Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

Твою мать! Ну как он умудрился нарваться? Оставил его одного всего на час, велел не разгуливать по другим этажам — и нате! Получитесь, распишитесь. Хьюстон, у нас проблемы.

“Где тебя поймали?” — рявкнул я прямо в голову Ронцову.

“Вторая лестница… Между пролетами… Миш, я не продержусь долго. Это второкурсники”.

“Жди. Бегу”.

Я мигом спрыгнул с табуретки и, громко топнув, приземлился — паркет застонал и затрещал под моим весом.

— Аккуратнее! — шикнула на меня красотка Скворцова. — Это же библиотека! Здесь нужно соблюдать тишину.

Но я ее уже не слышал — бежал к выходу.

— Соколов! — кричала она мне вслед. — Куда вы? Что случилось?

— Извините, мне нужно идти. Срочно.

— А как же читательский билет? — в голосе Скворцовой звучала смешанная с удивлением растерянность.

— Позже. Все позже! Потом студенческий занесу…

Последнюю фразу я договорил, уже хлопнув дверью малого зала.

Чуть замедлив шаг в главном, чтобы не смущать немногочисленных студентов, я добрался до выхода, а оттуда рванул со всех ног к лестнице в мужском корпусе. Их там действительно было две — одна главная, и вторая, которую нам показал Денисов.

Вот на ней-то и подкараулили Серегу. Понять бы еще, какого рожна он там забыл. Говорил же ему сидеть и не рыпаться. Но это выясним позже. Сперва следовало спасти его тощую задницу.

На бегу я первым делом связался с Рахманиновым.

“Малыш, знят?”

“Свободен”, — ухнул гигант. — “Надо чего?”

“Беги на второй этаж. На черную лестницу”.

“И что там?”

“Наших бьют”.

“Хм… Ладно, иду”.

Докричался я и до Сперанского. Чутье подсказывало, что услуги лекаря Ронцову не помешают. А, что было более вероятно, не только ему, но и всем нам.

Я взбежал по парадной лестнице, едва не сбив с ног стайку озадаченных первокурсников, но даже не успел извиниться — ноги сами несли меня дальше. Добравшись до второго яруса, я свернул в коридор и добежал до самого конца — туда, где располагались запертые общие душевые, оставшиеся еще с тех времен, когда Домашний корпус больше напоминал классическую общагу с удобствами на этаже.

— Эй! Первак! — окликнули меня. — Этажом не ошибся?

Я не ответил — не до того было.

Вслед мне полетели еще какие-то крики, но я уже их не слышал. Эх, погубит меня однажды это геройство, как пить дать погубит… Но поделать с этим я ничего не мог. Умом понимал, что от защиты слабых в Аудиториуме будут одни проблемы, но и отказаться от этого не получалось. В конце концов, Ронцов и остальные мне доверились. Кем я буду, если брошу их в беде?

И, кроме того, была у меня одна мыслишка, как обратить этот свой недостаток себе же на пользу… Впрочем, этот мой план был еще более дырявым, чем Афанасьевский прожект по краже Головы.

Я с усилием рванул дверные створки на себя, распахнул черный ход и, окутав себя плотной пеленой “Берегини” и “Шлема”, влетел в полумрак лестничной площадки. Шум возни, звуки пинков и ударов на секунду затихли, но тут же снова продолжились.

— Так его! Да!

— Ишь чего надумал! — Доносилось до меня снизу.

— А ну не трожь парня!!! — заорал я и принялся безумно зыркать по сторонам, силясь отыскать среди теней Ронцова.

Все снова замерли. Я не видел их, но чувствовал присутствие. И не только это — здесь еще совсем недавно разливалась сила. Невысокий ранг, но следы витали в воздухе. Но сейчас все замерли, позасовывали языки подальше и даже старались не дышать.

Затихарились, сволочи. И логично — они же не видели, кто сюда вошел.

Ничего, это никому из них не поможет.

Во мне кипел гнев. На придурка Ронцова — за то, что ослушался и поперся гулять куда не следовало. На этих неизвестных второкурсников — за то, что затеяли неравный бой, если это вообще можно было назвать боем. И на себя — за то, что я собирался сделать, даже осознавая последствия.

— А ну вышли на свет! — велел я, быстро зажег небольшой огонек “Жар-птицы” и пустил вниз по лестнице осветить пространство.

— Еще чего! — донеслось снизу.

Снова какая-то возня, пинки, звук удара и тихий скулеж.

Ну, черти, держитесь.

“Колобок” сам по себе возник над моей ладонью.

— Вот вы где, негодяи, — прошипел я, свесился через перила и наконец-то их увидел. — Втроем на одного первака? И не стыдно?

Усилием воли я поддал яркости в “Жар-птице”, и огонек засветился ярче. Теперь оба лестничных пролета хорошо освещались.

Ронцов распластался на пыльном полу. Узнав мой голос, он молча поднял голову и даже выдавил из себя улыбку. Учитывая то, что рот его был в крови, а под левым глазом расцвел хрестоматийный фингал, улыбочка эта смотрелась жутковато и безумно.

“Поздно, Миш”, — шепнул он ментально. — “Беги отсюда”.

“Ну уж нет”.

Моего соседа обступили трое парней — я рассмотрел на их шевронах отметки второкурсников. Тот, что был ближе всего ко мне, резко обернулся.

— Что, подмога пришла? — усмехнулся он и вытер потный лоб тыльной стороной ладони. — Это ты зря, парень. Если ты, конечно, не Соколов.

Я пожал плечами, не гася “Колобка”.

— Видать, слава бежит впереди меня. А в чем, собственно, интерес?

— Значит, и правда Соколов? — второкурсник двинулся на меня, и я смог хорошенько его разглядеть. Невысокий, но очень крепко сложенный. Про таких говорят — коренастый. В руках явно прилично силушки, а рожа хитрая. — Это хорошо. Ты-то там и был нужен. Ну иди сюда, потолкуем о твоем месте в этом мире.

— Выманили, значит? — отозвался я. — Вы, выходит, тоже из этих, поборников древних традиций и чистоты дворянской крови, что и Денисов?

— Вроде того, — ответил тот, что прятался в тенях возле стены. Этот был более изящной комплекции, но от него веяло опасностью. Или это моя сила так на него отреагировала. Словно род, из которого происходил этот второкурсник, был древним и могущественным. А моя сила таких улавливала на раз-два.

“Миш, почему ты один?” — прозвучал у меня в голове слабый измученный голос Ронцова. — “Я же сказал, что их трое. Благодать использовать нельзя. Тут кулаки нужны”.

“Отползи пока подальше”, — ответил я. — “Сейчас разберемся”.

— Ну и кто поднял руку на моего соседушку? — я принялся медленно спускаться по ступеням, сосредоточив в ладонях побольше боевой силы. — Назовитесь.

Благодатью пользоваться запрещалось, но мне этот закон был не писан. Нет, в том, что за применение родовой силы мне точно влетит, я не сомневался, но хотя бы мог удивить относительно непосвященных. Или вынудить их использовать Благодать и подвести себя под еще большее наказание. Все равно окажемся на соседних скамьях у кабинета куратора.

— “Темная” тем и хороша, что она “темная”, — ответил третий. — Меньше знаешь — крепче спишь.