Дарья Райнер - Фейрум

Игнас не удивился, когда перед ним вырос гигант, напоминавший водяного из детских сказок, а вот Липа вздрогнула. Ей впервые пришлось увидеть внешнее проявление наркотика. Всю правую сторону лица и шеи бедняги покрывал ковёр из полипов, терявшийся под воротником промокшей рубашки. Левый глаз заплыл. Поры сочились мутной водой, и запах – незабываемая смесь болотной тины и гниения – проникал в ноздри. Интересно, сколько ему приходится выпивать, чтобы не умереть от обезвоживания?

Игнас тактично уступил здоровяку дорогу с единственной мыслью: как бы дерьмово тебе ни жилось, всегда есть тот, кому хуже.

Или лучше. За столиком слева улыбалась девушка: болезненная кожа, лишённая пигмента, острые скулы, лихорадочные искры в глазах. В другое время он бы подошёл спросить, какое у неё свойство, но сейчас задерживаться не стоило. Что бы там ни было, она наверняка счастлива. Тем мимолётным счастьем, которое объединяет всех принявших дозу. Пока не истёк отмеренный срок – беспокоиться не о чем.

Завидев барыг у заднего хода, Игнас заслонил Филиппину плечом. Ни к чему ей смотреть на закулисные интриги банд. Пурпурные сильно рискуют, торгуя на территории Восьмёрок, глава которых – непредсказуемый тип. Его память – сплошной калейдоскоп. Как ни поверни – новая мозаика. А всё из-за фейрума, на который Дядя Поджи подсел одним из первых, когда наркотик искал свой путь на чёрный рынок. С тех пор минули годы, и вот пожалуйста: противостояние Пурпурного клана с Восьмёрками достигает разгара. Нет больше места перемириям и уступкам – в Фейртаун вошёл Всадник на рыжем коне 2 2 Имеется в виду Война – один из четырёх всадников Апокалипсиса. .

Война за передел города обещала разрушить его до основания. Война за право контролировать фейрум на улицах, за разумы и жизни. Война против всего человеческого, что у них осталось – у нас , поправил себя Игнас, – помимо ампул с ядовито-чёрной жижей, отливающей на свету изумрудом.

Игнасу всё равно, кто выиграет раунд. Даже если банды Фейртауна перегрызут друг другу глотки – он вздохнёт с облегчением.

Задний дворик «Трёх монет» вывел их на пустынную парковку. За сетчатым забором – ничем не примечательная дверь, запертая, на первый взгляд. Ни замков, ни скважин. И окон в пристройке тоже нет – сплошная бетонная стена.

• ● •

Игнас постучал трижды. Выдержал паузу и постучал ещё. Трижды три – всего девять.

– Он там? – Липа подняла глаза.

– Да. Нужно немного подождать.

Прошло около минуты, прежде чем лязгнул железный запор.

– А, Фрэнк! Забыл, что ты собирался зайти. Что за милая леди с тобой?

Голос, нарочито расслабленный и приятный на слух, с едва уловимым акцентом, принадлежал мужчине лет тридцати пяти. Высокий, подтянутый, бритый наголо. Острые скулы, высокий лоб, выступающий вперёд подбородок. Игнас упоминал, что его друг – врач, но выглядел Лагард как человек, которому проще калечить, чем лечить. Липа очень надеялась, что впечатление обманчиво – как и дружелюбный тон вопроса, потому что взгляд остановился на ней сначала с удивлением, а затем – с враждебностью. Глубоко посаженные глаза сузились. Липа сглотнула.

Сразу за дверью узкая лестница уходила круто вниз, в подвальное помещение, откуда лился свет. Хозяин не спешил уступать дорогу гостям. Казалось, сам вопрос и то, что Лагард назвал Игнаса чужим именем, был своего рода сигналом. Предупреждением. Но о чём? Один долгий миг они вели безмолвную беседу, споря о чём-то – одними глазами, – а затем Лагард отступил.

