Лилия Касмасова - Царь Горохова

– Усы, – сказал Ля Гуш.

Я схватилась за приклеенную полосу – вроде на месте.

– Они немного другого оттенка, – сказал Ля Гуш. – Темнее, чем волосы. Хотя обыкновенно бывает наборот…

– А вдруг и остальные догадаются? – обеспокоилась я.

– Таких как Ля Гуш редко встретишь. Он художник и обладает чуткостью. Так что не беспокойся.

– Я не то чтобы художник, – скромно опустил голову Ля Гуш. – Я придумываю и шью одежду.

– Но ты же ее рисуешь? – парировал Мерлин.

– Да, – улыбнулся камердинер.

– Это единственный наследник… наследница, которую мне удалось найти, – сказал Мерлин Ля Гушу, указывая на меня.

Камердинер кивнул и произнес:

– Я буду рад служить.

– Отлично, – сказал Мерлин.

Тут послышался гулкий и звонкий звук колоколов. Они вызванивали знакомую мелодию.

Мерлин весело подсвистел ей, пробормотал:

– Дурень Жапо, дурень Жапо… – и подмигнул мне. – Герцог, значит, приехал. Мне надо с ним поговорить по поводу коронации. А вы тут разберитесь с одеждой. Да, Грегуар. Меч и доспехи вели вернуть в галерею.

Он подобрал обломки посоха возле кресла и пошел к двери, но потом вернулся и поставил на стол пузырек с клеем:

– Это клей. Но вот других усов у меня нет…

– Я подкрашу эти, – сказал Ля Гуш. – А потом изготовлю новые.

Мерлин кивнул и вышел из гардеробной. Я побежала за ним и нагнала его у наружной двери.

– Мерлин, – зашептала я. – Может, лучше пришлете мне какую-нибудь девушку, горничную. Чтобы она была моей личной служанкой.

– Девушки не сохранят тайну. А Ля Гуш – сохранит.

– Но как же… Он будет помогать мне одеваться и все такое…

– Он не мужчина, – сказал Мерлин. – Он даже не совсем человек. Не мужчина и не женщина. Ты же видишь, он…

– Лягушка? – совсем тихо прошептала я.

– В общем, да, – огорченно сказал Мерлин.

И потопал прочь из приемной.

Ну ладно. Если не мужчина и не человек. Может, он вообще инопланетянин какой, залетевший в гости в Гольштанию? У инопланетян может и не быть четкого деления на мужчин и женщин.

16

Я вернулась в одевальню и сбросила тяжелое покрывало, в котором стало уже жарко.

Ля Гуш улыбнулся мне своей большой улыбкой:

– Вы очень стройная.

– Спасибо, – сказала я.

– И так как у вас не очень большой бюст, мы можем просто придумать что-то вроде плотного жилета, который вы будете надевать под рубашку. И не надо толстых камзолов с галунами, – усмехнулся он.

Я тоже не жаждала носить толстые камзолы посреди лета, а потому обрадовалась его предложению.

Примерка и подгонка заняли довольно много времени. Пудовик был из клана Хрюн, как сказал Ля Гуш, а этот клан, в соответствии со своим прозванием, отличался упитанностью – рубахой Пудовика я могла обернуться раза три.

Ля Гуш достал из комодика в углу шкатулку со швейными принадлежностями и как заправский портной то кружил вокруг меня и захватывая пальцами и закалывая булавками ткань, отмечал по ней мелом, где ушить, то садился на диванчик и наживуливал одежду крупными стежками.

Еще он соорудил из толстого льняного полотенца облегающую безрукавку – которую предполагалось надевать под рубашку, чтобы скрыть объемы.

Вот с туфлями была засада. Хотя нога у меня немаленькая – 41-й размер, но обе пары туфлей Пудовика оказались гораздо больше, чем нужно, и не только в длину, но и в ширину – так что мало того что казалось, будто я надела на ноги лодки, так они еще и падали с меня, стоило только приподнять ногу от пола.

