Дарья Райнер - Фейрум

• ● •

Липа сидела на кушетке. По-прежнему дрожала – зубы клацали о край стакана. Лагард принёс ей что-то горячее: напиток оказался густым, как кисель, но вполне терпимым на вкус. Отдавал мятой и чем-то кисло-сладким – кажется, апельсином. Интересно, в сорок восьмом пили чай или окончательно перешли на синтетику?

А ещё он предложил успокоительное. Даже шприц достал – деловито и со знанием дела. Но Игнас прочёл весь ужас в глазах Липы и увёл друга за стену – туда, где лежал «пурпурный». Она не понимала, что это значит: для неё мертвец был просто мертвецом.

Впервые в жизни у неё на глазах убили человека.

Игнас убил. Тот, которому она доверила свою жизнь. Он защищал её или себя? Пурпурный ведь узнал его – перед тем, как потянулся к оружию. Липа поняла по взгляду, в котором отразились страх и ненависть.

«Кто ты, Игнас?»

Поставив стакан на тумбу с медицинскими инструментами, она бесшумно соскользнула с кушетки.

Говорил ли он правду, рассказывая свою историю? Был ли жертвой обстоятельств, подопытным мальчиком, выросшим в лаборатории, или только хотел, чтобы она так думала? Чтобы проявила сочувствие и попыталась оправдать его действия.

Кем он был здесь ? Не в Прослойке, не в Доме, а в родном мире, где сложнее спрятаться за туманными историями? Здесь, помимо них двоих, были другие люди со своей правдой.

Липа приблизилась к двери, стараясь ничего не задеть. Вокруг было слишком много звонких предметов: сталь и стекло. Много стекла.

Про себя она назвала помещение «операционной». Очевидно, здесь хранились все приборы и запасы Лагарда. Помимо кушетки у стены, в центре комнаты стоял медицинский стол. Из ящиков выглядывали провода. На подносах были разложены инструменты: от привычных скальпелей до предметов, которым Липа не могла подобрать названия. «Сорок восьмой», – напомнила она себе.

Ничего, кроме страха, этот год ей не предлагал.

Голоса звучали приглушённо. Она коснулась ручки двери – едва-едва, боялась выдать себя случайным скрипом. Даже дыхание задержала, будто это могло помочь.

– …бросаешься обвинениями, а сам приволок очередную девчонку! Да что с тобой не так, Найнс?

– Ты не слушаешь!

– Как и ты! У тебя что, бзик на молоденьких? – в голосе Лагарда послышались ядовитые нотки. – Или это компенсация за прошлый раз? А она знает?

– Заткнись, Энди. По-хорошему говорю – замолчи.

Игнаса говорил тихо и зло. У Липы подкосились ноги, и она схватилась за край стола, чтобы не упасть. Голова шла кругом. Что она здесь делала?.. В горле предательски запершило. Она ощутила, как подступают близкие слёзы. Почему нельзя щёлкнуть пальцами и в мгновение ока перенестись обратно? Домой, к Виту. И чем она только думала, когда решила последовать в чужой мир…

Липа огляделась по сторонам. Она представления не имела, сколько комнат и коридоров в этой подземной клинике, напоминавшей бункер. Она заперта здесь. Дважды. Мало того, что наверх вела единственная лестница, так ещё и ход в Прослойку был закрыт без Игнаса. Только он мог провести её и вернуть домой. Только с ним она чувствовала себя в безопасности.

Вспомнив дурацкую клятву на мизинцах, Липа сглотнула.

Из кармана Игнасовой куртки выбрался Акто, о котором она успела забыть.

– Привет, малыш. Опять разводишь меня на слёзы? – она невесело усмехнулась.

Анимон мигнул сочувственно-оранжевым и отстранился, словно говоря: «Я тут ни при чём». Он бойко облетел «операционную» и завис на уровне её лица. Липе почудилось, что подвижные ножки изобразили подобие вопросительных знаков.

– Не знаю, Акто. Я уже совсем ничего не знаю…

За дверью стихли разговоры – остался только шум. Липа догадывалась: собирали осколки и выносили труп. Что они сделают с Пурпурным – не её забота. Липа не хотела об этом думать. Лучше поскорее забыть – убедить себя, что ничего не случилось, и поверить собственной лжи.

Сидя на краю кушетки, она раскачивалась вперёд-назад, словно маятник, обняв себя за плечи. К стакану больше не притронулась – напиток остыл.

Липа не знала, сколько времени прошло, прежде чем вошёл Игнас.

– Прости, что долго. Надо было… прибраться. – Он устало вздохнул, глядя по-прежнему мимо, в точку над Липиным плечом. – Пойдём, провожу тебя в спальню. Лагард переночует в приёмной, а я… тоже. Где-нибудь. Нам всем нужно выспаться.

Акто заплясал вокруг Игнаса – единственный среди них, кто был полон сил.

Липа безразлично поднялась с кушетки. Она не считала часы, проведённые в путешествии по Дому и Прослойке, и даже примерно не представляла, сколько времени прошло. Видимо, отдых – то, что ей необходимо. Но сможет ли она заснуть среди стерильной белизны, не получив ответов?

– Ванная с туалетом чуть дальше и налево. – Игнас провёл её по коридору и распахнул одну из дверей. – Лагард просил не трогать его вещи, он в этом отношении параноик.

Липа кивнула. На кровати предусмотрительно лежала стопка чистого белья. На тумбе рядом – полотенце.

– Спасибо, – сухо произнесла она, снимая куртку и возвращая Игнасу.

– Если что-нибудь понадобится, буди. Я буду там, где ты ждала. Запомнила дорогу?

Она снова кивнула. Машинально, не вслушиваясь в его слова. Ждала удобного момента, чтобы спросить… и не дождалась.

Ничего удобного здесь быть не могло.

– Что значит «очередная», Игнас?

– Ты о чём?

– Он сказал «очередная девчонка». Что это значит?

Она опустилась на кровать и поняла, что вряд ли отправится в ванную. Сил не осталось даже на то, чтобы умыться.

Игнас сел перед ней на корточки – так, чтобы их лица оказались друг напротив друга. Только сейчас она заметила на закатанных рукавах рубашки следы крови.

– У меня была подруга, – он начал осторожно, обдумывая и подбирая слова, – её звали Черри. Альфа-фейрумная, как и я. Родившаяся со свойством.

– Что с ней стало?

Липа была готова к чему угодно. Вряд ли она сохранила способность удивляться. Даже страха не осталось – может, Акто постарался?

– Она потеряла отца. Вихо был фейрщиком – тот индейский друг, о котором я упоминал. Варил особый фейрум, усиливающий свойства. Это стоило ему жизни. А Черри… У неё был необычный дар, – губы Игнаса дрогнули, но улыбки не вышло. – Она утверждала, будто слышит голоса. Общается с духами предков, которые заключены в предметах и пронизывают саму ткань мира – они повсюду… Это ещё одна длинная история, Филиппина.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Она жива?

– Я не знаю. Но хочу в это верить.

Акто будто почувствовал что-то: завис между ними, в нескольких сантиметрах от Липиного носа.

– Я хочу домой, Игнас. Всё это… слишком.

– Я знаю. Мне жаль. – Он накрыл её ладонь своей. – Тебе надо поспать.

– Ты обещал! Одно моё слово, и мы вернёмся. Ты говорил о доверии, но как я могу после всего этого…