Александр Перерва - Чаша Гальфара

– Да вы ее слушайте больше. Они с отцом вечно что-нибудь придумают.

– А чего ж. Хорошее дело. – Даниловна почему-то повеселела. Из глаз

ее исчез тревожный огонек. – Очень даже верная мысль. По такому случаю – вот!

Она полезла в карман фуфайки, в которой ходила и зимой и летом, с минуту там покопалась и наконец вытащила замусоленный, покрытый какими-то крошками леденец.

– А она ее будет? – Алена с сомнением покрутила конфету в руках.

– А чего ж не будет? Конфета вкусная, я ее уже пробовала. А не будет, так можешь съесть сама, – милостиво разрешила Крокодиловна.

В это время папа окончил замену лампочки и поставил на место плафон. Даниловна еще раз заглянула в ванную и с видимой неохотой начала прощаться. Мама поблагодарила ее за конфету и пообещала обязательно пригласить на рыбу. После этого явно довольная смотрительница лифтов наконец-то ушла. А леденец рыба слопала с большим удовольствием, причем хруст был слышен даже из-под воды.

Следующие три дня Алена по-прежнему не ходила в школу, хотя ухо уже почти не болело. Но теперь вынужденное сидение дома не тяготило ее. Новое занятие настолько увлекло Алену, что она могла часами сидеть в ванной комнате и возиться со своим неожиданным питомцем. Рыба была настолько забавна и, по мнению Алены, сообразительна, что девочка решила выдрессировать ее, как дельфина. Однако, не в пример дельфинам, характер у нее был просто отвратительный. Хищническая ее природа давала о себе знать, и агрессивность этой рыбины порой ставила девочку в тупик. Так, один раз, когда Алена пыталась научить ее проплывать сквозь пластмассовое кольцо и, в качестве поощрения, держала в руке кусочек колбасы, рыбина, стоило девочке на секунду отвлечься, неожиданно выпрыгнула из воды и вцепилась в колбасу мертвой хваткой. Алена взвизгнула и разжала руку, рыба с добычей плюхнулась обратно в воду, а у Алены долго оставалось на пальцах ощущение ее твердых, холодных зубов. Еще бы полсантиметра – и она бы ощутила и их остроту.

Родителям об этом происшествии Алена ничего не сказала, справедливо полагая, что маме навряд ли понравится такое развитие событий и что грандиозный эксперимент будет бесславно прерван. Однако скрыть дурные наклонности рыбины не удалось, и виноват в этом был Лимонад.

Все эти дни он вместе с Аленой ошивался в ванной, ревниво наблюдая за девочкой и возмущенно вякая всякий раз, когда та бесцеремонно выставляла его из комнаты, чтобы не мешал. Интересовали его Аленины занятия с рыбой или же сама рыба с кулинарной точки зрения – понять было трудно.

И вот однажды вечером вся семья ужинала в гостиной. Против обыкновения Лимонад, который в таких случаях всегда находился здесь же, на этот раз отсутствовал, что вызвало у папы легкое удивление. Впрочем, через несколько минут все выяснилось. Ужин уже подходил к концу, когда из ванной раздался ужасный грохот и сразу же истошный кошачий вопль. Когда Алена с папой влетели в ванную, их глазам предстало душераздирающее зрелище, не лишенное, однако, некоторой комичности.

Деревянная решетка соскочила с одного края ванны и теперь стояла в ней торчком, наполовину погруженная в воду. Совершенно мокрый кот с обезумевшими глазами, отчаянно работая лапами, пытался вскарабкаться по ней из воды. Но это ему не удавалось, так как в его хвост вцепилась своими железными челюстями свирепая цепная собака, прикинувшаяся рыбой. Вода вокруг них кипела, фонтаны брызг взлетали до самого потолка. Как видно, намерения у нее были самые серьезные, и не подоспей вовремя помощь – все могло кончиться для Лимонада весьма плачевно.

Когда папа наконец освободил бедного кота от его улова, тот настолько обессилел, что только жалобно хрипел и закатывал глаза.

– Ну что же ты, охотничек? – папа укутал кота в полотенце и передал Алене.

– Ну все, хватит! – в ванной появилась мама. – Чтобы сегодня же с этим было покончено. – И она выразительно посмотрела на папу. Тот, в свою очередь, посмотрел на Алену и только развел руками. Алена поняла, что спорить бесполезно, тяжело вздохнула и отправилась сушить кота феном.

На кухню в этот вечер она ни разу не зашла. Как это ни странно, Алена за эти дни успела привязаться к рыбине и теперь испытывала вполне понятные чувства: и жалость, и грусть, и даже, в какой-то степени, обиду на родителей. В то же время она понимала, что такой конец был неизбежен, но смотреть на это, а тем более в этом участвовать категорически не хотела.

Тем временем папа почистил и выпотрошил рыбу, приложив к этому немало усилий, после чего мама отпустила его к телевизору – как раз начиналась трансляция футбольного матча, – а сама собрала со стола потроха, чтобы выбросить их в мусорное ведро. И тут внутри большого рыбьего пузыря что-то блеснуло. Мама вскрыла его ножом, и в следующую секунду на ее ладони оказался прозрачный цилиндрик толщиной с палец и длиной сантиметров десять. Когда мама вымыла его под струей воды, то увидела, что он как бы собран из пяти более коротких стеклянных цилиндриков, очевидно, склеенных друг с другом. Причем один крайний цилиндрик был абсолютно прозрачным, а остальные отливали нежными оттенками зеленого, желтого, голубого и розового цветов.

Мама подняла ладонь повыше, поближе к абажуру; и когда свет лампы упал на цилиндрик, в глубине его вспыхнули и заиграли разноцветные искорки. Маме вдруг показалось, что она уже когда-то видела нечто подобное, она задумалась, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, но тотчас это ощущение исчезло. Мама улыбнулась: вещица хоть и явно бесполезная, но очень симпатичная и наверняка должна утешить Алену.

Мама тут же пошла в гостиную и объявила о своей удивительной находке. Папа только кивнул головой, не отрывая взгляда от телевизора и скорее всего даже не уловив смысла сказанного. Алена продолжала дуться и сделала вид, что все это ее не интересует, но по вспыхнувшим в ее глазах огонькам мама безошибочно определила, что цель достигнута и Алениного упрямства надолго не хватит. Однако торопить события она не стала, а молча положила цилиндрик на сервант и отправилась на кухню готовить рыбу. Ее ожидания полностью оправдались, и уже через пять минут, забыв обо всем, Алена увлеченно занималась с новой игрушкой.

Утром на завтрак была жареная рыба, от которой Алена все же отказалась, на что папа сказал:

– Дочь, дело, конечно, твое. Но, по-моему, ты ведешь себя, как неразумное дитя. Ты пойми, каждый человек время от времени встает перед проблемой выбора, и очень важно, чтобы этот выбор был правильным. Я, например, считаю правильным, если мы съедим эту рыбу, а не она – нас.

При этих словах он отправил в рот очередной кусок, покрытый аппетитной золотистой корочкой. Папа говорил абсолютно серьезным тоном, и только с большим трудом можно было разглядеть в уголках его глаз притаившуюся там смешинку. Увидев, что Алена недоверчиво хмыкнула, он продолжал: