Александр Эйпур - Ученики Берендея

Не думал с положением мириться: «Нет», − воскликнул я. От закрашивания уцелела кромка верхняя. О том учителю я и поведал.

− Именно столько осталось существовать человечеству в его нынешнем состоянии. Многие попросту не успеют сообразить, как уклад привычный рухнет… Одним словом, каждый получит по заслугам.

Я схватил его руку, ко лбу прижал сильнее:

− Города превращаются в гниющие свалки, там за лучшие места воюют: животные, насекомые и люди… Летающие тарелки! Кого позвали, те бегут, чтобы места занять быстрее.

− Те, кто внедрен в человечество и отбывал свои уроки.

− А вот другие, прячутся в лесу.

− Те, кто нашёл язык с Природой. Дальше.

− Танцы, в движениях почти нет человеческого: клыки, копыта. Э, да там и рогатые артисты по сцене скачут. За столиками пируют, сорят деньгами, похваляются неправедной добычей. Музыка оборвалась, свет гаснет, вопли, точно посетителей ломтями нарезают.

Учитель выждал. Я сильнее прижал его ладонь.

− Сельские жители меня интересуют, − пояснил он.

Наверное, Евгений не понимал, что сюжетов выбор не от меня зависит. Несколько непонятных сцен с пришельцами, кто небольшими отрядами спускался на планету, вносил поправки в вяло текущие события и возвращался на борт корабля-матки. Одна из сцен происходила в помещении Избиркома, − пришельцы изменили окончательный итог голосования… Лишь затем, честное слово, показали сельчан.

− Ну, эти всегда в заботах, у них ничего не меняется. Хотя… они, по-моему, даже счастливы. Они радуются?! − Я отвёл руку и побратиму заглянул в лицо: − Это гипноз?

Он покачал головой, отрицая. Таким серьёзным я его ещё не видел.

− Кажется, я понимаю. Мы встретились, чтобы каждый получил толчок… Выходит, теперь я у тебя кое-чему подучиться должен.

− Чему? − Я едва не задохнулся. И уже без его руки, разглядел новую сетку, её ячейки быстро заполнялись изумрудным цветом… квадратики с золотой и серебрянной каймой. Чуть погодя, спросил я: − Больше всего чего боитесь вы, Евгений Васильевич?

Он, не задумываясь, ответил:

− Электричества. Как и в прошлой жизни, не преодолел опаски − голою рукой по проводу, что с виду безобиден.

Обрадовался, что преимущество имею, всего на миг себя со стороны увидел, и устыдился: губы расплываться стали в поучительной улыбке.

− С этим проще. − На сей раз я умышлено запрет нарушил, настырно оглянулся, подробности хватая взглядом и мелкие штрихи. Цельную картину покрыла сеть ячеек в виде шестигранников, на уровне головы пошло вылущивание краски… шестигранники осыпались пыльцою, обнаруживая слабо освещённое пространство за собой. Собственно говоря, я был готов встретить нечто подобное, а повстречав, опешил простодушно. Учитель не торопил, остановился сзади и ожидал, пока я привыкал, пока осваивал возможности своего канала. Это был первый канал между мирами, который открылся под давлением обстоятельств, − догадка промелькнула. Сквозь марево прихожей светильники пробились, из таких же шестигранников сложились.

Паяльник звонко щелкал, нагреваясь. После девственного воздуха, запахи в комнате невыносимыми казались. Евгения сидящим в кресле я нашёл.

− Отыскать попробуй динамики и микрофоны.

− Да здесь их не один десяток.

Я бокорезы протянул ему.

− Возьми и по проводу откусывай, по одному.

− Я…

− Евгений! Соседних контактов если не коснёшься, простейшая операция эта никому не причинит вреда.

В комнате вдруг стало невыразимо душно, точно выкатали воздух.

− Андрей! Я шуток не люблю и не понимаю! − зазвучал знакомый голос, вслед за испытательным щелчком. − Иными средствами воспользуемся мы, Андруша. Не делай глупостей. − Голос становился гораздо тише, орудовали бокорезы всё смелее. − Ты сделаешь большущую ошибку… − и замолк на веки. Лёгкой поступью, в невесомом платьи вошла в покои Тишина, у полки с телефоном задержалась.

− Не возражаешь? − уточнил Евгений.

− Смелее!

Вошёл во вкус, похаживал ученик мой от стены к стене и клацал инструментом возбужденно. Я бросил старых проводов моток ему, с признательностью он подарок принял. Я призадумался. Выходит, ему дозволено ходить туда-сюда, при этом он из комнаты не исчезает. Мне же, стоит дёрнуть головой, и прости-прощай…

На кухне ожил телевизор:

− И это далеко не последнее наше средство, поверь, − стращал старческий голос. − Мы сами спрашивать нагрянем, по всей строгости закона, и тогда кому-то станет не до смеха.

Воротилась снова Тишина, закинула изящно ногу на ногу. Паяльник − и тот затаил дыхание. Евгений выглянул из кухни, почище электронно-лучевой трубы сияя.

− Надеюсь, вилку вытащить из розетки догадался… мой ученик?

− Иначе б он не дотянул до клумбы.

− Это лишнее. Уборщица следствие затеет.

− Так это… я спущусь и соберу.

Одного его мне не хотелось отпускать.

− Вместе пойдём.

Евгений Васильевич выглянул из дверей подъезда, буркнул «чисто». Мне же показалось, что во дворе субботник набирает темп: метёлки и лопаты в куче, и агитацией за труд ударный разит из каждого куста, звенят стаканы, женский смех.

Дом обошли мы, вспугнули задремавшую ненароком кошку, не там и не тогда залёгшую на кротовьей шахте. Знакомой клумбы не узнать, точно «Четвёртые сутки пылают станицы…» Цветы изрядно пострадали, и за их гибель мне неловко стало. Над повреждённым корпусом склонился я, будучи уверен: не способен мёртвый телевизор ни грозить, ни в любви признаться, однако почти тотчас отступил на шаг.

«Предупреждал ведь: отделаться от нас будет не так-то просто. Когда я доберусь до вас, умоетесь кровавыми слезами, с-су…» − Нечто неуловимое случилось следом, я словно очнулся.

В карман мудрейший сунул, разумеется, бокорезы. Именно с этой минуты с ними он почти не расставался, а я с тех пор уверовал в существование магов, колдунов и прочей недюди. Подспудно понимая, силам какого толка технические разработки служат, прислушивался к размышленьям вслух: «Я их ясно вижу. Они направились к машине, надеются нас застать и тёпленькими спеленать».

− Когда противник оснащён технически по дёсна, противопоставить что-то можно ль?

− Меня система зажигания привлекает очень. Позволь. − Ударил по карману он, инструмент поймал ковбоя американского не хуже. Не знай, в стороне какой находится та фирма, то ещё б посомневался. Целился Евгений в направлении верном, воздух дважды секанул. Входил во вкус он, преисполнялся гордостью за то, что средь неотложных схваток нашёл просвет и в деле старом жирную, наконец, поставил точку.

− И ни одной машины не поймают, − сказал он, вперив взор в незримый окуляр. − Не поймают, пока держу я пальцы в кулаке. Ну что ж, с этим фактом как будто разобрались. Перед возвращением на тропу чего бы ты хотел?