Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)

– Значит, все-таки к древлянам, – задумчиво протянул Хельги. – К древлянам… Что ж, повернем и мы.

Обдирая щеки о колючие ветки деревьев, они быстро спустились к ладье и тут же повернули влево, в направлении на древлянские земли.

– Видать, ошибся Зевота, – пожал плечами Ирландец. – Ночуем, ярл?

– Пожалуй, только еще погребем чуть, да станем вон у острова. Хорошо бы, конечно, проверить, точно ли там Харинтий, да как бы не спугнуть. Они ведь наверняка выставили ночную сторожу.

– Проверим, ярл, не беспокойся, – заверил Снорри. – Только высадите меня на берег, чтоб с островка зря не плавать.

– Высадим, – кивнул ярл. Напоминать Снорри о хитрости и осторожности не имело смысла. Он ведь был викингом.

– Сиди, сиди, Яша… – тихонько напевал ярл, глядя, как фигура молодого варяга скрывается за деревьями. – Грызи, грызи, Яша… Тьфу! Вот, ведь, привязалась песня.

Прибежав в усадьбу, Любима поклонилась хозяйке: дескать, Онфиска еще одну корзинку да туесы просит, больно уж грибов-ягод многонько.

– Это хорошо, что многонько, – усмехнулась Любомира. – Эвон, корзинки-то в амбаре… Эй, чернявка! – Вспомнила она вдруг, когда девушка уже побежала к амбару. – Возьми-ка в доме, за сундуком, маслице конопляное… э, да не найдешь, сама схожу. Жди.

Войдя в дом, хозяйка довольно посмотрела на храпящего на лавке Мечислава и, осторожно, чтоб не разбудить – чай, утомился ведь – вытащила небольшой кувшинчик.

– На, – протянула Любиме. – Там, в овине, парень лежит связанный. Спину ему маслом натрешь, чтоб не стонал зря. Да не вздумай его развязать – убью! – Любомира погрозила девчонке увесистым кулаком. Попятившись, Любима кивнула:

– Все исполню, госпожа моя.

– Ну, ступай… После, как намажешь – скажешь. А я покуда тут посижу, на солнышке.

Любомира уселась прямо на траву перед домом, привалилась к завалинке и, прикрыв глаза, задремала, как всегда, чутко, то и дело поднимая голову и прислушиваясь. Никаких необычных звуков вокруг не раздавалось – за усадьбой, присматривая за коровами, лениво лаял Орай, долгожданный гостюшка храпел внутри дома на лавке, да в овине тихонько стонал отрок.

Любима опустилась на колени, осторожно задрала на спине парня рубаху… Мать честная! Пожалуй, будешь тут стонать – почти вся кожа между лопатками покрылась крупными красными волдырями. Девушка вылила на руку немного масла и медленно, стараясь не причинять излишней боли, принялась смазывать волдыри.

Ярил скосил глаза… Прямо перед ним на коленях стояла наипрекраснейшая девица, темненькая, черноокая, с тонким станом и пушистыми ресницами. Девица тщательно смазывала его спину каким-то пахучим маслом. Было больно, но, вместе с тем, приятно.

– Кто ты? – сдерживая стон, осведомился Ярил.

– Я – Любима. Дочка Зверина с Копырева конца.

– А, так ты киевская! Я тоже оттуда.

Девушка замерла.

– А что, Киев рядом? – оглянувшись на двор, шепотом спросила она.

– Рукой подать, – кивнул Зевота, вернее, попытался кивнуть, сделать это, лежа на животе было довольно сложно.

– Рукой подать, – как эхо повторила Любима. – Но ведь хозяйка говорила…

– Хозяйка – эта та огромная бабища? – забыв о боли, перебил Ярил. – Где она? И где Мечислав? Ну, такой, мужик похожий на медведя.

– В доме, наверное, спит, – сообщила девчонка. – А хозяйка на дворе. Есть еще две девки, помощницы, Онфиска с Лобзей, так те на реке, там же и две мои подружки, а собака, Орай, на пастбище.

– Это плохо, что собака, – протянул Ярил и снова застонал.

– Больно? – участливо спросила Любима. Парень ей понравился: тонкий, смуглокожий, и, по-видимому, ловкий, со светлыми волосами и губами, потрескавшимися, чуть припухлыми, словно бы совсем детскими. Вообще, по возрасту он, вероятно, был ровесником девушки, ну, может, чуть старше, однако выражение лица его, а особенно глаза – непонятно какого цвета, видно только, что вроде бы темные – было вполне независимым, взрослым, даже с некоторой долей нахальства.

– Ты красивая, – неожиданно улыбнулся парень. – Жаль, проживешь недолго.

– Почему это? – обиженно встрепенулась Любима.

– Убьют они вас, – убежденно прошептал Ярил. – Тебя и подруг твоих, про которых ты говорила.

– Убьют? Но за что?

– Тебя – за то, что меня видела, а подружек – за компанию. Ну а меня… – Ярил тяжело вздохнул. – Не нужен я боле Мечиславу-людину и братству, а чтоб он кого ненужного в живых оставил – ну уж нет, за Мечиславом такое не водится.

– Так убежал бы давно и от братства, и от Мечислава этого! – Любима вытрясла на ладонь последние остатки масла.

– От них не убежишь, – мрачно произнес Ярил. – От них один выход – смерть.

– Так ты не жди ее, смерти! Беги сегодня же, и мы… и мы с тобой, ведь ты говоришь, что Киев близко! Знаешь дорогу?

– Дорогу-то знаю. Только Киев не так близко, как ты думаешь. Да и там – везде Мечиславовы люди.

На глазах у парня – или Любиме лишь так показалось? – предательски навернулись слезы.

– Тебя правда убьют? – помолчав, тихо спросила девушка.

Ярил усмехнулся:

– Конечно, не хотелось бы верить, но, похоже, попал я, как кур в ощип.

– Мы поможем тебе, – твердо заявила девушка. – А ты поможешь нам.

На улице послышались шаги Любомиры.

– Не прощаюсь, – одними губами прошептала Любима. Она еще не знала, как спасти этого несчастного и совсем незнакомого парня. И так же не знала – как вырваться отсюда самой. Знала одно – судя по всему, хозяйка-то сегодня расслабилась! Другого такого случая, возможно, долгонько придется ждать.

Вернувшись к реке с корзинкой и туесами, Любима, улучив момент, переговорила с Ладиславой. Речку, по обоюдному согласию, решили пока в планы не посвящать – мала еще да простовата. Как бы вот только выбраться отсюда. Нельзя сказать, что девчонки не размышляли над этим – нет, о побеге подумывали еще с первого дня, когда, отстав от ребят, заплутали в лесах и неожиданно набрели на усадьбу, превратившуюся в узилище. Да только вот было не выбрать момент – уж слишком подозрительной оказалась хозяйка, а ее девки вообще поначалу смотрели, словно цепные псы. Да и пес еще этот… Орай. Ну, до чего же злобная псина! И признает, тварь, только хозяйку. Девок – и то редко слушается. Что же делать-то?

– Думать надо, – нагибаясь за очередным подосиновиком, прошептала Ладислава. – Я приметила, хозяйка наша в настроении сегодня хорошем, мужика заезжего брагой поит, неужто сама не попробует? А потом… Любима, у вас растет сон-трава?

– Сон-трава? Конечно, растет. К воде ближе…

– Так вот и иди, ищи!

– Думаешь, выгорит?

– Не думай, делай.

К полудню Мечислав-людин наконец-то проснулся. Осмотрелся, увидав Любомиру, осклабился:

– Чегой-то задремал я, люба.