Алекс Хай - В интересах государства. Аудиториум, часть 2 [СИ]

— Наши однокурсники.

— Фамилии!

— Забелло, Гагарин, Меншиков, Исаев… Ронцов.

— И, судя по всему, Афанасьев, — добавил лекарь. — Николай Сперанский, первый курс.

Не опуская рук, байкерша вышла вперед.

— Анна Грасс, первый курс. На нас напали, когда мы возвращались из Лабораториума после кражи головы. Напали Забелло, Меншиков, Гагарин и Исаев. Нас они обезвредили запрещенными заклинаниями и хотели затем воздействовать на память. Им были нужны Ронцов и Соколов.

— Зачем?

— Чтобы убить.

— Голову мне не морочьте! — терял терпение безопасник. — Савва, уводим их. Допросим отдельно. И лекарей сюда надо. Небось, просто сцепились из-за Головы…

— Детки правду говорят, — подтвердил Пантелеев. — Готов предоставить подробный отчет по воздействиям. У меня в головушке все записано…

Старший безопасник продолжал взирать на нас с недоверием, да и охрана не сводила с нас глаз. Мустафин пялился на трупы, не веря своим глазам.

— Как… Как, черт побери? Даже у меня в комнате все артефакты с ума посходили — импульс такой силы… — он приблизился ко мне вплотную и понизил голос до шепота. — Соколов, что… Что именно ты сделал?

— Сам не знаю. Просто защищался. Они действительно хотели нас убить. Сказали, это был их пропуск в Орден. В Темную Аспиду…

При упоминании Ордена вся кровь отлила от лица куратора.

— Заткнись! — зашипел он и дернул меня за плечо.

Я едва не выронил банку и удивленно вскинул брови.

— В смысле…

— Говорить будем не здесь.

Мне показалось или Мустафин боялся?

— Я не смог спасти Сережу, — прошептал я. — Он погиб по моей вине.

— Позже. Обо всем — позже, — резко оборвал меня куратор и обратился к безопасникам. — Первокурсников сопроводить в Главный корпус для допроса. Рассадить в разных комнатах под “Куполами”, чтобы не переговаривались друг с другом. Сюда вызвать Елагина с бригадой — пусть лекари внимательно осмотрят всех. И немедленно доложить Долгорукову.

Ленька задергался в банке.

— Я требую, чтобы меня немедленно отнесли к ректору! — Бурлил раствором он. — Сию минуту! У меня есть сведения о произошедшем, и я должен передать их лично его высокопревосходительству! Несите!

Кто-то из охранников забрал из моих рук банку, и Пантелеев молча подмигнул мне на прощание.

Я был готов сдаться. Не сопротивлялся, когда меня отвели в сторону, чтобы освободить место для работы медиков. Мустафин явно ментально с кем-то связывался, то и дело бросая взгляды то на меня, то на трупы.

Ирэн умудрилась украдкой взять меня за руку, но ее тут же отвели дальше.

А затем я услышал удивленные возгласы за спиной.

Что-то зашевелилось рядом с телами. Сначала мне показалось, что между ногами безопасников пробежала собака, но нет. Шевелилась земля. Точнее…

— Ааааарррхххххх!

Тело Ронцова задергалось, забилось в конвульсиях. Из обгорелых легких выходил воздух и… пар. Пар дыхания!

— Серега!

Не знаю, откуда взялись силы, но я оттолкнул двух охранников в стороны и бросился к другу. Сперанский тоже удивленно обернулся и, заметив движение, метнулся к Ронцову.

— Стоять! — Кричали сзади.

Мы не реагировали.

Растолкав удивленных безопасников, мы пробрались в центр поляны. Ронцов открыл глаза — на черном обезображенном лице ярко выделялись белки и зубы.

— Хрррр…. Хрррр…. Ха-тьфу!

Он приподнялся и сплюнул на землю огромный сгусток темной крови. А затем поднял глаза на меня и улыбнулся.

— Миш…

Я застыл, не зная, что делать. Все сознание верещало, что это было невозможно. Серега умер. Умер у нас на руках. Сперанский подтвердил, а он в таких делах был докой. Да я и сам не чувствовал в нем жизни…

Ронцов менялся на глазах. Под обгорелыми и рваными лохмотьями, там, где раньше были обугленные рубцы и волдыри, проступала новая кожа. Никогда не видел такой быстрой регенерации. Как в кино…

— Я, видать, вырубился, да? — Как ни в чем не бывало спросил мертвец.

— Коля, — покосился я на лекаря. — Ты же говорил, он помер.

— Он и помер. Голову даю на отсечение. Вот те крест!

— Тогда что это за…

— Понятия не имею, Миш. Понятия не имею…

Ронцов с трудом поднялся, едва удержал равновесие и, пошатываясь, направился к нам.

— Ты меня спас, Миш. Спас от них. Теперь я тебе должен.

Он раскинул обраставшие плотью руки, словно и не чувствовал боли, и попытался меня обнять. Я инстинктивно отшатнулся.

— Серег, я тебя не спас. Ты умер. И либо мы все сейчас коллективно галлюцинируем, либо…

— В лазарет его! — заорал Мустафин. — Живо! Носилки! Бегом!

Ронцов удивленно хлопал глазами.

— Да как же умер? Вот же я…

Твою мать! Что за чертовщина здесь творилась?

Я встретился взглядом со Сперанским, глянул на остальных однокурсников — все застыли в ужасе, приросли к земле, не смея оторвать глаз от Ронцова.

— Хрень какая-то, — наконец выговорил Малыш.

Грасс нервно проглотила слюну. Безопасник первым пришел в себя, резкими криками раздал команды своим людям и снова растащил нас по сторонам. К Ронцову тут же подбежали сотрудники, вытащили медицинский комплект и непонимающе пялились на зараставшие ожоги воскресшего первокурсника.

— Хорошая новость — у нас одним трупом меньше, — хрипло сказал Мустафин. — А сколько будет плохих, я не знаю. Соколов, идешь со мной. И без глупостей. Хотя сегодня я уже ничему не удивлюсь…

Где-то вдалеке смеялся Ленька Пантелеев.

— Эхехе-хе-хе, воистину воскресе! Эхехе-хе-хе!

***

Едва мы вошли в кабинет, Мустафин отпустил безопасников, запер дверь изнутри на ключ и направился к столу. Молча достал из нижнего ящика флягу и стакан, налил себе до краев и залпом опрокинул. А затем уставился на меня.

— Учти, я все равно выясню, как все было, даже если придется раскроить тебе черепушку. Грасс сказала правду? На вас напали княжичи?

У меня дрожали руки. Стоило оказаться в кабинете куратора, как тело, до этого выдержавшее и похищение Головы, и битву с Меншиковым, и все, что было после, словно начало разваливаться.

Меня била крупная дрожь, постоянно бросало то в жар, то в холод, да и сосредоточиться почему-то было трудно. И я не мог это контролировать. Отходняк от стресса и последствия долгого пребывания на холоде не вовремя дали о себе знать.

— Да, все было так. Они хотели провести над нами какой-то ритуал. Даже меч притащили — ну, вы его видели.

— Которым почему-то оказался заколот Афанасьев, — ответил куратор.

Я не ответил. Сдавать Грасс не собирался. Хотят получить информацию, пусть вскрывают память. Хотя Ленька все равно выложит им, как происходило дело.

— Им нужны были только мы с Ронцовым, как представители…

— Грязной крови, — продолжил за меня куратор.

— Так вы знаете?