Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Видно, не судьба тебе, девица, – пробуя пальцем остроту лезвия, грустно прошептал Истома. – Не судьба.

А тем временем выехавший с постоялого двора старого Хакима отряд Хельги-ярла уже сворачивал к дому Ибузира бен Кубрата. Люди в повязках, опустив оружие, ждали. Лежащий у ограды купец постепенно приходил в чувство.

Лейв Копытная Лужа заметил чужих слишком поздно.

– Это еще кто такие? – увидев отряд, недовольно осведомился старый Хакон. А Альв Кошачий Глаз, всмотревшись, добавил, что кое-кого знает.

– И я здесь знаю кое-кого, – злобно прищурившись, сообщил Лейв. – Вон того недоноска, Снорри! Альв, нельзя его сейчас достать стрелой?

– Достать-то можно, – с сомнением произнес Альв. – Но… посреди города. Да и людно слишком.

– Правильно, – вздохнув, согласился Копытная Лужа. – К тому же – их больше, чем нас. Ха! А похоже, они направляются туда же, куда и мы!

– Не может быть! – ахнул Альв. Однако так и было.

Небольшой отряд Хельги-ярла не спеша въехал во двор купца Ибузира бен Кубрата.

– Говорил я – ночью надо было, – поворачивая коня, зло прошептал Лейв. – А сейчас, похоже, нам там делать нечего.

– Пожалуй, – согласился Хакон.

– А те? – Альв Кошачий Глаз кивнул на двор купца.

– А те пускай, как знают, так и выпутываются. – Лейв Копытная Лужа желчно усмехнулся. – Этот приблуда Истома меня не послушал? Не послушал. Умнее всех хотел быть? Ну, вот, пускай теперь, как знает… Поехали, Хакон!

Альв Кошачий Глаз постоял немного, покрутился на коне, пытаясь разглядеть то, что происходит на дворе бен Кубрата, проводил глазами мчащийся к купеческому дому отряд лариссиев и, махнув рукой, последовал за Хаконом и Лейвом.

Оставив остальных во дворе, Хельги-ярл и Снорри быстро вбежали в дом. Почему именно в дом? Хельги не смог бы ответить…

– Не противься смерти, девица, не надо, – осклабившись, Истома подходил все ближе и ближе к жертве. Багровое закатное солнце отражалось в широком лезвии маленькими кровавыми зайчиками. Такие же зайчики весело плясали на потолке, стенах и даже на лбу побледневшей девушки. Ладислава упала на колени и прикрыла глаза.

– Вот и хорошо, девица, – зашептал Истома. – Вот и правильно. К чему рыпаться? Ты не бойся смерти. То не страшно. Жаль мне тебя, конечно, да что поделаешь?

Он поднял кинжал.

Ладислава сглотнула слюну. Только одна мысль сейчас терзала ее душу – как бы этот страшный человек не догадался, что она не боится. Только бы не спешил… шел бы, вот, как сейчас, наглый, уверенный в собственной силе и беззащитности жертвы. Только бы не встретиться с ним взглядом. Взглядом, в котором вовсе не было страха. Бедный недалекий Истома и не догадывался, что за время, проведенное в доме купца бен Кубрата, Ладислава словно бы очнулась от охватившей ее в последнее время равнодушной ко всему спячки. Достойные, очень даже человеческие, условия жизни разбудили в ней Человека. Человека, а не вещь, которой она ощущала себя так долго! А снова почувствовав себя человеком, трудно остаться рабом. Нет, девушка хорошо понимала, что находится в рабстве. Однако мысли ее не были убогими мыслишками раба – это были мысли свободного человека. Наклонившись ниже, к самой циновке, Ладислава незаметно захватила руками ее края и теперь считала шаги… Раз… Два…

А Истома шел, все так же улыбаясь и поигрывая кинжалом, да шептал что-то себе под нос.

Три!!!

Ладислава резко выдернула циновку из-под ног приближающего убийцы. Нелепо перевернувшись, тот упал на спину, не выпустив, однако, кинжала из рук. Впрочем, если это и озаботило Ладиславу, то не надолго. Схватив длинный бронзовый светильник, она приготовилась защищаться.

