Леонид Резников - Девятая попытка Кота Митрохина

– В твоем понимании – да.

– В каком смысле, в моем? – оторопел я.

– Это лишь твое видение, Вениамин. Меня каждый видит таким, каким себе представляет.

– Тогда я уже вообще ничего не понимаю.

– Все очень просто. Твое сознание рисует тебе привычный образ Петра, а этот мир воспроизводит его. Если бы ты, скажем, был египтянином, жившим тысячи лет назад, то, скорее всего, узрел бы перед собой Осириса. Будь ты из Древнего Ирана – перед тобой предстал бы Митра. Мусульманин узрел бы Мункара и Накира. Или обоих разом. А русич, возможно, встретился бы с Бабой Ягой.

– Бабой Ягой? – Меня начинали обуревать сомнения, не наткнулся ли я на местного сумасшедшего.

– Я не сумасшедший, Вениамин. Господь Всемогущий, кто бы знал, как я устал от человеческой гордыни! – удрученно покачал головой старик. – Всякий, с кем приходится общаться, первым делом наклеивает ярлыки, полагая себя судьей. Но при этом не отдает себе отчета, что его познания о мире, как правило, лишь набор дешевых стереотипов!

Мне стало по-настоящему неловко. Захотелось пошаркать ножкой и шмыгнуть носом.

– Простите, – сконфуженно выдавил я. – Но вы разве можете читать мои мысли?

– Ты сам – мысль, и я вижу тебя насквозь! – Глаза старца грозно сверкнули, но он поспешно взял себя в руки, вернув себе смиренный вид.

– И все же, при чем здесь Баба Яга? Это же сказочный персонаж.

– Религия – сказка со смыслом. Одни видят в ней назидательные начала и путь к истине жизни, что хорошо. Другие же – возможность управлять неучами, лишенными собственного разума.

– Что совсем нехорошо, – ввинтил я.

– Ты прав. Что же касается Бабы Яги, то она некогда считалась проводником душ в Царство мертвых. Разве ты не знал этого?

– Впервые слышу, – честно признался я.

– Калинов мост – дорога в Царство мертвых. Правил им Кощей Бессмертный, а охранял – трехглавый Змей Горыныч.

– Вы серьезно?

– Как нельзя более.

– Сильно смахивает на древнегреческую мифологию. Река Стикс, царство Аида, этот, как его… Херон… Нет, Харон, перевозящий души! И еще собака такая страшная, трехглавая, – Цербер.

– Ты прав, – согласился Петр. – Корни у них одни.

– А все же, кто вы на самом деле? – Меня так и подмывало протянуть руку и пощупать старика, натуральный он или нечто эфемерное.

– Щупать меня не надо. – Петр на всякий случай отстранился на шаг, звякнув тяжелыми медными ключами. – Я всего лишь скромный контроллер данного узла.

– Узла? Контроллер? – Я недоуменно воззрился на старика. Захотелось почесать макушку, которой у меня теперь не было. – Что еще за чушь?

– Видишь ли, Вениамин, это место – Его малая часть, – Старец сделал ударение на слове «его».

– Кого – его?

– Ты в самом деле настолько глуп или только прикидываешься? – Петр явно начинал выходить из себя.

– Но я действительно ни черта не понимаю, – развел я руками.

– Ты поаккуратнее здесь с выражениями, – нахмурился Петр и погрозил мне пальцем.

– Круто извиняюсь! – прихлопнул я ладошкой рот и на всякий случай огляделся по сторонам.

– Место, в котором ты находишься, – есть мизерная часть Его. Одна клетка среди миллиардов ей подобных.

– Его – это Господа Бога? – задохнулся я от внезапного прозрения и осознания масштабов.

– Так вы его именуете. Вселенский разум, связующий пространство и время! Он – это планеты, звезды, галактики! Все малое, и все великое! – Петр торжественно воздел руки и вскинул острый подбородок, потом также внезапно опять обратился в эталон спокойствия. – Ну, в общем, как-то так.

– О-бал-деть! – пробормотал я. – Но я полагал…

– Понимаю, по образу и подобию и всякое прочее такое? – хитро прищурился Петр. – Человеческая мания величия. Мол, вон я каков, Господь меня по собственному облику и подобию вылепил. Вы не пуп земли, но Он наделил вас способностью мыслить. А на что вы ее тратите? Просто невероятно, сколько мусора в вашей голове, сколько всяких пустых условностей и вредных стереотипов. Вам с рождения забивают головы пустопорожней чепухой, тысячами наставлений и миллионами правил поведения, в которых может запутаться даже Он! Но при этом совершенно не учат мыслить. Все внушенное вы воспринимаете как истину, не озадачиваясь, откуда оно взялось и зачем вообще нужно.

– По-моему, вы несколько утрируете! – Я сделал шаг к Петру, гордо выпячивая грудь.

– Возможно, и так. Только не приближайся, пожалуйста. – Старец предупредительно выставил перед собой ладонь и отступил еще на шаг назад. – От тебя ужасно разит. Просто невыносимое амбре. Правда, не так, как от других, но все же.

– Разит? От меня? – Я на всякий случай обнюхал себя. – Сдается мне, вы решили меня обидеть? – ввернул я фразу, услышанную в каком-то фильме.

– Ни в коем случае! Ваши грехи – они… ужасно пахнут.

– Не морочьте мне голову! – вскинулся я, обиженный подобным обращением. – Как грехи могут пахнуть?

– Нарушение информационной ауры, так сказать, воспринимаемое здесь как нечто обонятельное. Грехи, фигурально выражаясь, есть некое отклонение от чистых помыслов, гниение разума. Их проявление и вызывает ощущение зловония.

– Чушь собачья! – выпалил я, но осекся. – Прошу прощения, Петр.

– Вениамин, ты до сих пор полагаешь, будто находишься в теле, реально разговариваешь с ключником Петром, а здесь, за углом, тебя ожидают врата рая?

Петр чуть склонил голову набок. В его зрачках заиграли задорные искорки.

– А… разве нет? – Слова старца окончательно добили меня. – Здесь нет рая?

– Здесь нет ничего из того, что навыдумывал себе человек. Место, где ты сейчас находишься, один из Его нервных узлов, в котором хранится и накапливается информация. А я управляю этим процессом.

– Час от часу не легче. – Сраженный наповал, я тяжело опустился на землю, вернее, на то, что казалось землей. Ноги почти не держали. – Но почему я вижу небо, землю, цветы, вас?

– Фантомное зрение.

– Как-как?

– Ты слышал о фантомных ощущениях?

– Разумеется!

– Так вот, у тебя фантомные чувства.

– О-фи-геть! – У меня уже голова шла кругом. – Тогда что же я, в таком случае?

– Сгусток энергии, копия своего бывшего сознания, искусственно поддерживаемая в деятельном состоянии.

– Им? – уточнил я, ткнув указательным пальцем вверх.

– Делать ему больше нечего, – презрительно фыркнул Петр. – Для этого достаточно возможностей одной Его клетки. И меня, разумеется.

Мозг пронзила любопытная мысль.

– Значит, приведения все-таки существуют?

– Не говори глупостей, Вениамин! – поморщился Петр, словно от кислого. – Ты же неглупый человек и в школе учил физику.

– А при чем здесь физика?

– При том. Являясь замкнутой системой, твое сознание в виде энергетического сгустка без внешней подпитки довольно быстро исчерпало бы себя и рассеялось в пространстве.