Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Вот нидинг, – в сердцах бросил Снорри. – Зря ты помешал мне, ярл. Я б ему живо отрезал уши.

– И попал бы на суд местного князя. Ты стал слишком задирист, Снорри. – Хельги-ярл рассмеялся.

Снорри обиженно надул губы, совсем как в детстве.

– Понимаешь, Хельги, есть в Вике одна девушка…

– Ах, вот оно что! Ну, не дуйся, найдешь еще что подарить своей девушке. Пошли-ка лучше поищем: где здесь можно выпить доброго пива?

– И искать не надо, ярл, – на это раз захохотал Снорри. – Я уже вызнал – во-он за той усадьбой. Ирландец с Радимиром давно уже там. А вот Трэ… Никифор отказался, обозвал корчму каким-то вертепом и сказал, что лучше просто посмотрит город. Кстати, Халиса, хозяйская дочка, тоже с ним увязалась. Видно, наш купец, узнав, что Никифор монах, проникся к нему доверием. И этот, Найден, с ними – он же говорит по-хазарски. Ну, что, идем мы наконец в корчму, ярл, или нет?

– Идем, идем, Снорри.

Друзья покинули рынок и пошли по неширокой дороге, огибающей холм с деревянным укреплением-детинцем. Следом за ними, таясь, поспешил и лысый Грюм, верный слуга Лейва Копытной Лужи.

– Скажи Халисе, что все, что она рассказывает о Хазарии, весьма интересно, – попросил Найдена Никифор. – Вот только я не совсем понял, кто у них главный – каган или этот, шад?

Найден перевел. Он уже совсем оправился от полученного когда-то удара и рад был предложить услуги своим спасителям, к коим он теперь причислял не только Снорри с Радимиром, но и всех ближайших друзей варяжского ярла Хельги.

– Конечно, главный – каган, – ответила Халиса. – Он царствует. Но шад – правит.

Нижнюю часть лица девушки скрывала полупрозрачная вуаль из зеленого шелка; длинное, до самой земли, платье, ярко-голубое, как майское небо, было расшито по подолу и вороту тяжелой золотой нитью. Порывы легкого ветерка, дующего с реки, играли иссиня-черными волнистыми волосами хазарской красавицы. Все втроем, охраняемые четверкой преданных слуг Вергела, они неспешно прогуливались по окрестностям посада.

– А где… где же ваш князь? – остановившись на вершине холма, как бы между прочим, спросила вдруг Халиса.

– Думаю, ярл решает сейчас важные торговые вопросы, – важно сдвинув брови, ответил монах, хотя, на самом-то деле, так не думал, знал наверняка – в вертеп отправился ярл вместе с друзьями – пить хмельное пиво да смотреть на бесстыдные танцы полуголых булгарских рабынь.

– Жаль. – Девушка покачала головой. – А мне бы так хотелось его повидать.

В черных, с золотистыми искорками, очах ее на миг промелькнула досада, но умела владеть собой Халиса, умела скрывать гнев и маскировать ненависть, еще бы, ведь была она дочерью богатого торговца и единственной его наследницей. Знала – надо выбирать жениха, и не варяжскому ярлу быть им, а… может быть, как ведает Иегова, самому шаду? Что же касается этого красивого северного князя, Хельги-ярла, так кажется, его зовут, то… То почему бы не вскружить ему голову? А ему – почему бы не ответить на призыв взбалмошной хазарки, до поры до времени таящей клокочущий вулкан своей страстной натуры под непроницаемым покровом обычаев и обрядов?

С вершины холма, поросшего высокой травою, открывался великолепный вид на близкий посад, на сверкающую на солнце речную гладь, на большое озеро далеко за лугами и на бескрайнюю полосу леса. Стоящие у пристани ладьи казались отсюда маленькими смешными корабликами, что мастерят иногда дети.

– Чьи это корабли, Хакон? – поинтересовался Истома Мозгляк.

– Какого-то хазарского купца. А что?

– Да нет, ничего. – Истома сплюнул в воду. – Только, похоже, у этого хазарина те же товары, что и у нас.

– И что с того? – заволновался Лейв Копытная Лужа. Он уже знал, что Истома никогда ничего не посоветует зря.

– А то, что они могут оказаться в Булгаре раньше нас, либо одновременно с нами, что одинаково плохо.

– Чем же?

– Они же собьют нам цены, сынок! – не выдержал тупости Лейва Хакон. – Мы зря не продали здесь рабов, вряд ли и в Булгаре возьмем за них хорошую цену.

– И что же делать? – понял наконец Копытная Лужа. – Надо что-то придумывать: либо расторговаться поскорее здесь, продав все лишнее, с чем много хлопот, либо… либо…

– Либо – надолго задержать купца здесь, – продолжил Истома. – Это хорошая мысль, вот только как ее исполнить? Подумаем.

Он думал долго, до самого вечера. Советовался с Хаконом, с Альбом, с другими приказчиками, бегал к хазарским судам, о чем-то выспрашивал артельщиков. За это время Лейв Копытная Лужа успел еще раз пройтись по торгу, вернуться обратно, перекусить печенной на костре рыбой и выслушать вернувшегося с докладом Грюма.

Затем вновь все собрались в шатре Лейва, и Истома Мозгляк поведал то, что ему удалось узнать. Оказывается, хазарин отправился в путь не один, а с дочкой-красавицей, которую побоялся оставить в Хазарии без присмотра. Выходит, дочку он любит, души в ней не чает и наверняка строит насчет нее какие-то планы. Скорее всего – мечтает выдать замуж за какого-нибудь знатного человека. А если эта красавица-дочка вдруг исчезнет именно здесь, в Белоозере? Что купец будет делать – искать дочку, или бросит все и спокойно продолжит путь?

– Но как же мы ее украдем, если она все время на ладье? – выслушав Истому, пожал плечами Альв Кошачий Глаз.

– Все время на ладье, говорите?! – вдруг усмехнулся Лейв. Глаза его зажглись. Сейчас собравшиеся поймут, что и он, Лейв Копытная Лужа, сам по себе, тоже чего-нибудь да стоит, несмотря на молодой возраст.

– Дочку хазарина зовут Халисой, она до сих пор гуляет меж холмов в компании какого-то поклонника распятого бога и четырех вооруженных слуг, – важно поведал Лейв. – У хазарина еще есть и наемники-норманны, людишки известного многим здесь молодого бильрестского ярла Хельги, сына старого Сигурда.

– Вот их-то и следует опасаться, – кивнул Альв, – а не вооруженных слуг. Сколько их, ты говоришь, там? Четверо?

– Если считать всех… – Лейв пошевелил толстыми губами. – Получится шестеро.

– Шестеро…

– Нет, пятеро… Монах, как мне сказали, встретил здесь своих собратьев из свиты какого-то Константина или Кирилла, именуемого некоторыми просветителем хазар, болгар и словен.

– Значит – пятеро.

Альв и Истома переглянулись…

В живых остался лишь один Найден – опять повезло. А может, снова получив удар по голове, он просто слишком быстро вырубился, так, что его сразу сочли мертвым? Четверым хазарским воинам – вооруженным слугам Вергела – повезло меньше. Вернее сказать, вовсе не повезло. Четыре остывающих трупа с колотыми ранами в груди лежали у подножия холма, зачем-то аккуратно уложенные лицами на восток. Один из них держал в мертвой руке желтый пергаментный свиток.