Дарья Райнер - Фейрум

– Возможно?

– Игры с этой штукой – как шаги по минному полю.

– То есть с твоим другом могло случиться что угодно. И мы просто идём в неизвестность?

– Я всегда хожу в неизвестность, Липа, – он впервые назвал её коротким именем, – в этом весь смысл. Но, надеюсь, мир ещё держится, как и старина Лагард. Там мы сможем остановиться и сделать передышку. Но сейчас важно другое. Я хочу, чтобы ты понимала… кто я. Кем был там .

Замолчав, он поднял на неё взгляд. Филиппина сглотнула.

– Мне начинать бояться?

– Слушай. А потом решишь.

• ● •

Игнас поставил локти на колени и сцепил пальцы в замок: живая ладонь и бионическая. На Липу он больше не смотрел, но она чувствовала волнение, которое он пытался скрыть.

– Они что-то значат? – она указала на нити на его запястье: разноцветные узоры и хитрые узлы складывались в узкий браслет.

Игнас моргнул, не сразу поняв, о чём она.

– Индейская традиция. У коренных племён раньше не было письменности, они общались при помощи плетений. Один друг научил меня давно. С тех пор, как впервые попал в Дом, отмечаю для себя ходки, чтобы не запутаться. Своеобразная летопись, – он усмехнулся, – или дорожная карта.

– Научишь меня? – спросила Липа, прежде чем подумала.

– Если захочешь.

Они молчали несколько минут.

Наконец, Игнас повёл плечом и, собравшись с мыслями, заговорил другим голосом, более глухим и низким:

– Кто-то сочтёт эту историю простой, как два цента. Кто-то – запутанной, как знак бесконечности. Истина – всегда посередине.

Всё началось в две тысячи девятом, когда железка по имени Нерей – символично, не правда ли? – достала со дна Марианской впадины новые образцы. Ил, бактерии, фейрит .

Название веществу дали неслучайно: в чёрной жиже, отдалённо напоминающей нефть, плясали изумрудные искры. Живые огоньки, будто сошедшие со страниц детских сказок. Кто бы мог подумать, что учёные потянутся к волшебству – совсем как дети, в руки которых попала новая игрушка?

Но за волшебство нужно платить.

Фейрит менял всё, с чем соприкасался. Знакомые науке соединения оборачивались новыми загадками. Порождали свойства . Пугающие, неизученные. Непредсказуемые.

Первый несчастный случай произошёл спустя пару месяцев. Тогда-то фармацевтическая компания «Хай Джен» прибрала к рукам разработки Массачусетского университета. Общественность, конечно, возмутилась, включая ребят из Океанографического института штата, чей подводный аппарат обнаружил фейрит, но деньгам под силу заткнуть самые широкие рты. Ответ для репортёров соорудили заранее: неизвестное вещество может быть опасно для людей, необходимы тесты. Коротко и деловито, чтобы не спровоцировать дальнейшие вопросы. Пройдут недели, и пресса забудет. А люди, далёкие от научной сферы, и вовсе не узнают, поглощённые другими проблемами. Фейрит превратится в новый миф, вроде затонувшей Атлантиды, и только «избранные» сумеют прикоснуться к тайне.

Отчасти так и произошло.

На смену металлам, жидкостям и газам пришли лабораторные мыши. В то время как одни соединения фейрита отторгались сразу, другие провоцировали эффекты спустя время. Итог был один – смерть.

До тех пор, пока опыты с инъекциями не увенчались успехом – рождением у заражённой самки мышонка, устойчивого к любым воздействиям фейрита.

Стоит ли говорить, каким был следующий шаг?

Из двенадцати матерей, поставивших подпись добровольно, семеро были беженками. Ещё пять – бездомные. Их некому было искать после того, как всё закончилось…

• ● •

Игнас впервые сбился. Плавный рассказ – будто из фантастической книги – разорвала пауза. Во взгляде Липы читались ужас и непонимание. От мысли, что каждое слово – не просто красивая легенда о найденном «чуде», Липу бросило в пот.

Каждое слово было свершившейся правдой.

Отголоском чужой реальности.

• ● •

…Четверо младенцев пережили роды. Три девочки и мальчик по имени Джим, которого называли иначе: «F12-09» или попросту Девятый. Мальчик, который выжил. По форме человек, но по сути – мышонок. Элджернон двадцать первого века.

Женский организм оказался более благосклонным к фейриту: ярче свойства, слабее откаты. Но ни одна из «сестёр» не перешагнула порог совершеннолетия: свойства выпили их досуха.

Джиму повезло. Его способность оказалась пассивной. Фейрит в крови заставлял клетки организма обновляться снова и снова, уничтожал вирусы и яды; повреждённые ткани регенерировали с потрясающей быстротой.

Если бы Джим мог стереть эти годы – записать на нейро-флэшку и выбросить в воды Хай-Ривер, – он бы это сделал. Но всё, что он может на самом деле, – это скрываться. Год за годом после взрыва на фармацевтическом заводе, при котором Девятый потерял руку, и побега из Центра. Наблюдая, как наркотик на основе фейрита занимает чёрный рынок, порабощая мысли людей. От последнего пьянчуги, желающего забыться, до высших эшелонов власти, которые ищут единственное, чего у них нет. Вечной жизни.

Может, их поиски не напрасны. Может, «Хай Джен» сумели восстановить образцы крови Девятого, и даже взлетевшая на воздух лаборатория им не помешала, как не помешала созданию Сирен – живого оружия в лице послушных девочек.

Джиму неизвестно, как далеко они зашли со времени его побега. Хочет ли он узнать – вот в чём вопрос.

• ● •

В комнате повисла тишина. Только этажом выше раздавался стук.

– Ты сменил имя?

Игнас – или Джим? – кивнул.

– У меня не было выбора. Меня искали. Нас с Лагардом. Он помог мне уничтожить центр и сбежать. Наверное, ищут до сих пор.

– Почему Игнас?

– «Незнание». Я его жаждал, – он пожал плечами. – Я никогда не просил свойства и всего, что ему сопутствует. Извини, если запутал. Просто иногда мне кажется, это было так давно… в другой жизни. Тот Джим – не я, и рассказывать о нём легче в третьем лице.

– Твоё свойство, – Липы нахмурилась, размышляя, – у него есть пределы?

Игнас усмехнулся – опять невесело, краешком рта.

– Я не бессмертен – практически. Как видишь, отрастить руку не сумел. Голову, при случае, тоже не смогу. Но если не считать механических повреждений… наверное, я могу жить долго. Гораздо дольше привычного срока.

– И никогда не болеешь?

– Это тоже относительно. Чтобы справиться с вирусом или бактериологической инфекцией, требуется время. Бывает по-разному. Но раны затягиваются быстро, если им ничто не мешает.

– А говорил, что пассивное…

– Так и есть. Я не двигаю предметы мыслью и не разжигаю огонь – только поддерживаю уровень своей жизнедеятельности. – Игнас откинулся на спинку дивана. – Теперь твоя очередь, Филиппина.

– Что?

– Твой рассказ.

Липа растерялась. Она настолько глубоко находилась в истории Игнаса, пытаясь разложить всё по полочкам, что идея говорить о себе показалась дикой.