Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

— Какие вы тут все хитрые, усраться можно, — улыбнулся я.

“Это Алабышев, Гордеев и Высоцкий”, — шепнул мне в голову Ронцов. — “Я их знаю. В позапрошлом году видел на дне открытых дверей в Аудиториуме”.

А у нашего бастарда, оказывается, была неплохая память. Надо бы использовать это качество на пользу дела. Ну что ж, значит, эта тройка точно безнаказанной не уйдет. Даже если я сейчас не успею достойно дотянуть до прибытия Малыша, все равно буду знать, кому мстить.

— Ну что, господа, — улыбнулся я. — Числом вы уже задавили. Теперь давайте по-честному. Один на один. Кто первый?

“Перед тобой Петр Гордеев”, — сказал Ронцов. — “Он опасен”.

“Вижу”, — ответил я, заметив ранг на шевроне. — “Четверка”.

Гордеев рассмеялся и покачал головой.

— Мы здесь не для честной драки, а чтобы показать вам, что нас всегда будет больше. И что вам здесь не рады. У вас есть неделя, чтобы под удобным поводом покинуть Аудиториум. Мы даже позволим вам эту роскошь — самим выбрать предлог. Пусть вы нам не ровня, но все же принадлежите к дворянскому сословию… По крайней мере ты, Соколов, чистокровный, пусть и из покрытого позором рода. Но это будет последняя милость, что вы от нас получите.

Он прохаживался передо мной из стороны в сторону, словно чувствовал себя хозяином положения. И что заставило его так думать? Старшинство? Численное превосходство? Видать, не все слухи обо мне до него дошли.

— А если замешкаемся и решим остаться еще так годика на четыре? — холодно улыбнулся я.

— Ну, если жизнь не дорога — оставайтесь. Морг здесь большой.

Достали. Как же они меня достали. И было б чем гордиться. Та нет же, превозносили себя исключительно по праву рождения, влиять на которое никак не могли. А копнешь глубже — и польется такая же красная кровь вперемешку с соплями.

Мда, тяжеловато мне было свыкнуться с местными реалиями. В моем мире равенства как-то побольше было, пусть и на словах. Здесь же социальное расслоение добралось даже до дворянского сословия.

Но я не собирался играть по правилам этих придурков.

— Серег, уходи! — велел я, обращаясь к силе, что текла внутри меня.

Волна ненависти поднималась, захватывала потоки из родового источника и изливалась прямо в ладони. Кровь словно закипела, забурлила и… Я уже не мог остановить то, что случилось дальше.

“Колобки” в моих руках буквально за какую-то секунду расширились, разрослись, превратившись в два огромных светящихся потока света — я бил чистой родовой силой. И пусть зачерпнул из источника совсем немного, но этого хватило, чтобы ослепить всех, кто стоял на лестнице.

— Ааааа! — донеслось от стены. — Сука! Дальний свет выруби!

— Еще чего, — расхохотался я. — Поздняк метаться, уроды.

И обрушил на них весь поток, что успел захватить. Быстро, мощно — не на уничтожение, но на поражение.

Лестница наполнилась криками — боли, неожиданности, возмущения. Гордеев оказался первым на моем пути, и ему досталось больше всех. Поток силы свалил его на колени, и я добавил пару пинков ему по лицу от всей щедрой души.

Обезвредив Гордеева, тут же метнулся к стене — здесь меня встретили парой “Кос”, от которых я лихо увернулся. Сказались тренировки с Матильдой. Оказалось, наставница натренировала нас сильно сверх минимума.

Я дарил второго потоком силы, его отбросило к стене и вдавило в каменную кладку. Он захрипел.

— Урод… Тебе конец за применение Благодати.

— А это и не Благодать, — широко улыбнулся я и врезал ему по лицу.

Третий, взвизгнув, ломанулся вверх по лестнице, но напоролся на как раз открывавшуюся дверь. Малыш с присущей ему размашистостью распахнул створки, и одна из них угодила неудачливому второкурснику прямо по лбу.

— Аааа! — заревел он.

— Малыш, хватай его! — Рявкнул я. — Не дай уйти!

Дважды просить не пришлось. Рахманинов одной рукой сгреб попытавшегося улизнуть студента, скрутил и закинул на плечо. А перед этим для надежности пару раз легонько шлепнул по щекам.

— Уймись, негодяй, — ухнул здоровяк, и второкурсник обреченно обмяк.

— Серег! — Позвал я. — Ты как?

— Здесь, здесь я…

Вспышка моей силы погасила “Жар-птицу”, и Ронцов зажег огонек снова.

— Цел? — оглянувшись, спросил я.

— Местами. Жить буду.

Все еще слепые, Гордеев и второй студент беспомощно ползали по полу и давились кровью.

— Это еще что за вечеринка? — Малыш спустился на несколько ступенек, оглядел масштабы бедствия и вздохнул. — Мишань, у тебя проблемы будут.

— Им я тоже обеспечу проблемы, — зло отозвался я. Сила унялась, а вот гнев все никак не мог уняться.

Ронцов со всей дури пнул Гордеева под дых, тот захрипел, и я хотел было оттащить бастарда, но он сам успокоился.

— Это тебе за бланш, — буркнул Серега. — И что теперь делать будем?

Я взглянул на ребят и пожал плечами.

— Пойдем сдаваться. Все вместе.

Брови Ронцова поползли вверх.

— Уверен, что это хорошая идея?

— Все равно выяснится. Так хоть ускорим события. Ну и может чистосердечное признание немного смягчит наказание.

Малыш кивнул.

— Я с вами. Буду свидетелем. Пусть хоть память читают, все расскажу.

Но договорить он не успел.

Двери снова распахнулись, и на лестничную площадку влетело сразу несколько старшекурсников во главе с темноволосым мужчиной явно восточных кровей. На его кителе красовалась вышивка представителя администрации.

— Это еще что за балаган? — рявкнул он так, что, казалось, задрожали каменные стены. Возможно, он даже вложил Благодать в силу голоса.

— Вот они, Савва Ильич, — подсказал один из “старшаков”. — Видел одного в коридоре, бежал прямиком сюда. Потом голоса, звуки, возня — и мы за вами побежали.

Ага. Савва Ильич. Значит, это был господин Мустофин — выходец из казанского дворянского рода. Куратор Домашнего корпуса.

Поздравляю, Миха, мы влипли по-крупному. Впрочем, все пока шло по плану.

“Миша, там конец!” — верещал напуганный Ронцов у меня в голове. — “Это… Это…”

“Заткнись и не паникуй. Все под контролем”.

“Что ты задумал?”

“Просто заткнись и выложи все как на духу, если Мустофин начнет расспрашивать”.

Я шагнул вперед, закрывая товарищей собой:

— Михаил Соколов, первый курс, группа 1Б. Позвольте мне все объяснить, ваше высокоблагородие, — сказал я. — Произошло нападение на первокурсника.

— Объяснитесь у меня в кабинете, — сухо сказал куратор и кивнул остальным “старшакам”. — Сопроводите господ ко мне. Немедленно.

***

Алабышев, Гордеев и Высоцкий сидели напротив и взирали на нас с плохо скрываемой ненавистью. Теперь я хотя бы знал, кто есть кто: Алабышеву досталось дверью от Малыша, а Высоцкого я впечатал в стену.

Отплевываясь кровью и потирая ссадины, второкурсники молча слушали рассказ главного потерпевшего.