Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями…

— Ничого, — коротко сообщил он. — Позаду дома колодязь, дрова и всэ.

Я кивнул. Мы продолжали наблюдать еще около часа. Два раза появлялся тот же старик, но оба раза он отлучался из дома не более чем на несколько минут. В конце концов, лежать в кустах совсем надоело.

— Следи за домом. Если что – стреляй.

Ян кивнул и поудобнее устроил перед собой свой карабин, а я отполз назад в лес и, поднявшись, пошел к дороге. Не доходя до хутора, осмотрел себя. Непрезентабельно. Рзагрузка из мешковины, окровавленная порванная рубашка, драные штаны… И перебинтованная рука. Кто такого пустит в дом? Да мне в таком виде даже не откроют! Я кое-как попытался привести свой внешний вид в хоть какое-то подобие порядка. С одеждой, конечно, ничего не поделаешь. Даже возвращаться и одолжить что-то из одежды у Яна не имеет смысла – его одежда выглядит не лучше. Единственное, что я смог сделать – это снять разгрузку (из-за раненой руки процедура была очень неудобной и болезненной) и спрятать ее в ближайших кустах, снять с ремня штык-нож, который я, немного подумав, засунул в сапог, стараясь пристроить его так, чтобы не сильно мешал при ходьбе, и, выпустив немного рубашку, прикрыть пистолет за поясом. Снова оценил свой внешний вид – из лесного разбойника я превратился в более-менее мирно выглядящего бомжа.

— Есть кто дома? — я постучал в дверь. Вблизи хутор выглядел немного похуже чем издалека. Бревна, из которых он состоял, растрескались. Кое-где между бревнами просматривались широкие щели, которые, впрочем, были аккуратно заткнуты мхом. Дверь оказалась сколоченной из неструганных досок, которые соединялись двумя поржавевшими железными полосами. Окошко, вместо стекла, было затянуто чем-то мутным, полупрозрачным – бычий пузырь, что ли? Хотя, а что я ожидал увидеть? Новенький коттедж?

На мой стук никто не отозвался. Я снова постучал. И, подождав, еще раз.

— Шо надо? — в конце концов раздался с обратной стороны двери скрипучий голос.

— Открывай, хозяин! Разговор есть.

Дверь открылась когда я уже начал сомневаться в этом.

— А хто тебе сказал, шо у меня к тебе разговор есть? — тот самый старик, которого я уже видел, сделал особое ударение на слове "меня".

Вблизи, в отличии от дома, хозяин выглядел гораздо лучше чем издалека. Не такой уж он и старик, собственно… Да, седой. Но, при этом, лицо его было каким-то… молодым? Нет, я не хочу сказать, что заподозрил хозяина в каком-то маскараде – волосы и борода были его собственными, а не накладными. Просто выражение лица, глаза… Будто это лицо сняли с человека, лет на двадцать моложе его, и приклеили на голову старика. И осанка тоже. Стоял он ровно, ничего не опасаясь. Самое подходящее слово – "беззаботно". Будто и не идет вокруг война, и не стучится в дверь его дома, находящегося глубоко на оккупированной территории, непонятный мужик бомжеватого вида.

— Максим Сигизмундович сказал, — ответил я. — Очень рекомендовал мне к вам зайти.

— Какой-такой Сигизмундович? — несмотря на вопрос, по глазам хозяина я понял, что наш врач ему знаком.

— Врач из Тучина, — я припомнил разговор с доктором. — Он просил передать, что печень находится справа.

Хозяин продолжал разглядывать меня еще несколько мгновений, потом внимательно осмотрел окрестности и, наконец, посторонился.

— Ну, тогда заходь, раз пришел.

Я вошел в дом. Темно. Света, проникавшего через то подобие окна, хватало только на то, чтобы разглядеть контуры обстановки и ни на что более. Небольшой стол, лавка… В дальней стене – печь… Я проморгался, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Сзади скрипнула, закрываясь дверь. Я начал оборачиваться к хозяину, но не успел. Сильный удар в затылок сбил меня с ног. Последнее, что я запомнил – резкая боль в раненом плече, которым я ударился, падая на пол.

Кто-то легонько похлопывал меня по щекам. Сознание щелчком вернулось и звенящую пустоту сменили звуки окружающего – скрипы, шорохи, негромкий шепот…

— Может воды на него вылить? — послышался незнакомый голос.

— Смотри, вроде пошевелился! — перебил говорящего другой. Этот голос показался смутно знакомым.

Я застонал и приоткрыл глаза.

— Смотри, точно очнулся!

Надо мной висело какое-то расплывчатое пятно, которое, по мере того как взгляд фокусировался, постепенно приобретало черты человеческого лица. Смутно знакомые черты…

— Командир, ты как? — спросило лицо.

Память возвращалась обрывками. Чего это я тут валяюсь? И где это "тут"? Скрип двери за спиной… "Лапотник" со слишком молодым для его седой головы и длинной бороды лицом… Боль в руке… Блин, рука-то как ноет! Вернуться что ли обратно – во тьму бессознательности?

— Командир…

Чего же он пристал ко мне? И, вообще, кто это? Лохматые черные волосы, по которым, впрочем, видны попытки причесаться… Небольшие усики, темная курчавая бородка… И горящие глаза. На месте нависшего надо мной лица вдруг оказалось другое – аккуратно причесанные волосы, гладкий подбородок… "Хватит драпать!…" – послышалось мне. — "Мы на своей земле…" Селиванов???

— Это я – Сергей. Командир, ты меня узнаешь?

— Се… Селиванов? — простонал я. — Какого черта ты здесь делаешь?

Окончательно придя в себя, я попытался приподняться. Меня бережно подняли и, поддерживая под руки, усадили на лавку. Я затряс головой. Кто же это меня так приложил? В комнате, кроме меня и Селиванова оказалось пять человек, среди которых я нашел еще троих двоих знакомцев. Вот сидит Курдаков, с которым мы лежали под танком и наблюдали за мостом, который нам предстояло вскоре взорвать. А вон тот, длинный, в углу – его я тоже знаю. Это один из бойцов, ушедших с группой Селиванова к мосту возле Тучина. Как его звали? Карелин, вроде… Точно, Афоня Карелин! Остальных, вроде бы не знаю. Кроме вот того старика…

— Ты что ж это, сука, творишь? — я, заскрипев зубами, впился взглядом в хозяина хутора, который и приголубил меня по голове. А кто кроме него еще мог меня ударить?

— Извиняй, хлопец, — старик виновато улыбнулся и развел руками. — Хто ж знал-то…

Очень хотелось ответить старику на любезность. Желательно – чем-то тяжелым в голову. Но вставать я не рисковал. Перед глазами еще все плыло. Я снова переключился на Селиванова.

— Ты почему не ушел к Сарнам?

— Это у Митрофаныча спрашивай, — сразу помрачнел Селиванов. — Я…

— Митрофаныч? — резко перебил я. — Он жив?

— Жив, — кивнул Серега. — И Денисенко, и Буцко, и Аредин, и Зелянин…

Денисенко и Буцко? Первый, вроде бы, ушел с Селивановым к Тучину. А Буцко я отправил к Дроздово. С остальными знаком был только шапочно, но все они входили в нашу группу. Ту самую, которая, под началом Митрофаныча, отправилась уничтожить мосты через Горынь. Селиванов закончил перечислять выживших.