Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

— Оль, какая муха тебя укусила? — осторожно спросил я. — Кто тебя обидел?

Вместо ответа сестра насупилась, отвернулась и принялась с двойным остервенением драить уже и без того чистый аквариум. Ее простенькое домашнее платье тут же промокло от брызг воды — она орудовала тряпкой так, словно пыталась ею кого-то убить.

У прежнего Миши когда-то был пес по кличке Чарли — беспородное ушастое создание, в роду которого явно затесалась лайка. Хороший пес — да век их недолог. Издох несколько лет назад. А Оля выбрала рыбок. Хотела игуану, но отец не позволил. Так с тех пор и возилась со скаляриями.

— Оль, — я тронул ее за плечо. — Ну ты чего? Что стряслось?

— Что-что? — резко обернувшись, она уставилась на меня полными гнева глазами. — Сам не замечаешь?

— Если ты о том, что я редко здесь бывал, так сама же знаешь — не моя на то воля. Пришлось гостить у Штоффов, чтобы подготовиться к испытаниям… И как только прошел, сразу поехал сюда, к вам…

— Да не в этом дело, Миш! — сестра распалялась все сильнее. — С тех пор, как Петя ушел, а ты… изменился, я словно перестала для всех существовать. Даже когда тебя нет, в доме только и разговоров, что о тебе. Как там Мишенька у Штоффов, как он там поживает, всего ли ему хватает… Как Мишенька пройдет испытания, поступит ли в этот проклятый Аудиториум… Тьфу!

— Оль…

— Хватит мне олькать! Меньше двух месяцев как явился в тело моего брата, а уже пуп земли! Как с домом и хозяйством разбираться, так Оля. За бабушкой ухаживать — Оля. Гостей принимать — Оля, кто ж еще? Все на мне! А мне пятнадцать, Миш! Я еще даже на балу еще не дебютировала, а на мне уже словно крест поставили…

Внезапно она затряслась в рыданиях, и я, моргнув от неожиданности, просто сгреб ее в объятия и вытащил тряпку из ее рук.

— Оль, что я могу сделать? Как тебе помочь?

— Я не знаю… — всхлипнула сестра. — Да и кто тут поможет… Я ж умом понимаю, что у тебя важное дело. Миссия целая! Но мне все равно обидно. Обидно, понимаешь? Мишка-то, ну, ты прежний, он же всегда был бесполезным. Как выражается баба Циля из поселка — шлемазл. Я на него… то есть тебя… никогда особо и не рассчитывала.

— Но сейчас-то все иначе.

— Сейчас все еще хуже! — Снова расплакалась она. — Раньше мы с тобой были равны. Два одинаковых неудачника, понимаешь? А потом Род тебя выбрал, у тебя появилась сила. А вместе с ней перспективы, будущее… А я что? Мне Род ничего не даст.

— Почему это?

— Потому что я женщина, Миш! Потому что я выйду замуж и перейду в другой род. Зачем нашему Роду отдавать мне силу, если я все равно уйду?

В словах Оли был смысл. Род работал на то, чтобы аккумулировать силу, копить, собирать и отдавать тем, кто мог принести пользу семье. Оля же была девицей на выданье и не входила в “ядро” рода. И правда, как-то несправедливо по отношению к ней вышло.

Я так и стоял, крепко обняв ее, пока слезы не перестали течь ручьем. Оля всхлипнула, прерывисто вздохнула и вытерла лицо рукавом.

— Я злюсь, Миш. Раньше мне было стыдно, но сейчас уже просто стало все равно. Это нечестно. Нечестно лишать меня всего только потому, что я родилась девочкой.

— Но мы постараемся выдать тебя за славного человека из крепкого рода. Ты сможешь влиться в него, и твои дети станут сильнее. А если мне удастся заслужить Осколок…

Но сестра лишь сокрушенно покачала головой.

— Вот видишь, ты уже начал думать так же, как все они. Видишь во мне только товар, который нужно выгодно сбыть.

— Вообще-то я забочусь о твоем будущем.

— А ты хоть раз меня спросил, чего я сама хочу? Может мне вообще ни на что не сдался этот брак! Может я хочу заниматься наукой или вести дела в городе, как дядя Андрей… Но всем плевать на мои чувства. У меня могла быть единственная радость — решить свою судьбу самостоятельно, но вы меня и этого лишаете…

Да уж, ничто не предвещало — и заштормило так, что чуть с ног не сбило. Не спрашивая разрешения, я опустился на заправленную кровать и похлопал по месту рядом с собой.

— Садись, Оль.

— У меня нет времени.

— Сядь, я сказал.

Она метнула на меня полный злости взгляд, но подчинилась.

— Итак, какого будущего ты хочешь для себя? — спросил я. — Рассказывай.

— Ты не одобришь.

— Говори. Пока я здесь, могу попробовать повлиять на отца. Без меня будет сложнее, согласна?

Она молча кивнула и сглотнула слюну.

— Я не хочу в город. Хочу остаться на природе.

— Это не проблема.

— Хочу изучать и лечить животных. Заниматься зверями. С людьми мне сложно, — призналась она. — Животных я люблю больше.

Я тяжело вздохнул.

— Ну да, отец явно не такое будущее для тебя видит. Но для того, чтобы стать ветврачом, Благодать не нужна. Это плюс. Работа, впрочем…

— Плебейская.

— Грубо, но правда. Хотя мне все равно, что ты выберешь, лишь бы обрела счастье. Но ты же понимаешь, что это местами очень неприятная и грязная работа?

Оля кивнула.

— Меня это не страшит. Я однажды видела в селе, как ветврач помогал корове разродиться. Думала, мне станет мерзко от этого зрелища, но… Знаешь, в этом есть какое-то волшебство. Меня не напугало.

— Иногда их придется и убивать, — продолжал взывать к рассудку я. — Ты не сможешь вылечить всех. И это будет больно.

— Знаю, — тихо отозвалась сестра. — Но хорошего будет больше.

Я поднялся с кровати и подал ей руку.

— Что ж, я попытаюсь убедить отца. Но не обещаю быстрого результата.

Сестра подняла на меня глаза.

— Ты и правда не против?

— А почему я должен?

— Не знаю… Но спасибо, что хотя бы выслушал.

Я снова обнял ее и погладил по макушке.

— Я же обещал тебе, что не брошу. А обещания я выполняю.

***

— Можно войти?

Отец оторвался от большой конторской книги, переодел очки и улыбнулся.

— Конечно, Михаил. Заходи.

Я вошел в кабинет и аккуратно прикрыл за собой дверь. Несмотря на дневное время, в помещении царил полумрак — горела всего одна старинная лампа, а плотные шторы были полузадернуты. За окном валил мелкий снежок.

Я опустился в кресло напротив отца и с удовольствием выдохнул. Во всей усадьбе царил настоящий хаос — домочадцы и слуги сбивались с ног, готовясь к праздничному ужину. С самого утра на заднем дворе мелькали автомобили доставщиков продуктов и цветов, носились с метлами и тряпками горничные, а на кухне дым стоял коромыслом.

Только в кабинете отца царило спокойствие.

— С чем пожаловал? — спросил Патриарх, потянувшись к чашке с остывшим чаем.

— Хотел спросить, зачем ты устраиваешь ужин для Штоффов. Матильда Карловна выздоровела, помолвки не будет…

— Это знак благодарности Штоффам за то, что приютили тебя и подготовили к поступлению в Аудиториум. Кроме того, со Штоффами будет полезно поддерживать знакомство. Помимо ослепительной красоты, Матильда Карловна обладает обширными связями.