Борис Попов - Спасительная неожиданность

– Прости, Вова… Это у меня от старческой глупости (в 50 лет!) и спеси поповской перед прихожанами…

– Ты на себя не наговаривай. Я побольше твоего прожил, а таких святых людей, как ты, раньше не встречал.

– Это я-то святой? – так искренне удивился Николай, что чуть не выронил куриную ногу, которую оголодавший организм уже пристраивал ко рту протоиерея, – ах да, с умирающим Богданом ты и поговорить толком не успел, епископа Ефрема не знаешь…

– Завтра познакомлюсь, узнаю, что он за человек, – озабоченно сообщил я.

– На что он тебе нужен? Митрополиту сто лет в обед, в поход его не утащишь, деньгу он не копит: лечит бесплатно, жалованье нуждающимся раздает. Зачем он тебе-то именно сейчас понадобился?

– Ты мне вначале скажи, почему Ефрема то епископом, то митрополитом называют?

– Это просто, – разрывая курицу белейшими зубами сообщил священник, – Ефрем – титулярный митрополит, только и всего, – и вгрызся в птицу от всей души.

Час от часу не легче! Я никогда и ничего не слышал про таких глав русской православной церкви. У меня были четкие понятия о церковной иерархии 11 века: из Константинополя на Русь присылают митрополита, он командует епископами в разных городах, те уже разбираются с нижестоящими попами, и все!

И тут вдруг: ты простой митрополит? А я аж титулярный! Ну ка подвинься! О значении слова титулярный я не знаю ничего, в памяти только вертятся какие-то титулярные советники то ли из Гоголя, то ли из пьес Островского.

Это обязательно надо выяснить до завтрашней сходки! А то брякнешь чего-нибудь не то, съедят, просто сожрут провинциальные титулярщики! Вон как у простого протоиерея ловко с курой получается! Был бы титулярный, с костями бы, наверное, сглотнул.

– Слушай, Вов, – растерянно сказал Николай, показывая мне дочиста обглоданные куриные косточки, – грудку-то ведь, наверное, (конечно, только наверное!) – надо было поделить?

– Пустяки! – залихватски отмахнулся я, – сыт уже. Ты лучше про митрополита-епископа толком изложи, да будем взвар пить, остыл уж небось.

– Это можно, – согласился наш эксперт по церковным делам, пересаживаясь на стуле к столу боком и блаженно вытягивая умаявшиеся от прыжков за день ноги.

Спиной Николай откинулся на спинку стула, пальцы рук сплел на вновь ставшем тугим и молчаливым животике, весь как-то умаслился и начал свое повествование.

– Как умер Ярослав Мудрый, его сыновья поделили Русь между собой на три части и стали этаким правящим триумвиратом – все вместе решали. Изяслав Ярославич сел князем Киевским, Святослав Черниговским, а Всеволод здешним – Переславским.

И показалось в ту пору князьям, что и церковную власть надо так же разделить, чтобы у каждого из них был свой митрополит. Сказано – сделано. Остался митрополит в Киеве, командующий всеми епископами Земли Русской, и два титулярных митрополита – Черниговский да Переславский, у которых никаких епископов в подчинении никогда не было, и командовал ими Киев, так же, как и всеми остальными.

Здесь на должность присел лет двадцать пять назад грек Леон, а после него из Константинополя прислали Ефрема. Леона я не знал, молод еще был, а с Ефремом встретился как-то в Киеве лет десять назад и завязалась между нами дружба. Встречаемся очень редко, зато постоянно переписываемся по голубиной почте.

– Подожди-ка, это что за почта такая?

– Ничего хитрого, обычное дело – привязываешь голубю к ноге или к хвостовым перьям письмецо и подкидываешь сизаря вверх. Летят они быстро. Если ястреб в полете не поймает, или куница ночью на ветке дерева не схватит, долетит почтарь от Великого Новгорода до Переславля дня за три – четыре. У Ефрема здесь на Епископском Дворе за большой голубятней несколько толковых голубятников присматривают, и у нас у епископа Германа заведение не хуже – очень он любит митрополиту в Киев сообщения всякие отписывать. Но об этом потом.

Хотел завтра посетить Ефрема, поспорить: побил ли святой Николай Мирликийский отступника Ария на Вселенском Соборе или не побил? – здесь протоиерей хитро прищурился на меня, – ты вот как на сей предмет смотришь? Вопрос конечно сложный! Не вот тебе про разрушение храма Артемиды толковать! Про то каждый знает!

Господи, как было бы интересно поднять сейчас двух разоспавшихся теремных дурочек, порушить весь их храп, и рявкнуть в сонные рожи:

Машка! Варька! Отвечать быстро: порушил Николай Мирликийский храм Артемиды, или он в это время Ария лупцевал? – и очень хитро при этом прищуриться…

Наверняка ведь древнерусские скромницы хором ответят:

Боярин! Делай с нами чего хочешь, любую непристойность, хоть с обеими разом, только дай поспать!

Пришлось и мне выступить похоже.

– Святой отец, не слыхивал я про Николая Мирликийского ничего. На слишком большой срок удалено время, из которого я прибыл, от вашего 1095 года.

– Девятьсот с лишним лет, это, конечно, очень далеко от дней сегодняшних, спорить тут глупо. Но ведь и жизнь Николы Угодника, о котором мы сейчас толкуем, отделяет от нас восемьсот лет, а мы его почитаем и помним. Ефрем пишет о жизни и неустанной борьбе за веру Николая Чудотворца в своих богословских сочинениях так, будто это все было вчера. А вы позабыли…

Я сидел с приятными ощущениями человека, только что облитого помоями и, что самое обидное, за дело. Сколько раз себя одергивал и пытался втемяшить в эту тупую башку: разберись вначале в любом сомнительном или непонятном для тебя вопросе, прежде чем выносить скоропалительное решение, делать выводы с кондачка! И особенно – озвучивать свои глупости!

– Извини, святой отец, мысли другим заняты, сразу не разобрался кого именно из святых ты имел в виду. Очень уж их много к 21 веку стало. Мы, конечно, знаем и помним Николая Угодника, хотя чем именно он славен, я, как человек далекий от церкви, припомнить не могу. Будет время, как-нибудь поделишься знаниями с недостаточно грамотным в религиозных знаниях пришельцем из будущего.

– Конечно, конечно! Ты, как душа похода, чего-нибудь главного не упусти! Ты сейчас соль нашей Земли, и заменить тебя некем. А знания, если захочешь, получишь как-нибудь на досуге.

Нас народу идет немало. Вот пусть каждый и следит за тем, в чем он мастер, чем подолгу был занят в этой жизни. Не охватить тебе всего этого в считанные дни, не освоить. Твое дело – вести нас вперед! И точка.

Мое – это молитвы и благословения, просьба, обращенная к Господу о помощи – я все-таки протоиерей, а не просто верующий или дьячок малограмотный.

Богуслав пожизненно воевода. Вот пусть и следит за состоянием нашего воинства – его одеждой, вооружением, подготовкой к сражению, расстановкой сил, вырабатывает план битвы. Орать и размахивать руками, бряцать оружием это каждый может, а грамотный и умелый воевода у нас один.