Вячеслав Коротин - «Флоту – побеждать!»

Выход эскадры из Артура не остался незамеченным – «Такасаго» и «Иосино», которых адмирал Того предусмотрительно направил наблюдать за выходом из Порт-Артура, начали передачу по радиотелеграфу.

«Баян» с «Богатырем» успели выйти и сблизиться с вражескими разведчиками, но тем уже удалось если и не передать своему командующему, какие корабли вышли из порта (мощная радиостанция «Баяна» немедленно стала глушить эфир искрой), но и при этом командующий Соединенным флотом мог понять – русские покинули рейд.

Степана, пока крейсера и броненосцы вытягивались на внешний рейд, как говорится в классике кинематографа, «терзали смутные сомнения» – Того действовал по принципу: «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…» Или: «Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…»

В смысле, командующий Объединенным японским флотом понимал, что отправлять вокруг Квантунского полуострова, с кончика которого скалила зубы Артурская эскадра, достаточно слабый отряд – авантюра чистейшей воды, и понимал, что это понимает Макаров. А значит, и не ожидает русский адмирал такой оголтелой наглости со стороны противника. Чем можно попытаться воспользоваться. Тем более что маршал Ояма ПРОСИЛ помочь армии. А не выполнить эту «просьбу» для флота совершенно невозможно. Особенно после недавних событий, когда Третья эскадра не смогла сберечь целых шесть транспортов с бойцами и прочими грузами… Адмирал Катаока теперь оправдывается перед богами, а перед императором ответ держать командующему флотом. За весь флот. И нужно как можно скорее реабилитироваться.

К тому же русские канонерки и миноносцы возле перешейка тоже под ударом – не посмеет Макаров оставить их без прикрытия. А если посмеет – будет за это наказан…

Степан, конечно, не мог читать на расстоянии мысли Того, но пытался их просчитывать.

– Поднять сигнал: «Полтаве», «Севастополю», «Богатырю», «Диане» и «Амуру» с миноносцами Второго отряда следовать в Печелийский залив. Обнаружить противника, атаковать его и уничтожить.

Флаги взлетели до места, и Ухтомский, державший сейчас флаг на «Полтаве», повел подчиненные ему корабли на юг.

– «Цесаревичу» держать в кильватер «Ретвизану», «Победа» – за «Цесаревичем», – продолжал командовать Макаров. – «Баяну» держаться на траверзе «Победы» в сорока кабельтовых, «Новику» – в пятидесяти кабельтовых впереди по курсу отряда броненосцев. Курс норд-ост семнадцать градусов. Миноносцы Первого отряда идут в замке, в десяти кабельтовых от «Победы».

Около получаса потребовалось на построение, и отряды Макарова и Ухтомского разошлись. Каждый по своим делам…

– На Золотой горе колбасу поднимают! – с некоторыми нотками восторга в голосе крикнул сигнальщик. Все на мостике «Ретвизана» развернулись в сторону берега.

Действительно, над силуэтами берегового хребта обозначился аэростат, медленно набиравший высоту.

– Молодец Развозов! – не сдержал эмоций Молас. – Скоренько управился. Значит, сегодня крепость будет иметь связь и с нами, и с отрядом Ухтомского. Да и с консульством в Чифу тоже.

– Не торопитесь ликовать, Михаил Павлович, – слегка приземлил своего начштаба Макаров. – Поднять антенну дело, конечно, немаловажное, но нужно, чтобы и все остальные составляющие беспроволочного телеграфа работали безупречно. К тому же связь с Чифу у нас будет односторонней – они нас слышат, а мы их нет. И нет никакой уверенности, что слышать и слушать они нас будут постоянно.

– Экий вы пессимист, Степан Осипович.

– Это вы должны быть пессимистом. Согласно занимаемой должности, – улыбнулся в бороду командующий флотом. – А я реалист. И если будет необходимо передать какие-то важные сведения в консульство, то непременно отправлю туда «Буракова», чтобы быть уверенным, что адресат действительно получил сообщение…

Связь, будь она неладна!..

Ну да, связист на первый взгляд отнюдь не героическая специальность для военного – в атаки не ходит, из пушек не стреляет, мины не ставит и их же не извлекает, понтонные переправы под огнем не наводит, а вот поди ж ты – нет связи, и о любом взаимодействии вверенных ему частей и подразделений полководец может забыть. С самых древних времен. Даже если сражение ведется в зоне видимости – даже в этом случае нужен какой-нибудь лихой адъютант или ординарец, который сможет как можно быстрее доставить распоряжения командующего из штаба на левый (правый) фланг…

А уж если ведется целая война, то полководец почти наверняка согласился бы пожертвовать целым полком, а то и дивизией, чтобы быть уверенным, что юный офицер с пакетом все-таки доскакал до армии его коллеги-напарника-союзника, и полки-дивизии-корпуса-армии встретятся в нужном месте и в нужное время. Что их совместный удар не будет направлен в пустоту или что их не «сожрет» поодиночке превосходящий по силам противник. А также не сомневаться на предмет того, что данный пакет попал в руки противника – тогда вообще можно «воду сливать».

Связь – нервы армии. Глаза и уши (разведка) могут увидеть и услышать, но необходимо, чтобы эта информация дошла до мозга (штаба). Мозг может проанализировать эту информацию, но необходимо, чтобы она дошла до ног, которые донесут кулаки туда, куда нужно, и тогда, когда нужно. И очень хочется, чтобы эту «пару кулаков» там не встретили три пары оных…

А связь в начале двадцатого века была аховой. То есть, конечно, не на уровне расторопных адъютантов с пакетами или лазутчиков со вшитой в бедро гильзой с донесением (хотя и такое бывало). Телефон, телеграф, радио бог Марс принял на вооружение немедленно, по мере появления данных продуктов работы ученых-физиков и инженеров, но техническое качество исполнения упомянутых средств связи пока было самым примитивным.

Нет, та, что осуществлялась по проводам, отличалась относительной надежностью, но телефон действовал на расстоянии пары-тройки километров, а телеграф… Да, этот «бил» далеко, но доверять ему можно было только на своей территории – если трассу прохождения кабеля захватил противник – все: или просто перережут, или даже еще успеют какую-никакую дезинформацию втюхать.

А с радио совсем грустно – «дальнобойность» станций беспроволочного телеграфа составляла максимум несколько десятков миль от антенны до антенны. При отсутствии естественных препятствий между ними. В виде горного хребта, например. То есть в открытом море корабли могли переговариваться на шестидесяти милях, но если между ними находился какой-нибудь гористый мыс, не слышали друг друга и в десяти…

Да, Гульельмо Маркони уже три года назад умудрился передать многократно повторяющуюся букву «S» аж через Атлантический океан, но он использовал специальную стационарную радиостанцию, а боевые корабли и сейчас могли поддерживать хоть сколько-нибудь сносную связь по беспроволочному телеграфу не далее чем в двадцати-сорока милях друг от друга. И то только те, на которых стояли самые мощные станции. Но теперь Степан мог надеяться, что с помощью ретрансляции с Золотой горы ему и Ухтомскому получится слышать друг друга и общаться. Ведь существовал хоть и исчезающе малый, но шанс, что в Печелийском заливе сосредоточились главные силы адмирала Того, тогда придется бросить все и идти на выручку…