Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями…

— Подожди. Давай я полностью выскажусь, а потом обсудим, — дождавшись кивка Селиванова, я продолжил. — Ты, Селиванов, сейчас отвечаешь за хозчасть и прием новобранцев. Правильно? Теперь смотри сам – в отряде куча непроверенного народа. А ведь это твоя ответственность! Я понимаю, что ты допустил такое просто по незнанию, но дальше так нельзя. Согласен?

После некоторых раздумий, Селиванов кивнул. Хороший, все-таки, парень. Ошибки признавать умеет – это уже о чем-то говорит. Ему бы еще мозги немного прочистить от излишней идейности – цены такому бойцу не будет!

— Так вот, давай лучше возьмемся за это дело вместе. Одна голова хорошо, а две… А насчет обучения подрывному делу – Буцко этим начал заниматься гораздо позже тебя. И времени учиться у него почти не было. Помнишь, как в отряде у Зыклова учились? Как мины из гильз делали? Научи этому и остальных! Или ты хочешь, чтобы ребята, недоучившись, подорвали себя и остальных по незнанию? Ну что, возьмешься?

— Возьмусь, — кивнул Сергей. — Только времени на все…

— Времени всегда нет, — перебил я. — А дело делать надо! Командир, ты со мной согласен?

— Согласен, — только и сказал Митрофаныч. Я посмотрел на него – несмотря на то, что старик внимательно слушает, видно что тяжело ему здесь сидеть. Еле со сном борется…

— А вопросы по продовольствию, думаю, надо поручить кому-то из местных. Вот Ян, например. Он эти края знает. Ему легче будет с местными общий язык найти. Ян, ты как – согласен заняться снабжением?

— Та, як скажеш, — кивнул Ян. — Раз так трэба…

— Митрофаныч, а ты что скажешь?

— А шо я могу сказать? — командир подавил зевок, помотал головой. — Я сам думал шо кому-то из местных это дело доверить надо. Только ведь не было никого надежного. А кому попало доверять… Ты сам-то в Яне уверен?

— Митрофаныч, а ты его разве не узнал? — я удивленно посмотрел на командира. — Это же тот мужик, которого мы тогда, перед взрывом моста, в лесу задержали!

Митрофаныч внимательнее пригляделся к Яну и кивнул.

— Точно! Тот самый!

— Так вот. Это они с Антоном меня из реки выловили. А потом у его брата спрятали. Яна уже проверил – дальше некуда. И в бою, и вообще. Надежный мужик – не сомневайтесь.

— Ну, раз проверенный… — командир кивнул, чтобы я продолжал. У остальных вопросов тоже не было.

— Организованной разведки в отряде, как я понял, нет? — в ответ молчание и пара кивков. — За разведку пусть отвечает Генрих…

Когда я назвал имя "Генрих", Селиванов и Буцко уставились на бывшего учителя. Прямо как Антон при первом знакомстве.

— Немец? — Сережа даже чуть приподнялся. В глазах остальных, кроме Яна, стоял тот же вопрос.

— Генрих – еврей, — пояснил я. — И тоже проверен не один раз. Видели бы вы, в каком состоянии мы его с той лесопилки вытащили! И немцев с полицаями он потом бил не хуже остальных. А два его товарища, которые с ним на лесопилке работали, погибли, прикрывая наш отход в Сенном. У кого-то еще есть сомнения?

— Успокойся, Алексий. — Митрофаныч обвел взглядом собравшихся. — Если ты так говоришь, то я тебе верю. Ты сам – проверен ужо и вдоль, и поперек. Так шо если за него поручишься… Только, почему именно он?

Я посмотрел на Генриха – тот молчал и говорить ничего, явно, не собирался. Сидел с каменным лицом и смотрел то на меня, то на Митрофаныча, то на обозвавшего его "немцем" (именно обозвавшего – у Селиванова слово "немец" прозвучало как ругательство) Сергея.

— Потому что Генрих знает немецкий язык, — объяснил свой выбор я. — Кроме того, он несколько лет прожил в этих краях и его тоже можно считать местным. А помогать ему в разведке должен будет Ян, который по своим вопросам будет много общаться с местными.

— Раз так, то больше вопросов нету, — согласился Митрофаныч. И только Селиванов, насколько я видел, не был со мной согласен. Он продолжал буравить взглядом Генриха и явно искал причины для возражений.

— Сережа, он точно не немец. Он – еврей. Понимаешь? — я попытался растолковать недоверчивому товарищу что к чему. — Ты знаешь как фашисты к евреям относятся?

— Кажуть, в Тудорови, — вдруг вклинился в разговор Ян, — як только фашисты прыйшлы, пэршым дилом зибралы по сэлу всих евреев, шо нэ пишлы.

Все внимание сосредоточилось на Яне, который говорил медленно, не глядя ни на кого. Казалось, что его гораздо больше интересует огонь костра. Генрих тоже ни на кого не смотрел. Он как-то весь сжался… похоже, история евреев из Тудорова была ему хорошо знакома.

— То там нэ просто фашисты булы, — продолжал тем временем Ян, — а таки, як ти, шо мы з нымы в Синному былысь. "Эсэсы". Так от. Зибралы воны всих хто в сэли був, и говорять – "комунистам та евреям выйты". А нихто ж нэ выходыть. Эсэсы тоди сами людей почалы обырати. Нэ знаю, як воны обыралы – та дэсь з десяток людей набралось…

— Там евреев только трое было. — Генрих говорил глухо, но, при этом, он впился в ответ взглядом в глаза Селиванова. — Зальцманы. Моисей, Соня и Адик, которому всего десять было. В тот же день их расстреляли. Ни за что. Вывели, вместе с еще семерыми, за околицу и расстреляли. Только за то, что они были евреями.

— Оттак, — подтвердил Ян, когда Генрих замолк. — У нас, в Гощи, тэж самэ було. Тилькы пизнише. Ти эсэсы произдом в Тудорови булы. На нич там сталы. А в Гощи тоди инши фашисты стоялы. То вжэ потим, як гарнизон поставылы, тэж евреив шукаты почалы…

— Ладно, хватит, — я увидел, что Селиванов все же опустил глаза. Зачем дальше продолжать тему, которая явно причиняет Генриху боль? — Ты понимаешь теперь, почему Генрих не предаст ни в коем случае? За то, что он еврей, немцы убьют его несмотря ни на какие заслуги.

Наконец, Селиванов кивнул. Вот и хорошо.

— Ну что, насчет кандидатуры Генриха больше возражений ни у кого нет?

Возражений не было.

— Командир, — я обратился к Митрофанычу, — хочу предложить одно дело. Я сам, до того как сюда пришел, планировал этим заняться. Разреши?

— Шо еще за дело? — заинтересовался Митрофаныч. Остальные тоже чуть подались вперед. Похоже, сидеть без дела здесь надоело всем. Даже Селиванов, несмотря на то, что все мечтал о Сарнах, заинтересовался.

Я рассказал о нашем разговоре со знакомцами Яна. Теми самыми, которые отказались идти к нам в отряд. Об этом я, впрочем, сейчас не упоминал. Речь шла об одном моменте из того разговора, которая касалась Антополя.

— Есть у меня подозрение, — резюмировал я, — что там находится склад, куда полицаи свозят награбленное в окрестных селах. А уже оттуда это все отправляется в Ровно.

— И шо? — спросил Митрофаныч.

— А то, что неплохо было бы этот склад уничтожить. Сжечь или взорвать… Но, представьте какой удар будет по немцам – в самой глубине тыла кто-то вдруг уничтожает такой объект.