Константин Кураленя - Империя в огне

Я отбросила ружьё в сторону и смело отправилась навстречу своей судьбе.

– Здравствуй, мохнатый брат! – сказала я. – Помоги мне встретиться с любимым.

Медведь, утробно охая, подошёл вплотную и начал буравить меня маленькими глазками, но я не видела в них злобы и не чувствовала исходящего из его пасти смрадного дыхания. Затем он осторожно положил свои огромные лапы мне на плечи и лизнул шершавым языком в щёку. После чего, довольно похрюкивая, отправился восвояси. У меня внутри всё обмерло, это знак судьбы!

«Живой!» – кричало сердце. «Живой!» – кричало всё вокруг.

Спокойная и умиротворённая, я легла спать.

Проснулась я в роскошной постели. «Неужели Иван перенёс меня пьяную и беспомощную в деревню? – ёкнуло сердце. – Ну ты, девонька, даёшь!»

– Госпожа желает принять ванну? – привёл меня в чувство молодой женский голос, и из-за портьеры показалось смазливое раскосое личико.

– … ?! – это всё, что я смогла ответить.

– Госпожа плохо спала? – Тень тревоги набежала на лицо девушки.

Я могла ожидать всего что угодно, но это было выше моего понимания. Поэтому я предпочла отмалчиваться. И тут память услужливо подбросила мне картинку из прошлого: изрядно подвыпивший Семён пытается мне доказать, что он гость из другого времени. Но разве такое бывает? И тогда я подумала, что он просто не хочет на мне жениться. Честно говоря, переход из одной действительности в другую меня не очень удивил ещё и потому, что тревоги и события последних дней научили спокойно воспринимать происходящее вокруг.

«А вот сейчас проверим, – подумала я, – врал мне Семён или нет».

– Эй, принесите мне мою одежду! – капризным голосом скомандовала я.

– Принцесса Адзи сегодня не в духе, – зашушукались за портьерами.

«Ой-ля-ля, так я ещё и принцесса!» – как о ком-то постороннем подумала я о себе.

В это время из-за портьеры выпорхнул шёлковый халат удивительной работы, расписанный журавлями. Так началась моя жизнь в доме покойного родителя. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что переход в другое время оказался для меня таким простым и естественным. В первое время всё было ужасно нереальным. Мне казалось, что я сейчас открою глаза и проснусь, но увы. Поэтому я стала просто жить и надеяться, а что мне оставалось ещё?

Я не нуждалась ни в чём, каждое моё слово воспринималось как ниспослание свыше. Я стала чжурчжэньской принцессой из правящего рода Ваньяней. Мне предлагались сногсшибательные партии, о моей красоте и уме слагались поэмы и песни. Что ещё надо земному человеку, попавшему в рай? Но я никогда не забывала, зачем я пошла к каменному Шаману. Любимый, где ты, почему ты не ищешь свою Луизу? Я знаю, что ты за мной придёшь, а иначе зачем Бог посылает мне такие испытания?

Плохо было одно: моя империя вот уже семнадцать лет воевала с монголами Чингисхана. А я знала, что рано или поздно монголы захватят Китай, где сейчас правила моя династия. Я только не помнила точно, в каком году это произойдёт.

Сегодня министр внешних сношений и мой сколько- тороюродный дядюшка Агун принёс радостную весть, что под стенами столицы Си Ся Чжунсина погиб Чингисхан.

– Теперь войсками командует его младший сын, этот нагулянный на стороне сопляк Тулуй. Слава Небесам, с этого времени дела империи пойдут на поправку, – говорил он. – В армии Южной Сун мятеж. Большинство генералов перешли на нашу сторону. Вот только войска Лю Цюаня выступили на стороне монголов.

Я ничего не понимала в политике, тем более чжурч- жэньские, китайские и монгольские имена и названия городов могли свести с ума кого угодно. Я ждала чуда, я ждала своего любимого. В последнее время он часто снился мне в снах. Как будто спрашивал советов, и я их ему давала. Иногда я видела его в робе арестанта. Иногда – сражающимся с врагами или бредущего по тайге, но самое главное, я знала, что он жив. Я чувствовала, что между нами существует некая незримая нить, и никому её не оборвать. Всё обрушилось вчера утром.

В мои покои торопливо вошёл дядюшка Агун и без предисловий заявил:

– Девочка моя, ты уже взрослая и до сих пор мы потакали твоим капризам в выборе женихов. Но империи требуется мощный военный союзник, иначе нам в этой войне не победить. Чэнь Хэ-шан мог бы стать таким союзником, но взамен он требует только одного – твоей руки. И мы дали согласье, завтра ты выезжаешь к своему жениху.

– Но, дядя, он же старый и противный, я не смогу с ним жить, – попыталась я соблюдать правила игры.

– Для того чтобы наделать наследников, у него сил хватит, – ухмыльнулся дядюшка Агун.

– Я не поеду! – попыталась встать я на дыбы.

– Раньше надо было думать, упрямая кошка, – снял доброжелательную маску любящего родственника дядюшка. Это он намекал на себя, помнит ещё старый развратник, как задом наперёд вылетал из моих покоев.

– Ты, я вижу, очень рад мне отомстить, – презрительно бросила я ему в лицо.

– Такая красивая девушка могла бы стать настоящим счастьем в постели любого смертного и даже небожителя, – зло проскрипел дядя. – Но вредная строптивость сама привела тебя к такому итогу.

– Уж не на себя ли ты намекаешь, небожитель- импотент? – Настоящая графиня Облонская, воспитанница Бестужевских курсов, никогда бы себе не позволила так обижать пожилого человека. Но принцесса Адзи, до чёртиков уставшая сбрасывать со своего тела похотливые руки важных сановников и прочей придворной знати, – она позволила. Сёмочка миленький, где же ты?

– Вопрос решён, не поедешь сама, повезут силой! – взъярился за импотента дядя и хлопнул дверью.

И вот в сопровождении второй статс-дамы и ужасной сплетницы Сен Лю меня везли продавать за несколько десятков тысяч голов солдатского мяса. Я с любопытством разглядывала самую долгую стройку всех времён и народов. Если представить, что каждый камень в эти стены с болью и проклятьями укладывал какой-то определённый человек, то становится жутко: сколько же здесь за все века накопилось зла? Из-за очередного поворота стены показалась повозка, гружённая камнями. Возница еле-еле перебирал вожжами.

– Эй ты, простофиля, убирайся с дороги! – прорычал начальник стражи.

– Куда же я уберусь? – воспротивился тот. – Дорога-то узкая.

– А вот куда. Стража!

В долю секунды солдаты облепили тележку, но довести задуманное до конца не успели. Возница свистнул, и пространство вокруг нас заполнилось людьми, которыми командовал детина с огромным топором.

– Что, сволочи, попили нашей кровушки? – то там, то здесь раздавались злобные голоса.

Зазвенели мечи, засвистели стрелы, пролилась кровь. Я поняла, что это одна из восставших китайских шаек, и приготовилась к худшему. Одно я знала точно – живой не дамся. Я знала, что вытворяют эти дикари с женщинами, особенно с женщинами знатного сословия. Для этой цели у меня в причёске был спрятан тонкий стилет дамасской работы. Был бы рядом Семён, уж он-то нашёл бы способ выручить меня из беды. Как он всегда говорил? «Красивая женщина – это объект повышенной опасности, поэтому нужен глаз да глаз».