Тамара Вепрецкая - Сантрелья

— Почему ты смотришь на этого узника с такой болью, дочь моя? Он тебе знаком?

Последнее слово он подчеркнул особо. Несмотря на мою уверенность в том, что хозяйский сын проболтался, я последовала его же совету и отрицательно помотала головой:

— Нет. Просто мне жаль его.

— Лучше пожалей себя, — посоветовал дон Ордоньо и рассмеялся, будто только что удачно пошутил.

— Почему? — я решила сыграть наивность. — Разве мне что-то угрожает?

Все промолчали. И мурашки побежали у меня по телу. Я опять посмотрела на Колю. Он куда-то вперил взгляд, и лицо его выражало сильное волнение. Когда он снова ненароком бросил взгляд в мою сторону, в глазах его отразился настоящий восторг. Он вновь куда-то уставился. Я попыталась проследить за его пристальным взглядом. Насколько я могла судить, его восхищение вызвал герб замка. Лицо его просветлело, казалось, он не замечал ничего вокруг, забыл о своей боли и муках, забыл и о своих мучителях. Те, в свою очередь, почувствовали, что в его поведении произошла непонятная им перемена, решили напомнить о себе и вернуть его к действительности.

— Тебе знакома эта девчонка, узник? — пробасил дон Ордоньо.

Святогор перевел вопрос. Брат внимательно и бесстрастно посмотрел на меня и твердо сказал, что видит меня впервые.

— Но она навещала тебя в подземелье с доньей Беренгарией несколько дней назад, — напомнил хозяин.

Коля опять обвел меня взглядом и пожал плечами:

— Может быть. Я не помню. Там плохое освещение, да я особо и не присматривался к посетителям.

— Сакромонт, ты сообщал узнику мое имя и название нашего замка? — вдруг осенило дона Ордоньо.

— Клянусь Аллахом, таких сведений я ему не сообщал, — поклонился Святогор. — Я ничего не делаю без вашего приказа.

— Ладно, — отмахнулся хозяин и задумался.

Да, Коля задал ему задачку. Молодец! Впрочем, вполне вероятно, что Святогор все же поступал иногда вопреки приказам своего сеньора. Так мне казалось.

— Нам надо посоветоваться и все обсудить, — прогремел владелец замка. — Уведи узника, Сакромонт. Что касается девицы, то она может вернуться к тебе до вечера.

— А вечером — в храм на молитвы, — торопливо вставил падре Эстебан.

— Хорошо-хорошо, — слишком быстро согласился хозяин. — Сакромонт, судьбу твоей пленницы мы также будем решать на суде. Но святой отец милостиво согласился наставить Элену на путь христианского покаяния и молитв. Я надеюсь, что под твоим строгим надзором она не совершит больше грехов.

И дон Ордоньо довольно ухмыльнулся, будто эта речь была для него своеобразным тестом, с которым он легко справился. Святогор поклонился хозяину, завязал Николаю глаза, и они тяжело и медленно двинулись к выходу. А по залу разносился тягостный звон цепей, волочившихся по каменному полу.

Я оставалась в зале. Стояла, как тот самый дуб «среди долины ровныя», совершенно всеми забытая. Я понимала, что они решают, как изощренней обвинить меня во лжи, колдовстве, связи с дьявольским узником и всех прочих грехах. В конце концов, обо мне вспомнили.

— Элена, осмотри эти колдовские предметы. Ты их знаешь? Ты их узнаёшь? — вопрос задал дон Альфонсо.

Я подошла к столу и сделала вид, что с любопытством и страхом разглядываю коллекцию «археологических находок» конца двадцатого века. Я, как могла, старалась изобразить на лице недоумение и даже ужас. Вскоре я добавила:

— В нашем краю я никогда ничего подобного не встречала.

— Допустим, — устало процедил дон Ордоньо. — Альфонсо, отведи ее. Нам надо остаться одним.

Путь был коротким, и мы молчали. Прощаясь, я, возмущенная его лицемерием, сдавленным голосом буркнула: «Спасибо», и скрылась в покоях Абдеррахмана.

На пороге меня встретил Сулейман и стремительно запер за мной дверь на засов. Я удивленно огляделась и ахнула. На диване лежал Коля. Склонившийся над ним Абдеррахман обрабатывал ему раны.

— Меня привел Альфонсо, — прошептала я. — Будьте осторожны.

— Не беспокойся, — откликнулся Святогор.

Я приблизилась к брату, взяла его руку. Громыхнула цепь.

— Коленька, родной, как ты?

Он слабо улыбнулся:

— Нормально. Ты знаешь, что я видел в зале?

— Что? Я заметила, что ты куда-то завороженно смотрел.

— Герб замка!

— И что?

— Звезда с восемью концами, — возбужденно заговорил он, — это символ Андалусии. Его происхождение связано с мифологией Тартесса!

— Коля, милый, о чем ты? Нам надо выбираться отсюда. Здесь нам грозит гибель, — возмутилась я.

Он замотал головой в нетерпении и попытался сесть. Святогор помог ему. Он уже закончил врачевание, отошел немного и сел на пол по-турецки. Мы с Колей обнялись. Я гладила его слипшиеся волосы и целовала его воспаленные глаза. И вдруг я заметила, как восхищенно смотрит на нас Абдеррахман и улыбается.

— Святогор! Я нашла брата. Теперь я должна его спасти, — сказала я ему.

— Как ты назвала этого араба? — перебил меня Коля по-русски.

— Он не знает, кто ты? — обратилась я к Святогору.

— Нет, у нас не было возможности поговорить, — ответил он. — А раньше, до твоего появления, я и не собирался раскрывать ему свою тайну.

— Можно я скажу ему?

— Конечно, вы же оба мои родичи. Я так рад, что вы есть у меня, — растрогался он. — Я сделаю все, чтобы спасти вас. Вам нужно выяснить между собой, как вы здесь очутились.

— Много ли у нас времени? — осведомилась я.

— Какое-то время, я думаю, хозяева проговорят непременно. Так что время есть, но немного. В случае чего, мы скроемся в подземелье.

— Коленька, у нас мало времени, а я должна много тебе рассказать, — повернулась я к брату.

Мы говорили по-русски, извинившись перед нашим «арабом». Я в двух словах поведала Коле все с самого начала: о звонке Люды, о Рахмановых, о рукописи Святогора, о поисках в Сантрелье и о том, как я забрела к Абдеррахману. Он слушал, не перебивая, только удивленно поднял брови, узнав о манускрипте и о том, что хозяин этой комнаты и автор документа — одно и то же лицо, тот самый Святогор.

— Значит, именно он и владеет тайной Тартесса, — заключил Николай.

— Брат, ты неисправим! Сейчас не до Тартесса! — вскричала я.

— Аленушка, я не имею права уйти отсюда, не приблизившись к этой тайне. Ради чего я тогда сюда попал? Это же судьба!

И он принялся расспрашивать Святогора о загадке древнего города. Но выяснилось, что тот первый раз об этом слышит.

— Странно, — прошептал брат. — События, связанные с древней святыней, видимо, у него еще впереди.