Василий Сахаров - Ведун

Вот так случай! В известной мне исторической реальности этот Рюрикович помогал польскому князю-кесарю пригнуть к земле младших братьев и под это дело для Киевской Руси даже пару городов в Мазовии хапнул. Затем он сменил Всеволода Ольговича на киевском столе. Но просидел на нём только две недели, так как был разбит, смещён с высокого поста и добровольно постригся в монахи. Однако киевское вече решило, что он опасен и слишком легко отделался, и поэтому в пригородный храм, где князь спрятался от мира, ворвались посланники народа, которые долго его мучили, а когда он испустил дух, его тело привезли в Киев и бросили на площади. За эту мученическую смерть и большую преданность делу партии Христа князь Игорь Ольгович стал святым, а его останки (мощи) были объявлены чудодейственными.

«Вот так-то, – подумал я, остатками щита отбрасывая в сторону настырного ляха, который продолжал прикрывать драпающего князя-кесаря, – не каждый день святого наяву встречаешь. Так, может, мне его прикончить? А смысл? Получить моральное удовлетворение? Хм! Вроде бы не за что, поскольку Игорь Ольгович хоть и христианин, но лично мне ничего плохого не сделал. – Мысли скользили быстро-быстро. Пошли аналогии, ассоциации, и я воскликнул: – Блин! Как же я сразу не догадался?! Выкуп! За него можно взять столько денег, что мне на всю жизнь хватит! Помнится, в прошлом году новгородцы со своего бывшего посадника Якуна Мирославича, который хотел бежать из города, выкуп в тысячу гривен содрали, и он заплатил. Так неужели благородный Рюрикович, родной братан великого князя Киевского Всеволода Ольговича меньше стоит? Нет, никак не меньше, а тысяча гривен – это о-го-го! Это больше двухсот пятидесяти килограммов серебра. Определённо, надо хватать князя и объявлять личным пленником, а то прикончат его ненароком, и буду я по-прежнему бедным и несчастным ведуном на побегушках у Векомира. Ну, это я, конечно, передёргиваю. Не такой уж Вадим Сокол и нищеброд, и со счастьем после встречи с Нерейд всё в порядке. Но киевлянина надо брать по-любому».

Тем временем бой на холме распался на несколько очагов. Наша группа рассыпалась, и рядом остался только Немой, который вынимал свой топор из спины польского телохранителя. Реальность вздрогнула, и время потекло своим чередом. Я моргнул и разглядел, что Игорь Ольгович, которого прикрывало не меньше десяти воинов, видимо его дружинники, начинает движение в сторону пока ещё не захваченной нами части польского лагеря, где можно взять лошадей.

– Уходит добыча, – скидывая сослуживший верную службу разбитый щит, прошипел я и бросил Немому: – Ястреб, за мной!

Немой кивнул, мол, понял, и мы рванулись вслед за киевским князем. Его дружинники, надо отдать им должное, ребята серьёзные. Потеряв двух воинов, они пробились через пока ещё неплотное варяжское кольцо и защитили своего нанимателя. Однако им не повезло. Так случается, что не везёт. На их пути встали три витязя Святовида, которые остановили киевлян. И тогда с князем осталось всего два бойца, а остальные приняли неравный бой с храмовниками, каждый из которых стоил пятерых.

Киевляне рванули в сторону. Но тут перед ними возникли мы с Немым, и дружинники бросились в бой. Один против вагра, второй против меня, всё честно. А князь, который, если судить по отстранённому взгляду, никак не мог понять, что песенка ляхов спета, сжимая в руках длинный меч с золотыми насечками у рукояти, замер в ступоре, что-то нашептывая, может, взывает к своему богу. Не важно. Надо с противником разобраться, а потом уже о князе думать, лишь бы только не удрал, зар-раза, а то тысяча гривен на дороге не валяется.

Киевлянин, стройный кареглазый парень, не старше девятнадцати лет, наверняка только недавно ставший полноценным дружинником, подобно мне, был без щита. Броня примерно такая же, как у меня, шлем тоже, хотя в отличие от меня у него имеется кольчужная сетка. Мечи прямые, что мой Змиулан, что клинок противника. Рядом дерутся лишь Немой со вторым дружинником. Площадка относительно ровная, только я немного выше. Так что начали. Но биться будем недолго, ибо мне с противником возиться некогда.

Первым в атаку кинулся противник. Мягким стелющимся шагом он скользнул на меня, и его клинок метнулся в моё лицо. Я присел, пропуская вражескую сталь над головой, и, как только опасность миновала, резко поднялся и шагнул навстречу врагу. Он попытался оторваться, а я сделал то, чего он не ожидал. Подпрыгнул и сверху вниз твёрдым носком сапога вдарил ему в переносицу. Широкая стрелка шлема защитила киевлянина, но он поплыл, и я ударил его рукоятью меча в висок. Вряд ли убил, так как удар смазался из-за кромки шлема и пришёлся вскользь. Однако добивать молодого бойца я не стал, ведь надо кого-то в Киев послать, так пусть моим гонцом будет этот горячий паренёк, который до последней возможности прикрывал своего князя и потенциального святого.

Позади меня раздался вскрик. Я обернулся и увидел, что второй дружинник свалил Немого, что-то выкрикивает и вот-вот его зарубит. Варг прикрывался обухом топора и пытался подняться, но киевлянин бил его ногами и одновременно пытался достать клинком. Медлить нельзя, и я кинулся на выручку к своему единственному годному в строй воину. В пару прыжков приблизился к поединщику и занёс меч. Дружинник почувствовал опасность и развернулся, но было поздно, так как Змиулан уже летел к его голове.

Шмяк! Дружинник упал, и я, не теряя времени, бросился к князю, который, слава всем богам Прави, по-прежнему находился на месте.

Теперь я уже не торопился. Шёл к жертве спокойно и гадал, будет ли Рюрикович сражаться или нет. Игорь Ольгович меня не разочаровал. Он вскинул клинок и двинулся навстречу. Вот только до собственных дружинников ему было далековато. Видать, плохо гоняли его в отрочестве, а возможно, просто расслабился и заплыл жирком. Не суть важно. И как только его меч начал замах, я выпустил Змиулан и бросился ему в ноги. Князь не устоял, и, прокатившись вместе с ним по земле несколько метров, я схватил его за шею и пару раз без всякой жалости кулаком врезал по челюсти.

Игорь Ольгович затих и больше не рыпался. Я поднялся и обнаружил перед собой смутно знакомых витязей Святовида, которые бились с киевлянами из заслона. Храмовники, как на подбор, крепкие светловолосые ребята, косая сажень в плечах, расстёгивая застёжки своих доспехов, улыбались, а один из них кивнул на князя и сказал:

– Поздравляю с ценной добычей, ведун.

– Благодарю, витязь. – Я слегка мотнул головой и поинтересовался: – А вы чего броню скидываете?

– Оглянись, – ответил всё тот же словоохотливый храмовник. – Победа.

Действительно, осмотревшись с холма, я обнаружил, что биться по большому счёту уже не с кем. Холм очищен, и рядом с шатром князя, гордо хлопая полотнищем на свежем прохладном ветру, развевается Станица. Правда, конница ещё с кем-то на дороге возится, пыль стоит столбом. Однако эта возня ненадолго, поскольку конники Никлота противника загоняют быстро. Лагерь уже под нами, а бились всего ничего, час, вряд ли больше.