Станислав Гримайло - Истории Сантея

Эрнт сразу успокоился, цапнул лист и развернул. По мере чтения по, казалось бы, невозмутимому лицу пролетела целая серия эмоций, от интереса до удивления.

– Это что? – буркнул гном, достал из стола трубку и принялся грызть. Даже табачком не набил…

– Прошение, – улыбнулся я.

– А в рыло? – невозмутимо отозвался Капитан, достав из недр стола маленькую коробочку: затеял ритуал раскуривания трубки с самой важной стадии – чистки. Не силен я в этом деле, но разве трубку нужно приводить в порядок не после курения, а до?

– Это завсегда успеется, при моей-то работе, – с намеком, растягивая слова, вымолвил я.

– Приведи хоть один довод в пользу этой мазни, – кивнул гном на лежащую перед ним бумагу.

– Я маг.

– В Южно-третьем три мага, – закончил набивать трубку гном. Порывшись, опрокинул какую-то посуду, но достал-таки большую железную зажигалку, гордость своего народа. Кто бы мог подумать, что хозяйственные коротышки ценят больше всего на свете верный огонек, портки и зуботычину?

– Цирюльник Нетич стар, а наш артефактор, Скелет облезлый, из своего подвала только до «Приюта» доползает. А там уже любой из парней его домой доводит, всего-то пару домишек. Мне кажется, наш округ поболе будет, – с вызовом выдал я.

– Остаешься только ты.

– Да, – улыбнулся я.

– Мне парней из Гвардии и Гильдии, при случае, выписать несложно, – задумчиво пробурчал гном, жуя трубку. Несмотря на стоящий перед носом огонек, даже не постарался раскурить.

– Так-то где… – протянул я.

– Предлагаю сделку, – Капитан отложил трубку и уставился на меня, глазки азартно заблестели.

Почуяв неприятности, напрягся, но на попятную идти уже нельзя.

– Я слушаю, – согласился я. В принципе, в положительном результате и так не был до конца уверен. А зная Капитана, легко предположить самое худшее.

– Эта Крон, тролли ее дери, все никак не угомонится, – Эрнт бросил на стол толстую связку писем. Когда успела? – Возьмешься?

– Вы имеете в виду…

– Разбираться с жалобами, – улыбнулся впервые на моей памяти широкой улыбкой Капитан, – а я, так и быть, походатайствую… Авось выгорит.

Я задумчиво почесал макушку. Совсем недавно решили проблему, а она все строчит и строчит. Впрочем, выполнять свою работу и отвязаться от одной из самых сложных забот – что в этом плохого?

– Согласен! – подтвердил я, а Капитан довольно закивал. Чует мое сердце: неспроста это. Ох, неспроста…

– Вот вы где, голубчик! – Дверь резко распахнулась, жалобно скрипнули петли, в кабинет влетела хорошо знакомая деятельная старушка. Захлопнув дверь (с потолка посыпалась побелка), госпожа Крон разместилась в кресле для посетителей.

– Я пришла, и вы на месте! А то этот ваш начальник, господин Эрнт Кройнтурен, вечно в разъездах! То в Гильдии, то в Гвардии, то на вызове, то в мэрии, и еще по пять раз на дню, представьте, пять раз, по Храмам разъезжает. Как его, ирода, терпят? К одному едет, к другому, к третьему…

– А вы, собственно, по какому вопросу? – перебив словоохотливую гостью, поинтересовался я.

– Вопросы завсегда найдутся, вы не сомневайтесь, – потрясая пальцем, нешуточно пригрозила старушка. – Меня господин Капитан направил прямо к вам и сказал, что с сегодняшнего дня я по любому вопросу могу обращаться днем и ночью. И вот заскочила составить жалобу. Представьте, этот кронов прислужник, этот прихвостень Единого, этот богохульник обвесил меня на двенадцать граммов! Нет, вы просто подумайте, меня, постоянную покупательницу мясной лавки! Да если бы не я, его торговля давно бы накрылась! Я каждый день… – повышая с каждым словом голос, госпожа Крон принялась жаловаться на неведомого мясника. Бедняга…

– А стража-то тут при чем? – попытался угомонить словоохотливую госпожу.

– При всем, голубчики, – хитро уставилась на меня Крон, – вы, ежели не в курсах, копейку от горожан имеете. И ее отработать надо…

– Пойти начистить мяснику рыло? – задумчиво бросил я.

– На кой? – несказанно удивилась старушка. – Поругать, предупредить, значица, что к людям иной подход нужон!

– Тогда вы не по адресу пришли, – строго посмотрел на госпожу Крон. – Жалобы подобного характера вы обязаны подавать в мэрию, в специальное отделение…

– Э нет, голубчик, так просто вы от меня не отделаетесь, – расплылась в улыбке старушка, – была я поутру там, они к вам направили…

– У меня работы полно! – воздел в воздух папку с чистыми листами. – А вы мне голову морочите!

Старушка задумалась. Покрутила носом, внимательно осмотрела мой кабинет, задержав взгляд на пустых шкафах.

– Хорошо, – кивнула госпожа, – оставим ирода окаянного в покое. Но, между прочим, молодой человек, я хочу вам сообщить одну очень важную вещь. Правда, вы выглядите полнейшим бездельником, коего дражайшие родичи, напрягши уси свои способности, посадили в такое тепленькое местечко. Кабинет какой хорошенький, три бравых молодца в подчинении. Между прочим, уберите зубастую тварь у двери! К чему я… ах, кабинет хороший, обстановочка, поди, для высокого человека. Вы сидите, шкафы пустуют, и физиономию большого начальника светите! А в городе, нашем красивейшем Сантеечке, творятся дивные вещи… – И старушка, принялась рассказывать о страшнейших тайнах: в аптечной лавке нет любимых травок, а хлеб пекарь, гад такой, плохо солит, а вот седмицу тому купленное свежее молоко прокисло через час. Причем, после описания очередного архиважного события госпожа Крон «добрым» словечком намекает на очевидное тунеядство одного молодого человека, по недоразумению посаженного в уютное теплое место. Что ж, понять старушку можно. Живет, небось, одна, муж давно преставился и освободился хоть на том свете, дети смылись куда подальше, а бессловесные твари, какой-нить кот и дворовая шавка, на роль собеседников не сильно тянут. И пошла деятельная бабка по миру… отовсюду еле отделались, так теперь на стражу наседает. И почему Капитан, от рыка которого даже здоровенные орки с кабинета вылетали, не отправил куда подальше старушку? Терпеть визгливые вопли, да еще и перемешанные постоянными неучтивыми словами в сторону слушателя…

– Пошла вон, – не повышая тон, вставил я в маленькую паузу, повисшую после рассказа о грехопадении соседа-купца госпожи: «Молоденькую девушку-горничную, весеннюю тростиночку с ликом Святой Матери, тискает, старик окаянный!»

– Извините? – удивленно вытянулось сморщенное личико старушки.

– Госпожа Крон, – повысив голос, строго заговорил я. – Стража хранит покой и жизнь горожан, но нигде не упоминается, что она должна заниматься выслушиванием откровенных бредней. Вам, судя по всему, потребно обратиться в Фамилист, а не наседать на честных служителей статута!