– Если позволите, – сказал Ля Гуш, – я предложил бы вам свои туфли. По-моему, у нас схожий размер стопы. Я недавно приобрел в городе одну замечательную пару туфлей. Они простые, из свиной кожи. Но я мог бы украсить их атласными бантами и брошками, и они подойдут для церемонии коронации.

Он умчался и принес простые серые туфли – которые оказались мне впору – и какие-то краски в тюбиках. Смешал несколько коричневых тонов, пока не получил кофейный – цвет моих волос. Потом тонкой кистью нанес немного краски на усы.

– Пока не трогайте их. Дайте полчасика краске высохнуть, – сказал Ля Гуш.

Я поглядела в зеркало – вроде бы ничего и не изменилось. Но усы действительно стали смотреться более естественно – если можно вообще так сказать об усах на женском лице.

Мою собственную одежду – она высохла на мне, но была в грязи и песке – и ботинки Ля Гуш пообещал привести в порядок к застрашнему утру – вдруг я пожелаю что-то надеть. А пока он дал мне большой цветастый халат и попросил один час – чтобы ему довести до ума мой костюм для коронации.

А я попросила чего-нибудь поесть.

Ля Гуш попросил прощения за свою несообразительность и побежал на кухню.

Я поплотнее закуталась в огромный цветастый халат – вдруг кто зайдет – и заглянула в другие комнаты королевских покоев.

Следом за одевальней была спальня. В приятных голубых тонах, с выцветшими шелковыми обоями с вышитыми птицами и диковинными зверюшками, с большой, действительно королевской кроватью с пологом – вот откуда Мерлин сдернул покрывало, ну и прочей мебелью: комодом, тумбочками, шкафами, пуфами и диванцем-рекамье с изогнутой спинкой у окна – похоже, для чтения.

Дальше шла умывальня – ванная комната. Хотя ее тоже можно было бы назвать залой. Тут тоже были и диваны, и шкафы, и камины. А еще! Вот чудо! Здесь были водопроводные краны – над медными раковинами-тазами, прикрепленными на деревянном столе у стены. Правда, вода была только холодная и лилась совсем небольшой струей. Но может, чтобы получить горячую, надо просто где-то что-то включить – то есть, поджечь, скорее всего. Еще тут была ванная – большая, белая, эмалированная, на золоченых ножках – звериных лапах. Она стояла в глубине залы, и над ней возвышалась медная стойка с кранами.

Но что привлекло мой взор – это витражи на окнах, благодаря которым комната была освещена загадочным разноцветным светом. Что изображалось на этих двух витражах, было совершенно непонятно – то ли мастер был не способен изобразить что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее хоть что-нибудь, то ли, наоборот, был чертовски талантлив, перегнал свой век и дошел до абстрактной живописи, в которой по степени абстрактности дал фору самому Пикассо. Хотя какой в Гольштании век и неизвестно, но судя по общему развитию, можно было бы предположить, что до технической революции им еще топать и топать. По их неровным и бандитским дорогам.

Подойдя к ванне, я заметила в углу небольшую стыдливую белую дверь, подделывающуюся под стенной шкаф. За дверью оказался чуланчик размером с туалет в нашей хрущевке. Сходство усиливала керамическая плитка на стенах. Половину чуланчика занимал деревянный ящик с крышкой. Под крышкой обнаружился не совсем обычной формы, но все же унитаз – с деревянным сиденьем. Значит, это и есть туалет. Из боковой стены торчал медный рычаг. Я нажала на него – и слилась вода. Надо же. Вполне себе цивильно. Удивило, что по сравнению с размерами комнат других предназначений туалетная комната была такой микроскопической. Хотя понятно: надо ж всячески скрывать, что король такой же человек как и все, и что у него могут быть столь низменные эээ… нужды.