда при удобном случае спросите у него о том москвиче Васильеве.

Корф удивленно приподнял брови.

— Зачем?

— Спросите. Он кое-что знает.

А еще мне было интересно столкнуть их лбами и посмотреть, не посыпятся ли искры. Точнее, я предполагал, что это может помочь вытащить им друг из друга побольше информации. И, быть может, что-то из этого долетит до меня.

— Выходит, и тебе что-то известно. Не юли, Михаил.

— Вальтер Макарович, я еще не нанимался к вам сотрудником на полную ставку, — раздраженно бросил я. Дело было не столько во вредности, сколько в усталости — испытания и все, что было после, здорово меня измотали. — У вас полно мальчиков на побегушках — так пусть делают свою работу. Чай, честные люди налоги платят.

Я ожидал, что Корф рассердится, но, судя по всему, тайный советник тоже слишком задолбался минувшей ночью, чтобы спорить.

— Не ершитесь, юноша, — спокойно сказал он. — Помни, что твои яйца все еще у меня в руках. Тем не менее благодарю за наводку — о Васильеве непременно спрошу.

— На самом деле я просто хочу, чтобы вы со своими навыками провели полноценный допрос или как там у вас это делается. Я салага, я не сыщик. Могу много всего проворонить.

— Это понятно. И все же впредь не груби. Встретимся, потолкуем, я получу первые ответы и проверю их. После этого будем думать, что делать с этим Зуровым. Ты же мне нужен еще и потому, что полученные сведения возможно будет проверить, только находясь в стенах Аудиториума.

Интересно, как он себе это представлял? Неужели думал, что там везде проходной двор? Аудиториум наверняка тщательно охранял свои тайны, и уж особенно то, что могло послужить доказательством каких-нибудь темных делишек.

— А вы не боитесь, что Аудиториум завербует меня против вас? — Внезапно спросил я и сам поразился собственной наглости. — Превратит в двойного агента и прочее…

— Это возможно. Но если то, о чем я расскажу тебе дальше, подтвердится, думаю, ты и сам не согласишься к ним переметнуться.

— Начнем с того, что Аудиториуму уже известно, что я с вами связан. Можно сказать, я уже провалился как ваш разведчик. Тогда к чему играть дальше?

Вальтер Макарович обернулся ко мне с легкой улыбкой.

— Во-первых, о том, что ты связан со мной, известно не всем в Аудиториуме. Стараниями Зурова их теперь стало еще меньше. Во-вторых, пусть знают, что ты связан лично со мной, а не с Тайным отделением. У тебя будет красивая легенда. Осталось аккуратно внедрить эти искусственные воспоминания тебе в голову.

— Но ведь вас ассоциируют с Тайным отделением! — возразил я. — Это первое, что придет в голову всякому, кто о вас слышал.

Корф кивнул.

— Об этом не беспокойся. И все же, как ты понимаешь, наше с тобой маленькое расследование не попадает под юрисдикцию Отделения. Ты ведь помнишь разговор у Великого князя?

— Конечно.

Вслух распространяться об этом мне мешал блок, но я все отлично помнил. Корф действовал по указке Александра Константиновича. Александр Константинович обратил пристальное внимание на деятельность своей сестры Ксении Константиновны, которая патронировала Аудиториум.

А я во всем этом оказался просто инструментом, причем не самым изящным.

— Тогда что мне говорить, если начнут спрашивать о нашей связи?

— Скажи, что познакомился со мной через Петра, и после его гибели я помог тебе с подготовкой. К слову, это не такая уж и неправда — с твоим братом мы были знакомы. Он изъявлял желание работать у нас после прохождения службы в Дакии. Потому-то я и обратил пристальное внимание на ваш род. Но судьба распорядилась иначе. Тебе будут внедрены воспоминания о наших частных встречах, где я буду исполнять роль доброго и сердобольного дядюшки.

— И в это поверят? — фыркнул я.

— Еще как. Выбирай слова осторожно и всегда говори половину правды в своей лжи. Тогда проверить твои слова будет труднее, да и ты будешь чувствовать себя увереннее.

— А Петя… Он и правда к вам хотел?

— Петр Николаевич хотел быть поближе к дому. Все же он был наследником — рядом с семьей и родовым гнездом живется проще. Он подавал прощение, мы однажды даже встречались лично — он приходил ко мне, когда проводил отпуск в Петрополе. Но уйти со службы быстро у него не получилось. А потом стало поздно. Но ты еще можешь пойти по его стопам, если захочешь.

— Вы серьезно? — удивился я.

— Я бы рассмотрел тебя в качестве кандидата. Но чтобы получить место в Отделении, сперва докажи, что на тебя можно рассчитывать. И имей в виду, что платят у нас куда меньше, чем в Аудиториуме.

И ни слова о том, хотел ли я этого. С другой стороны, работа интересная. Рискованная, опасная — Матиьде, вон, как досталось. Но это могло помочь обрасти связями в самых различных структурах, что тоже пошло бы на пользу моему роду.

Как бы то ни было, думать о продолжении карьеры было рано. Сперва требовалось пережить четыре года обучения. А там, глядишь, могли подвернуться варианты и поинтереснее.

— Тогда внедряйте воспоминания, — сказал я и повернулся к Корфу всем корпусом, чтобы ему было удобнее класть ладони на мою голову. — Я готов.

Он прикоснулся к моему лбу, и я увидел, что костяшки на его руках тоже были сбиты. Не знаю, где он провел минувшую ночь, но там явно не обошлось без мордобоя. Забавно, вроде и высокого ранга чинуша, а работал по-черному.

Зуд пронзил мою голову — не боль, а дискомфорт. Сила лениво зарычала, почувствовал чужое вмешательство, но я быстро взял блоки под контроль.

— Это надстройка на твоей памяти. Я не буду стирать тебе воспоминания — ты будешь помнить, как все происходило на самом деле. Но всякий, кто полезет тебе в голову, увидит и то, что было внедрено.

— Это надежно?

— Против того же Александра Константиновича нет приема — раскусит. Радамант сможет отделить одно от другого. Но большинство менталистов разницы не заметят — я не зря выбрал Петра как ключевой элемент новых воспоминаний. Там, где к памяти примешиваются эмоции, сцепка становится почти идеальной.

Он продолжал говорить и работал крайне осторожно — едва ли не впервые вмешательство Корфа оказалось безболезненным. И я буквально чувствовал, как слой за слоем, словно сваркой, он бережно запаивал образы и события. Мелкие, почти отрывистые, но они хорошо ложились на канву настоящего прошлого.

И правда неплохой он менталист. Мог ведь, когда хотел.

Закончив, Корф оторвался от меня и устало оперся руками о скамейку.

— Теперь о том, что тебе предстоит делать. Готов внимать?

— Ага.

— Ты, должно быть, знаешь, что в Аудиториуме студенты объединяются в сообщества.