– Племянница. Приехала с сестрой из Вермонта.

– Чудно. И как погода нынче в Вермонте?

Все трое начали спуск по лестнице. Дверь захлопнулась с тем же лязгом, отрезая их с Игнасом от внешнего мира. Он сжал её запястье – не больно, но крепко, – и Липа поняла, что надо ответить.

– Неплохо. Как обычно в это время года. – Что вообще происходило? Она не имела ни малейшего представления, что говорить и как играть в эту странную игру.

Они спустились вниз, и Липа увидела небольшую комнату – чистую, светлую, напоминавшую приёмный покой в больнице. Диван в углу, низкий столик, какая-то абстрактная картина на стене и шкаф, за стеклянными дверцами которого – пузырьки и блистеры, словно в аптеке.

– Проблемы? – из-за двери послышался мужской голос, и Лагард сделал знак молчать.

– Вовсе нет. Постоянный клиент заглянул, – он распахнул дверцу шкафа нарочито громко, по-прежнему не сводя глаз с Игнаса, – уже уходит.

– Ты знаешь правила, Лагард, я должен проверить. Миссис Голден хочет знать…

Он замер на пороге и осёкся. Крупный мужчина в костюме цвета мокрого асфальта. Золотая цепочка на шее. Рубашка кричаще пурпурного цвета. Его взгляд упал на Игнаса. Рука потянулась к поясу.

– Ты…

Всё произошло слишком быстро. Сбитая с ног, Липа полетела на пол. Брызнули осколки. Она перекатилась на бок, больно ударилась об угол дивана и накрыла голову руками, зажимая уши. В комнате громыхнуло.

• ● •

Пурпурный замешкался на миг. Игнас оттолкнул от себя Липу: главное – чтобы осталась жива. Он сдержит обещание.

Стол, посланный пинком вперёд, ударил Пурпурного под колени. Тот потерял равновесие, но не выпустил пистолет. Раздался выстрел. К счастью, в пустоту. Лагард оказался быстрее: кисть Пурпурного хрустнула и выронила ствол.

– Эй! – Он остановил Игнаса жестом. – Мне не нужны проблемы с Эйдой Голден.

– Какого чёрта, Энди?! – Игнас больше не сдерживался. Играть «постоянного клиента» по имени Фрэнк в его планы не входило. – Что тут происходит? С каких пор?..

– А что мне оставалось? Тебя не было два месяца, Найнс 3 3 (англ.) Ninth – «Девятый» ! Два месяца. Это у тебя время идёт кверху задом, а здесь, знаешь ли, жизнь продолжается. Ты либо выбираешь сторону, либо банды стирают тебя в порошок.

– Ты что, теперь варишь для них? Фейрщиком заделался?

– Заткнись, Найнс. Ни черта не знаешь, а туда же.

Игнас почувствовал, как гнев закипает внутри. Липа на полу тихонько застонала. Ей ни к чему слышать этот разговор. И видеть всё это…

Он подобрал пистолет, лёгший в ладонь как влитой. «Не привыкай, – шепнул внутренний голос, – тебе ни к чему».

– Тише… – Он помог девочке подняться. Оглядел её с головы до пят, стряхнув мелкие осколки – куртка пригодилась. – Цела? Не поранилась?

Она качнула головой. Глаза, огромные от страха, глядели куда-то за его плечо.

«Проклятье!»

Они недооценили Пурпурного. Оказавшись на ногах, он точным ударом отбросил Лагарда. Тот впечатался спиной в стеклянную дверь, и новая порция осколков брызнула на пол. Липа вскрикнула.

Игнас нажал на спусковой крючок.

Теперь без шансов. Пуля нашла свою цель.

Он опустил руку с самозарядным «Колибри», не готовый встретить взгляд Филиппины. Он виноват перед ней, но ни объяснять, ни извиняться не было сил. Игнас просто смотрел себе под ноги: кровь заливала зеркально чистый пол – алая на белом.