Владимир Поселягин - Мальчик из будущего

– Отправление через тридцать минут, идём в зал ожидания, там продемонстрируешь своё творение.

Мы прошли в здание вокзала, надо сказать не пустое, где я неторопливо снял чехол, немного поиграл, проверяя звучание. За это время рядом стал собираться народ, и я, ударив по струнам, спел весёленькую детскую песенку:

Играя, я смотрел на маленькую девочку лет трёх, которая действительно была очень суетливой. Многие, это замечая, улыбались, потому что песня была в тему. Девчушка же, засмущавшись, спряталась в складках материнского платья под смех зрителей. Закончив играть, я покосился на задумчивую воспитательницу и взял чехол, собираясь убрать гитару, но она вдруг спросила:

– Это единственная песня, которую ты написал, или ещё есть?

Слушатели, которые стояли рядом и не спешили расходиться, насторожились: оп-па, мало того что тут поёт молодой певец, так ещё и сам пишет. Интере-е-есно.

– Есть хулиганская. Тоже детская, и ещё одна более взрослая.

– Давай хулиганскую.

– Без проблем.

Сделав гитарный перебор, слушая звучание, я начал наигрывать, весело улыбаясь, и запел:

Когда я закончил, слушатели стали рукоплескать, молодёжь непривычная, бодрая и весёлая песенка привела в восторг, но более взрослые слушатели восприняли её спокойно. Вот воспитательница, надо сказать, всё же дослушав песню до конца, быстро сказала с некоторой угрозой в голосе:

– Только попробуй её в пионерлагере исполнить.

– Я постараюсь, – улыбнулся я так, что можно было понять: ещё как спою!

– Давай третью, она, надеюсь, более спокойная?

– Конечно. Мечты и желания семнадцатилетнего мальчишки.

В этот раз как народу, так и аплодисментов было больше. Песня немного была мной переделана, сейчас не то время петь про Совков или Каплан, но даже с монтажом она прошла на ура. Встав, я раскланялся и громко сказал:

– Исполнял автор слов и музыки воспитанник детдома Максим Ларин.

Я как тот хомяк, моё – значит моё. А маэстро, которые создали эти шедевры, ещё напишут. Никакими душевными терзаниями за воровство песен я не страдал. Глупость какая. Кто успел, того и тапки. Они своё в моём будущем получили.

– Время. У нас автобус, – напомнил я задумчивой воспитательнице.

– Последняя песня для тебя слишком взрослая. Это точно ты её написал?

– Да, надо будет авторство оформить. Вы поможете мне с этим?

– Поможем. Думаю, директор обрадуется. У нас одна девочка, она уже повзрослела и покинула детдом, тоже песню написала, но спела её другая певица, даже по радио выпускали и на пластинках. Если ещё и твои песни знаменитыми станут, это хорошо для детдома.

– Конечно, – согласился я. – Если надо, я ещё песни напишу. Даже политически правильные.

– А вот это ты молодец.

Убирая гитару в чехол, я кивал и улыбался подходившим слушателям, пожал пару рук, после чего, повесив гитару на плечо, у меня там длинный ремень был, и поблагодарив слушателей за их поддержку, заспешил за воспитательницей, действительно автобус уходил через десять минут, нужно поторопиться. К моему удивлению, кондуктора, который проверял у нас билеты, прежде чем пропустить в салон автобуса, и водителя я узнал – они стояли среди слушателей во время моего выступления. Водитель даже воскликнул:

– О, молодое дарование, с нами, значит, едешь?!

– Я еду с сопровождающим, а она уже с вами, – уточнил я.

Жизнерадостно заржав, тот подтолкнул меня в салон. Я сел рядом с Ниной Андреевной, которая пребывала в тяжких раздумьях, и, положив гитару на колени, грифом на плечо, спросил у неё:

– Нам долго ехать?

– Почти пять часов, Максим.

– Ого, это в какие же дали мы едем?

– Ржев, знаешь такой город?

– Ого, до него же километров двести пятьдесят?!

– Столько примерно и есть. Пионерлагерь находится именно там.

– А что, поближе ничего не было?

– Сейчас я понимаю, что нужно было оформлять тебя куда-нибудь поближе. Но свободное место было только там, вот и приняла путёвку. Там больше шестидесяти пионерлагерей, отличная природа, водоёмы. Наши воспитанники там часто бывают, жалоб не было. Хорошие места.

– А для армии гибельные, – вздохнул я. – Ладно, посмотрим… Хм, даже интересно будет.

Автобус ещё стоял, и я попросил отлучиться по маленькой.

– Если водитель отпустит.

– Отпустит, – уверенно ответил я и передал гитару: – Посторожите.

С водителем проблем не возникло, он махнул рукой, сказав, что я могу очень не торопиться. Время и в пути наверстаем. Меня действительно немного припёрло, тут я не играл, поэтому, быстро сбегав в отхожее место, на обратном пути завернул в буфет, где купил две бутылки воды, в дороге могут пригодиться, и вернулся обратно.

Автобус вышел в рейс практически вовремя, так что, не особо нарушая скоростной режим, мы выехали на Ржевскую дорогу. Я иногда начинал дремать, цепко держа гитару в объятиях, а воспитательница, достав небольшой блокнотик, что-то писала, изредка прерываясь и задумываясь. Заглянув, я увидел планы, графики и какие-то схемы. Пару раз мелькало моё имя. Смотреть было не очень удобно, но, похоже, воспитательница, пока свежа память, составляла список дел по моему возвращению, что будем делать и куда бегать. Регистрация песен, запись в школе и всё такое.

Как оказалось, водой можно было не запасаться. Автобус заезжал во все населённые пункты по пути, так что купить воду было не проблемой. В одном городке, в половине пути от Ржева, была получасовая остановка, и мы пообедали в придорожном кафе. Я съел харчо, впервые попробовав это блюдо, поэтому остаток пути обпивался водой – почему суп такой острый? И ещё, пока Нина Андреевна сидела в салоне и охраняла гитару, я успел сбегать к киоску Союзпечати, в котором купил с десяток тетрадей, пачку конвертов, баночку с тушью, перья, карандаши и другие письменные принадлежности. Всё это мне упаковали в плотную бумагу и перевязали бечёвкой, я оплатил шесть рублей семнадцать копеек. М-да. Бумага и писчие принадлежности нужны мне были для тренировок, такими я ещё не пользовался, руку надо набить.