Владимир Поселягин - Спец

Поначалу было очень сложно вести бой на разной технике, и я периодически мазал, никак не получалось нормально взаимодействовать с моим артиллерийским планшетом в виде пряжки, всё же теория отличается от практики. Но постепенно нашёл, в чём ошибки, и дальше снаряды летели всё точнее. Треть боекомплекта выпустил, когда отметил, что уже не мажу. У меня что в танках, что в самоходках было восемьдесят процентов осколочно-фугасных снарядов, остальные бронебойные, что пока без надобности. В результате я на километр и даже дальше выбил на немецких позициях все пулемётные точки и артиллерию, всё же снаряды довольно далеко летят, так что никто мне в борта снаряд не всадит, убрал я эту проблему, и сканер это точно подтвердил.

Наконец мы достигли окопов. И если самоходки замерли, поводя стволами, выискивая опасность, изредка отправляя осколочные снаряды в скопления живой силы противника, то танки не то чтобы утюжили окопы, я не хотел, чтобы кто-то провалился и застрял, а, двигаясь над окопами, пулемётами очищали их. Когда наша пехота достигла немецких позиций, то они на семьсот метров в ту и другую сторону были неплохо почищены, так что бойцы спрыгивали в окопы и проводили уже окончательную зачистку и осмотр. По моим прикидкам, только моей группой было уничтожено больше трёхсот пятидесяти немцев. У них, похоже, тоже недостаток резервов, мало солдат было на такую территорию.

Всё это в опыт, и этот небольшой бой ясно показал моё преимущество перед немцами. В условиях плохой видимости, в такую вот непогоду или ночью, если они не будут пускать осветительные ракеты, я их просто расстреляю до того, как они вообще поймут, откуда по ним бьют. Да и ночью, находясь на отдалении, смогу прицельно бить. Главное – после каждого выстрела позиции менять, а не то подловят. Сейчас же, пока два моих танка утюжили две позиции миномётчиков и гоняли тылы – кухни и полковой склад вон захватили, я подкатил к пехотинцам и отыскал командира, судя по трём кубарям в петлицах шинели, комбата. Открыв боковой люк башни, я высунулся и, перекрикивая шум мотора, прокричал ему:

– Мы закончили! Полтора километра немецких позиций проутюжили, уходим дальше! Тылы немцев заберите, мы их захватили, склад и кухни! Удачи!

– Спасибо, – услышал я его ответ и заметил прощальный взмах руки.

Захлопнув люк и развернув танк, я покатил к дороге, забирая с собой остальную бронетехнику, что, к счастью, нормально пережила бой. На дороге я вылез наружу и убрал оба бронетранспортёра в браслет, они больше не нужны, в массовке сыграли – и хватит. Из боевых же отсеков другой техники через открытые люки стали вылетать пустые гильзы от снарядов, перезаряжалось всё оружие. Не думаю, что пехотинцы останутся здесь, с противником по бокам, скорее всего, соберут всё, что могут, из трофеев и вернутся обратно. А может, и нет, если комдив подкрепление пришлёт и сможет развить прорыв. Было бы чем. По сути, путь в немецкий тыл открыт, и немцы это тоже понимают: благодаря сканеру я увидел, как из деревушки, стоящей при дороге в трёх километрах отсюда, в которой находилось около роты пехоты и другие части, да зениток хватало, и где, судя по технике, располагался штаб полка, выезжает к месту боя колонна. Похоже, немецкий командир сюда резервы перекидывает. Рядом с деревенькой находилась гаубичная батарея, наши стодвадцатидвухмиллиметровые пушки. Неподалёку стояла автотехника и тягачи, что их буксировали. Полноценная батарея из четырёх орудий. А вот и первые трофеи. Там поаккуратнее надо будет.

Колонна из шести грузовиков, бронетранспортёра и двух броневиков, причём один был наш, пушечный БА, была встречена мной на полпути. Броневики мне понравились, грузовики с пехотой – нет. По снаряду в кузовы, и пулемётами прошёлся, добивая. А вот бронетехнику я целой захватил, просто блокировал управление и вооружение, вырубив экипажи. Ведь мои «руки» амулета-помощника могут и как кулаки работать, удар по голове – и в ауте. Потом открыл люки, выбросил их наружу и убрал технику в один из браслетов, который я подготовил как раз для упаковки трофеев. Он ещё пуст. Всё это я проделал, сидя в танке, выбирался лишь однажды, чтобы трофеи отправить в браслет, тут нужно лично касаться того, что хочу убрать, ну, или достать. Немцев из экипажей броневиков я добил, уже лично, не хочу никого в живых оставлять.

Сначала я решил захватить и убрать на склад гаубичную батарею, однако, приблизившись и изучив её, понял, что она мне не нужна. У каждого оружия есть свой ресурс, и, естественно, он конечен. Когда он заканчивается, оружие или списывают, или отправляют ремонтникам, которые приводят его в порядок, меняют стволы и изношенные элементы механизма. Эти орудия, видимо, были захвачены в начале войны и активно эксплуатировались. Когда только успели до такого состояния довести, насколько я помню, стволы этих орудий могут до семи тысяч снарядов выпустить, пока не потребуется замена ствола. Вроде не сильно ошибся. И этот хлам мне не нужен.

А с батареей я разобрался за двадцать минут. За триста метров бронебойными снарядами, хватило по одному, я просто расстрелял казённики, приведя их в негодность, дальше пусть сами мучаются с этим металлоломом, после этого осколочными снарядами прошёлся по землянкам и стоянкам техники и двинул к ним. Выжившие артиллеристы пытались бежать, думая, что спасутся в пурге, но они ошибались. Никто не ушёл, всё поле теперь было усеяно трупами. Пулемёты хорошо поработали. А трофеи всё же были: оружие – в основном пулемёты, несколько автоматов и пистолеты; чуть в стороне, в небольшом овражке, были складированы ящики со снарядами к орудиям, по виду, два боекомплекта, а у меня такие системы в запасе имелись, так что снаряды пригодятся. Прибрав всё, направился к деревушке, где меня уже явно ждали. Поняли по звукам боя, что происходит. Вон как суетятся у пушек на окраине. Однако воевать будем по моим правилам. Их оборона у меня на прицеле, буду бить издалека, чтобы даже вспышек выстрелов противник не видел.

Танки и самоходки замерли в полукилометре от окраины деревни, нащупывая цели – я отчётливо видел две одноствольные зенитки, две противотанковые пушки и ещё две подвозили, торопливо разворачивая на позициях. Не знаю, возможно, я сглупил, достав именно тройки, всё же калибр пушек у этих танков мелковат, хотя мощность осколочных снарядов если не больше, чем у сорокапяток, то сравнима, а у четвёрок калибр больше, и использовать их против пехоты предпочтительнее. Именно так, тройки и создавались против бронетехники, тогда как четвёрки имели более универсальное назначение и отлично работали и по пехоте. Они должны были прорывать оборону, уничтожая противотанковые средства. Однако ничего менять я не стал, меня вполне удовлетворяли боевые качества троек, тем более в прикрытии с самоходками подразделение как раз и становилось универсальным.