Не ожидавший подобного отпора Истома поднялся на ноги. Никогда еще не случалось с ним подобного. Чтоб какая-то девка… какая-то мерзкая недостойная рабыня… Мхх… Надо же, схватила светильник, дуреха.

Видно, не знает, как метко Истома умеет метать кинжал. Сейчас узнает. Куда бы метнуть? В горло? Или – в глаз? Нет, пожалуй, в сердце…

– Ну, прощевай, девка!

Истома размахнулся…

И тут ворвавшийся в покои Ладиславы ярл перехватил его руку. Хватка Хельги была такой сильной, что Истома скривился от невыносимой боли.

– Пусти… – словно змея, зашипел он. – Пусти.

– Открути ему голову, Хельги-ярл, – посоветовал Снорри. – И чем скорее, тем лучше. – Он кинул взгляд на Ладиславу. – Ого, ты посмотри какая красавица! Где-то я ее уже видел…

– Не убивай его, ярл, – подойдя ближе, сказала девушка. – Все-таки когда-то он сделал мне добро. Один раз.

– Ну, раз ты просишь…

Хельги обернулся к ней и замер. Кажется, и раньше он не раз видал эту девушку… но почему-то не замечал, насколько она красива! Длинные золотистые волосы, глаза… палево-серые, нет, нежно-голубые, словно сентябрьское небо. Ямочки на щеках, тонкая шея, плоский, чуть тронутый загаром, живот, длинные стройные ноги, их ничуть не скрывали зеленоватые полупрозрачные шальвары. Да… И где же он был раньше? Забыв обо всем, Хельги обалдело таращился на этакую красоту. А Ладислава подошла к нему близко-близко, так, что ярл почувствовал щекой ее горячее дыхание.

– Забери меня отсюда, князь. – прижавшись к груди ярла, попросила девушка. По щекам ее потекли слезы…

– Не плачь, не надо. – Хельги погладил Ладиславу по голове и обернулся к Снорри: – Надеюсь, у нас найдется лишний плащ с капюшоном?

– И даже – лишняя кольчуга, – улыбнулся Снорри. – И лишний шлем, если понадобится.

Они ушли, не обратив никакого внимания на тихо скулящего в углу Истому. Ярл все-таки сломал ему правую руку. Так, на всякий случай. Лучше было б, конечно, убить, но раз попросили…

– Отомщу, – злобно прищурившись, прошептал Истома. – При случае – отомщу.

Скривившись от боли, он тихонько выбрался из дома и ушел прочь, никем не замеченный. Да и не до него было! Пришедший в себя бен Кубрат со слезами благодарности славил спасителей: варяжского ярла Хельги с друзьями (кроме Снорри, вместе с Ладиславой уже мчащегося к постоялому двору старого Хакима) и своего племянника Езекию. Не растерялся ведь парень, вовремя позвал подмогу, а иначе б все – убили! А что касается его шашней с левым сукном… еще будет время припомнить. Поглаживая вскочившую на макушке шишку и улыбаясь, купец широким жестом пригласил всех в дом. Он еще не знал, что, кроме физического удара палкой по голове, его ждет еще один удар – моральный: исчезновение прекрасной девственницы, давно уже обещанной в наложницы самому каган-беку Завулону.

Дремучими заснеженными лесами и голой степью, по крепкому насту и по топкой болотной гати, мимо селений и зимовищ, вдали от дорог и людных мест бежал, мчался, не зная устали, большеголовый волк с белой опушкой на шее, мчался, на ходу утоляя голод попадавшимся на пути мелким зверьем. Могучие лапы хищника неутомимо мерили версты: пролетели лесистые северские земли, потянулись степи, а где-то впереди замаячила светлая лента Бузан-реки – Дона – и белые, будто из снега, стены хазарского города Саркела. Не останавливаясь, бежал волк, лишь иногда переводил дух в урочищах, да по ночам изредка выл на луну. На белой шее его, словно у знатного боярина, блестела цепочка с овальным амулетом, украшенным непонятными знаками. В амулете том лежал кусок березовой коры, тщательно свернутый в трубочку Черным друидом Форгайлом. Три руны нацарапал на бересте кровавый жрец Крома: «Смерть», «Змея», «Хельги»… И волк бежал – верный посланец Тьмы.