Ян Тихий - Проклятье из Тридесятого царства

Филиппа расстроили слова лучшего друга, но не потому, что он был не согласен, а скорее потому, что тот был прав.

–Тише, – Фил поднес указательный палец к губам.

Парни затаили дыхание. Где-то рядом слышался шум воды. Фил поманил рукой Хана.

Они молча шли в ту сторону, где слышался шум воды. В лесу было так темно, что не видно было собственную ладонь на расстоянии вытянутой руки. Шли на ощупь, ориентируясь на звук.

Пройдя метров пятнадцать, ребята поняли, что они на верном пути – звуки воды становились ближе. Выйдя на небольшую поляну, Фил и Хан, наконец-то, увидели предполагаемый источник шума: узкая река с очень бурным течением.

Думаешь, это она? – спросил Фил. – Какая-то узкая. Это скорее не река, а так, ручеек… Может просто переступим?

– Не думаю, что это хорошая идея. Иначе, зачем мост? Нам же четко сказали, что именно он ведет Тридесятое царство.

– Смотри! Вот он!

Вышедшая из-за облаков полная луна, осветила сквозь плывущий густой туман поляну и реку. Вот то, что они искали. Мост выглядел несоизмеримо высоким по сравнению с речушкой. Сделанный из круглых деревянных колод с поручнями из тонких плетенных прутьев, он производил впечатление, действительно, сказочного. Именно так изображают лесные мосты в мультфильмах и книжных иллюстрациях. Только было в нем что-то тревожное не по форме, но по сути. Когда подходишь к этому мосту, то не можешь избавиться от тревожного ощущения, что назад уже никогда по нему не пройдешь. От того, он не вызывал умиления и желания полюбоваться, сфотографировать, привязать ленту на память. Сейчас в свете холодной луны он выглядел так, будто построен для того, чтобы полностью поглотить этот и любой другой ниспадающий свет.

Несмело подойдя ближе, друзья увидели, как по ту сторону моста к ним медленно движется высокая темная фигура. Ребята почувствовали, как в лицо подул холодный ветер. По спине пробежали мурашки. Стало холодно. Шаг за шагом, слегка прихрамывая, фигура в черном рассекала туман. Темный силуэт застыл ровно на середине моста. Филипп узнал ее. Она ничуть не изменилась: все такая же тощая, в том же платке, те же седые длинные волосы, свисающие вниз из-под него, длинный крючковатый нос. Старуха смотрела прямо на них. Ее взгляд совершенно ничего не выражал, но вызывал необъяснимое чувство тревоги и дикой тоски. Казалось, она все про тебя знает. И наверное, именно это больше всего и пугало. От волнения ноги стали ватными, дышать было тяжело. Но Фил надеялся, что это тот самый момент, когда он сможет спросить о том, что столько лет не давало ему покоя, но, заглянув старухе в бездонные темные глаза, пришлось признать: на его вопросы никто отвечать не будет. Сердце сжал страх и разочарование.

Внезапно фигура просто растворилась. Как фантом, как призрак, которого, возможно, никогда и не было.

– Хан, ты тоже это видел?

– Ты про старуху, которая только что исчезла посреди моста? Фух, хорошо, что ты спросил. А то я уж было подумал, что показалось.

– Как думаешь, можно идти?

– Давай прикинем, какие у нас есть варианты… Можем идти, а можем не идти. Я серьезно, – ответил Хан. – Но, если мы не пойдем, то Маша никогда не вернется. Хоть мне она, не особо-то и нравилась, но ты же понимаешь, что мы себе этого не простим.

– Не простим ее смерти?

– Ты в это до сих пор не веришь? – спросил Хан, приподняв одну бровь.

– Понял. Я за то, чтобы идти, – голос Филиппа на этот раз звучал твердо и решительно.

Хан, опустив голову, потупил взгляд. Нет, он не струсил, он знал, что пойдет. Ему нужно было немного больше времени на то, чтобы вдохнуть поглубже и сделать свой первый шаг на встречу тому, что навсегда изменит его жизнь. Фил же этого жаждал всей душой: перемен.

– Тебе страшно, Хан?

– Немного, а тебе? Это ведь не будет сказка про единорогов, это будет что-то, скорее, про ночной кошмар.

– Кошмар? Знаю, что это такое, ведь я – ребенок из семьи запойных алкашей, ты забыл?

– Аргумент.

Филипп ступил на мост первым, следом за ним пошел Хан. Прогнившие колоды скрипели под ногами, а река – наоборот, будто бы притихла, как и друзья, которые нервно затаили дыхание.

Ступив на землю, усеянную прелыми листьями и хвойными иголками, Фил и Хан с облечением выдохнули, их лица расплылись в блаженных улыбках: пронесло. Но тут же снова сделали глубокий вдох, увидев перед собой то, что было, в общем-то, предсказуемым, но, все равно, неожиданно устрашающим. Парни подняли головы вверх и не могли поверить свои глазам: настоящая избушка на курьих ножках. Хотя вернее ее будет называть не избушка, а изба. Серая, мрачная, прогнившие брусья местами поросли мхом. Единственное окно скрыто под слоем пыльного налета и грязи. С той стороны реки ее не было видно. Ладно, по правде говоря, ее там и не было бы, если не перейти мост.

– Это настоящие куриные ноги? – с восторгом спросил Фил, не веря своим глазам.

– Не знаю, – прищурив глаза и направил свой пристальный взгляд Хан, – что-то мне не хочется детально изучать этот вопрос. Посмотри, они такие грязные, что вполне могут сойти за деревянные, типа вырезаны из гнилого влажного бревна. Что дальше?

– Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а ко мне передом, – Фил знал наверняка, как обращаться с подобного рода жилым фондом, нуждающимся в реновации.

План сработал. Изба повернулась, но не смотря на вагон прочитанных сказок, заходить в нее было жутко.

– Ладно, пойдем. Маша, скорее всего там. Она не могла не зайти сюда. Уверен, она здесь побывала, – махнул рукой Фил.

Поднявшись по кривым стонущим ступенькам, Филипп притормозил на пороге, после чего постучал в дверь. Ответа не последовало. Сделав несколько попыток, приняли решение входить.

Дверь, скрипя, отворилась. В нос ударил запах сырой древесины, пыльной ветоши и плесени. В помещении было темно и холодно. Стало понятно, что здесь давно никто не живет. Постояв на пороге, парни, все же, неуверенно оглядываясь вошли внутрь. Избушка снова начала вращаться. Едва удержавшись на ногах, ребята сделали пару скованных шагов наощупь в темноте. Нужно было зажечь свет. Посветив телефоном, стало понятно, что все не так просто: огарки свечей были натыканы по всей избе, но ничего такого, чем можно было бы разжечь огонь. В остылой избе было холоднее, чем на улице, а видимость была слишком слабой даже не взирая на свет фонариков. И тут, внезапно, изба снова начала вращаться. Спустя две секунды после того, как она замерла, дверь отворилась и на пороге показался стройный высокий силуэт. Голос явно принадлежал очень молодой женщине:

– Фу-фу-фу! Откуда русским духом разит? – то ли удивленно, то ли брезгливо произнесла она.

– Хоть кто-то во мне русского признал! Я же говорил, – шепнул тихонько Филу Хан. Он не смог промолчать. Девушка его явно услышала.