Анатолий Махавкин - Прайд (СИ)

Впереди поблёскивала огромная металлическая дверь, по виду очень старая. Одна створка оказалась приоткрыта, и я мог видеть часть большого помещения, ярко освещенного факелами. Там было тихо. Это – хорошо.

– Причина? – прорезался начальственный голоси из-за дёргающейся повозки.

– Да он же мертвецки пьян, забери его Гордель, – донёсся то ли удивлённый, то ли сердитый возглас, – это – не нападение, во имя Мотрина, это – просто пьяный идиот.

– Если ты думаешь, будто это спасёт тебя от наказания, то я должен тебя разочаровать. Быстрее разбирай завал, пока его величество не явился взглянуть на весь этот бардак. Если он узнает, то спаси нас всех Земма.

Не слушая больше перепалку бравых охотников, я осторожно выглянул за дверь. Ну конечно же это – не нападение, а пьяный возница. Продолжайте так думать. Ещё некоторое время.

Итак, передо мной оказался большой квадратный зал с четырьмя высокими стрельчатыми дверями и двумя широкими лестницами. Одна, чуть поуже, вела вверх. Сверху слышался приближающийся топот множества ног и лязг металла. Вторая, устланная толстым ковром с золотым шитьём, опускалась вниз. Оттуда, до моих ушей доносились далёкие звуки музыки и гул множества голосов. Интересно, догадывается ли император, какой сюрприз его ожидает на сегодняшнем приёме.

Внезапно нечто необычное коснулось моего сознания. Так, словно где-то недалеко был кто-то из наших. Лев? Здесь? Немыслимо! Тем не менее чувства продолжали убеждать: где-то наверху находился один из нашего племени. Или это ещё одна шутка моего, слетающего с катушек, сознания? Вполне может быть. Слишком велики ставки, для активных игр с капризами воспалённого мозга.

Я влился в полуоткрытую дверь и лёгкими прыжками помчался вниз по лестнице, пружиня на пушистом ковре. Из-за поворота показалась голова какого-то охотника (чёрный значок сумрачно блеснул в свете факелов) и я, на полном ходу впечатал человека в каменную стену, прикрытую аляповатыми гобеленами. Всё произошло так быстро, что он и писка не издал.

Ещё один охотник, осовело уставился на меня, продолжая обнимать расплывающуюся талию хихикающей девицы. Второй рукой он пытался нащупать оружие на поясе. Нет времени разбираться с вами. Я сдёрнул изодранный плащ с плеч и набросил на парочку любовников. Осталось дёрнуть за плотную материю и вопящий свёрток закувыркался по ступеням.

– Во имя Мотрина, прекратите! – вознёсся снизу встревоженный голос, – сколько можно орать?

Ещё один прыжок, и я увидел, откуда доносится этот взволнованный вопль. Лестница оканчивалась и у её основания стояли четверо стражников, сжимая в руках длинные золочёные пики, напоминающие алебарды. За спинами четвёрки, разодетой в пурпурные балахоны с нашитыми золотыми звёздами, сверкал яркими огнями вход в исполинский зал. Похоже, я добрался до места своего назначения.

Ну всё, теперь нужно было идти дальше.

Охотники, оцепенев, разглядывали меня и на их лицах отражалось недоумение. Ну ещё бы: лев в самом сердце их крепости. Символично.

– Лев, – пробормотал, побледнев, один из них и покрепче вцепился в древко своего оружия.

– Быть того не может…

– Есть много, друг Горацио, – ответил я, – впрочем, что вам классика. Прочь с дороги.

Тот, который был постарше и видимо, поопытней, с тоской посмотрел на бесполезное оружие, а потом обернулся на гремящий весельем зал за спиной. Было видно, как чувство долга сражается со здравым смыслом. Естественно здравый смысл проиграл. А когда он торжествовал победу?

– Вперёд, – скомандовал охотник и все четверо набросились на меня.

Я даже не стал их убивать – просто сложил у стены. Всё произошло очень быстро и молодые люди не успели понять, когда наступил здоровый крепкий сон, с последующей головной болью. Проклятье, Леся была бы недовольна.

Подобрав осиротевшую алебарду, я отправился ко входу, оценив скрупулёзные попытки удалить следы правления львов: замазанные львиные головы и спрятанные под флагами, полустёртые рисунки. Остатки рисунков, честно говоря, мне не понравились; что-то с ними было не так – какая-то патологическая жестокость. Такое могли бы нарисовать люди, получившие силы львов, но оставшиеся людьми, по сути.

О, а здесь веселье шло полным ходом. Исполинский зал оказался под завязку забит пышно одетыми людьми, каждый из которых старался перекричать, то ли других, то ли бряцающую музыку десятка ансамблей. Музыканты располагались на невысоких возвышениях, похожих на миниатюрные сцены, видимых с любой точки блюдцеобразного помещения. Сотни огромных светильников, подвешенных на массивных цепях, свисающих с высокого потолка, озаряли зал ровным голубоватым сиянием, придающим коже людей мертвенный оттенок. Пусть привыкают.

Само помещение визуально делилось на две неровных части. В одной располагались длинные столы, ломящиеся от разнообразных блюд, при виде которых мне стало не по себе. Ужасно, как источники чистой энергии, носят в себе эту ужасную дрянь, с омерзительным запахом. Гости, сидящие за пиршественными столами, оглушительно чавкали и оживлённо обменивались слюной, во время взаимного общения.

Большая часть зала оказалась отведена под танцпол или как это здесь называлось. Там уж каждый старался во что горазд. Естественно, за столами сидели подержанные людишки, а плясали, в основном, молодые. Впрочем, одни не слишком отличались от других: те же безвкусные одежды, расплывшиеся тела и пьяный хохот.

Ага, вот и местный царёк. Его оказалось нетрудно обнаружить, потому как императора, в качестве главного украшения праздника, водрузили в центр зала. Хм, а вот исполинский трон, где восседал правитель, определённо очень старая вещь. Забавно, никогда не встречал у львов в здравом рассудке тяги к подобным штукам. Ладно Илья, в переходный период, когда его мятущаяся душа не могла определиться, но здесь то жили пральвы – основатели нашей цивилизации. Какая причина могла подвигнуть их на возведение огромного конуса, украшенного скалящимися человеческими черепами?

Император совершенно терялся в не по размеру большом кресле и чувствовал себя явно не в своей тарелке. И это при том, что его окружало тройное оцепление из воинов в пурпурных балахонах со звёздами. У каждого был изготовленный к стрельбе арбалет, а у внутреннего кольца – странное оружие, по виду, огнестрельное. Интересно, кого так опасается правитель в помещении, битком набитом солдатами и охотниками?