Андрей Посняков - Корсар с Севера

Тот кивнул. Подошел вразвалку к лубяницким и пнул ногой по лавке:

— Лубяницкие ребятушки-козлятушки рогом землю роют, жито-хлеб не сеют, ума не имеют!

Лубяницкие чуть пирогами не подавились! На их же улице, в их же уличанской корчме, их же и оскорбляет неизвестно кто!

— Ты потише, паря! — вставая с лавки, с угрозой произнес один из мастеров. — А не то быстро тебя проучим. Верно, ребята? — Он обернулся к своим, на секунду выпустив из поля зрения пришлого мужичагу.

Зря отвернулся. Вытащив из-за пазухи кистень, пришлый ловко треснул им прямо в голову мастеровому. Вскрикнув, тот упал на стол, обливаясь кровью. Все произошло настолько быстро, что ни Олег с Олексахой, вполглаза следившие за ситуацией, ни сами лубяницкие не сразу сообразили, что происходит. Никто не ожидал такого. На своей-то улице!

А когда сообразили, повскакали с лавок — и были тут же окружены пришедшими.

— Что, Лубяница поганая, слабаки вы против Славны! — поигрывая длинным ножичком, выкрикнул кто-то из парней.

— Славна? — удивился Олег Иваныч. — Ни одной рожи не знаю! А ты, Олексаха?

— Отродясь не жили на Славне этакие маромои! Косят они под славенских, вот что! Зачем только?

Олег Иваныч потащил из ножен узкое лезвие меча, выкованного оружейниками со Щитной. Потом будем разбираться — кто да зачем. Сейчас не до того, право слово!

— А ну, быстро ножи на пол! — поигрывая клинком, приказал Олег Иваныч шильникам. — И ты, бугаина, про кистень свой не забудь!

Нахалы переглянулись. Видно, ссориться с кем-то из знати — не в их планах. А то, что Олег Иваныч человек не простой, видать и по одежде, и по манерам. Кто-то из парней тоскливо посмотрел в сторону распахнутой двери. С улицы несло холодом. Получив неожиданную поддержку, лубяницкие приободрились.

— Ты еще откуда такой выискался? — презрительно произнес бугаистый мужичага, обернулся к своим: — А вы что встали, псы подзаборные? А ну, режь их!

Издав злобный вопль, он выхватил из-под телогреи тяжелую абордажную саблю. Гм, не очень-то характерное оружие для городского сброда. Интересно, откуда она у него? Купил на немецком судне? Или сам сподобился когда-то пиратствовать?

Пожалуй, последнее предположение и было верным — уж слишком проворно бугай действовал своим страшным оружием.

Широкое лезвие с зазубринами описало в воздухе круг и обрушилось на голову Олега Иваныча.

Слегка уклонившись влево, он пропустил клинок и нанес быстрый удар на излете, целя разбойнику в бок.

Тот оказался вертким. Молниеносно перегруппировался, отпрыгнул назад, снова ударил.

Олег Иваныч парировал удар и, перенеся вес тела на левую ногу, сделал длинный выпад вперед, стараясь поразить противника в грудь, прикрытую холщовой рубахой… Достал! Однако… Что-то противно скрипнуло. Кольчуга! Под рубаху бугая поддета кольчуга! Слишком уж предусмотрительно для пьяной кабацкой драки. Слишком… Да и пьяным его не назвать — холодные, глубоко посаженные глаза смотрели вполне трезво, с этакой расчетливой ненавистью. Точно — бывший пират! Вряд ли он знаком с испанской или французской фехтовальной школой. Балтийские пираты больше перебивались грубой немецкой. Оттуда — частые удары в голову. Ну-ка, давай…

Ага! Олег Иваныч даже не уклонился. Просто замедлил разворот вправо, пропуская противника… пускай подставляется… ага! Есть… Олег Иваныч поднял клинок… И вдруг лишь краем глаза увидел тень, метнувшуюся к нему со стороны двери! Не разворачиваясь — некогда! — Олег Иваныч с силой ударил нападавшего — длиннолицего парня — эфесом меча… вернее, даже не столько ударил, сколько подставил эфес. Длиннолицый на него сам и напоролся, дурошлеп. С воплем схватился за живот и покатился по полу. Олег Иваныч наградил его хорошим пинком и больше уже особо за ним не следил. Следовало думать о бывшем пирате.

Уже опомнившись после неудачного выпада, тот снова сгруппировался и принялся кружить вокруг Олега Иваныча, враскорячку переставляя ноги, словно пьяный механизатор на вечеринке в сельском клубе.

Остальные людишки в корчме давно уже отвлеклись от созерцания фехтовального поединка и азартно мутузили друг друга всеми подвернувшимися под руку предметами, как то: лавками, кружками, кувшинам и даже большим оловянным блюдом, коим один из лубяницких хмельщиков орудовал с такой сноровкой, будто решил взять первый приз на международном конкурсе официантов.

Олег Иваныч бросил быстрый взгляд вокруг — что с Олексахой? А, вот он, под столом. Связывает длиннолицего веревкой. Молодец, сообразил. А веревку, наверное, у хозяина корчмы взял? Ладненько… Похоже, дело шло на лад. Кто-то из лубяницких сообразил выскочить за подмогой, и пришлые нахалы озабоченно косились на бугая. Видно, тот был у них за главного. Вообще, наверное, без его присутствия они давно бы разбежались — уж слишком жидковаты были.

Так в чем же дело? Признаться, этот чертов «танцор» с абордажкой изрядно надоел и самому Олегу Иванычу. Пора с ним кончать. Олег Иваныч, резко остановившись, так прямо и сказал бугаине об этом:

— Все! Пора с тобой кончать, черт приставучий!

Мужичага явно не понял, что от него хотят, чуть отступил и озадаченно моргнул правым глазом… Его левый глаз тут же достал быстрым выпадом Олег Иваныч. Обливаясь кровью, бывший пират тяжело завалился на пол. Выпавшая из руки сабля со звоном упала рядом. Саблю тут же подобрал Олексаха — вещь нужная, в хозяйстве всяко сгодится, капустку там порубить, огурчики…

Нахалюги тоскливо переглянулись и опрометью бросились к двери. Кто-то даже успел убежать — сквозь кусты, на Ильинскую улицу. Остальных, кто по глупости бросился к Торгу, там уже поджидали лубяницкие с дубовыми кольями. Уж отмудохали на славу, руки-ноги-ребра переломали. А и поделом — не фиг к приличным людям привязываться!

— Благодарствуйте, господине! — утирая кровь, подошли к Олегу Иванычу несколько потрепанные лубяницкие купцы. Поклонились в пояс, поинтересовались, кто да с каких краев.

— Ну, имя мое вы, думаю, знаете — Олег Завойский я, боярин и Софийского Дома блюститель!

Лубяницкие склонились еще ниже. Тут Олег Иваныч пояснил, что живут они с Олександром на Славне.

— На Славне! — ахнули мужики. — Так ведь и те… тож славенские!

— Сейчас посмотрим, какие они славенские! — вытаскивая из-под стола связанного длиннолицего парня, процедил Олексаха: — А ну, говори, кто послал, шпынь?

— Дядько М-м-матоня, — стуча зубами от страха, тут же признался парень. — В-в-велел д-д-драку между Лубяницей и Славной в-в-вызвать. А я человечишко простой, Матвейко-холоп. Эт-то все он, Матоня Онфимьевич.

— Матоня Онфимьевич… Надо же! — усмехнулся Олег Иваныч, повернулся к лубяницким: — Слыхали, мужи? То-то!